Смысл моей жизни

Глава 3

Теперь каждый мой день начинался с посещения Рании в больнице. Ее уже перевели из реанимации и я лично попросил для нее отдельную палату. Забота о ней уже не входила в мои обязанности, но я сам желал этого. Она теперь тоже относилась ко мне приветливо, но каждый раз была скромна, застенчива и не многословна.  Из общения с ней, я узнал, что она мусульманка, уже несколько лет круглая сирота и воспитывается одной только бабушкой. Глядя на эту милую девушку, я не хотел верить в то, что с ней приключилось. При ней я чувствовал стыд и смущение, которое я не испытывал никогда раньше.
Однажды я задержался и пришел к ней только в обеденное время. В этот момент я застал ее за молитвой. Поистине, это было изумительное зрелище. На небольшом коврике на полу она совершала земные поклоны, ее тело то сгибалось, то разгибалось, губы шептали что-то, глаза были опущены. В конце она сомкнула ладошки лодочкой и тихо-тихо о чем-то шептала. Она говорила со своим Господом. Наверное она просила в этот момент наказать своих обидчиков. И тут сердце кольнуло в груди. Ведь я и есть ее обидчик, я посмел прикоснуться к чистому и святому существу, на которое не имел ни малейшего права. От этих душераздирающих мыслей я, стоя за дверью, издал тихий стон. Рания услышала меня. Подошла и отводила дверь. На ее чистом лице не было ни капли ненависти ко мне. На секунду я даже уловил ее улыбку.
Мы вошли в палату и она по-прежнему хранила молчание, давая возможность мне заговорить первым. Тогда я расспросил ее про молитву, которую она совершала, и девушка охотно поведала мне о ней. Меня ждал увлекательный рассказ. Я даже не ожидал узнать столько нового об исламе. Она объяснила что молитва называется намазом и что все мусульмане, мужчины и женщины, старики и дети, богатые и бедные в одно и то же время поворачиваются в одну и ту же сторону и совершают одни и те же движения. И что главное это и есть общение с Богом. И не нужно никаких посредников, можно вот так просто взять и поговорить с Ним напрямую.  Ушел от нее в приятном настроении и еще долго размышлял над сказанными ей словами.
Но потом ее скоро выписали и она вернулась к своей прежней жизни. Я тоже стал жить как жил раньше. Но это чувство, что мне ее не хватает, съедало меня. Словно наркоман, жаждущий новой дозы, я жаждал новой встречи с ней. С того момента как я познакомился с ней, со мной стали происходить вещи, которые я сам от тебя не ожидал. Однажды я подкараулил ее у медицинского института, в котором она училась, я просидел в машине несколько часов, только ради того, чтобы увидеть Ранию. Я проводил ее взглядом, пока она не скрылась в салоне маршрутки. Как белая голубка среди ворон, она была особенной, чистой, неземной. Другой раз я позвонил ей с рабочего телефона, чтобы услышать ее голос, от которого по всему тебя промчался электрический ток. И тогда я понял, что вытворяю все это не спроста - я влюблен.
Состояние мое становилось все хуже и хуже. Хотелось, как раньше напиться, но что-то внутри не позволяло мне этого сделать. Даже коллеги на работе стали замечать, что я изменился, интересовались моим здоровьем. А я не мог ни о чём думать, я думал о ней. Мысли о Рании поднимали так же мыли об исламе, о намазе, об Аллахе... И я направился в церковь. Если честно, я ни когда в жизни не был в храме, хотя считал себя христианином. Я бродил по залам, наблюдал за прихожанами: все они суетно молились каждый в своем углу, у своей иконы. Кто-то отбивал поклоны, кто-то крестил грудь, а кто сжимая ладони. И тут я вспомнил слова Рании о том, что мусульмане молятся одинаково.  Здесь я этого не увидел и очень удивился.  Думал, что христиане молятся так же, но как оказалось это не так. Среди всевозможных икон я искал икону с Богом, мне указали на Христа. Я взглянул на нарисованный облик и не увидел в нем ничего отличающего его от остальных икон.  Выйдя из храма, я побрел по аллее. Ни люди ни улицы не казались мне больше знакомыми и родными, я смотрел на них и не узнавал. Так я добрёл до другого храма - передо мной стояла мечеть. Удивившись своим местонахождением, до меня дошло, что ноги привели меня туда, да я бы сам не осмелился прийти. Улыбнувшись самому себе, я произнес вслух: Ну что ж, давай посмотрим. И я вошел во внутрь.
Здесь было тихо. И только где-то издалека доносился мужской мелодичный голос, похожий на пение. Я разулся и огляделся. Скромная снаружи и довольно шикарная изнутри мечеть выглядела по-домашнему уютно. Под ногами постелен мягкий ковер, а над головой расписанные арабскими иероглифами причудливые узоры. Я прошел в зал и встал под самый купол. Мужской голос замолчал и через мгновение ко мне молодел молодой юноша. Он представился мне по имени Абдулла. Приветливо и дружелюбно он ответил на некоторые мои вопросы. Предложил показать мечеть изнутри и я согласился. Потом показал мне Коран, рассказывая, что это священная книга всех мусульман, что это слово Аллаха и его чтение похоже на пение. Этот парень показался мне очень приятным. Так за разговором мы не заметили, что прошло более часа и в мечети стали собираться мужчины. Абдулла объяснил, что эти люди пришли на намаз. Он предложил мне тоже присоединиться к ним. Я неожиданно для себя согласился. Мы спустились в комнату для омовения и юноша наглядно показал мне как нужно брать тахарат. Потом, пока мы поднимались по лестнице наверх, застали призыв на молитву - азан. Странно, я раньше никогда его не слышал в городе. Я не знал слов, но было очень красиво и эти незнакомые слова проникали прямо в душу.
- Спешите к намазу, спешите к прощению, - подсказал перевод Абдулла.
Спешите к прощению, - повторил я со вздохом.
- Аллах един и нет Бога кроме Аллаха, - добавил мой спутник, переводя слова Азана.
- Абдулла, а куда мы будем молиться? В мечети нет икон или указателей.
- Нам не нужны иконы и указатели, - улыбнулся парень, - Мы молимся в строну Мекки, священного города мусульман, куда один раз год совершают паломничество - хадж. Никто не видела Бога, чтобы нарисовать его. Но, поистине, Он видит нас. Поспешим. Сейчас начнется вечерняя молитва.