Падение

Глава 5. С небес на землю. Часть 1

Гуанъяо изящным движением кисти вывел на бумаге последний иероглиф и, подняв уставшие от напряжения глаза, посмотрел перед собой, подпирая щеку рукой. В окна просачивались последние лучи алого заката, неся за собой звёздную ночь.

В Цинхэ под вечер становилось совсем холодно, а ледяной горный ветер пробирал едва ли не до костей. После светлого и тёплого Ланьлина юноша хорошо почувствовал разницу в погоде, но быстро приноровился одеваться теплее или держать поближе меховую накидку.

Работой Минцзюэ его сильно не загружал, отдавая либо что-то срочное, либо не слишком сложное. Но скучно омеге всё равно не было: свободное время он посвящал изучению на удивление не скудного разнообразия библиотеки Нечистой Юдоли, знакомству со слугами и адептами или выслушиванию нытья Второго господина Не. Последнее, по правде говоря, осуществлялось редко, потому что Глава ордена был крайне разгневан ужасной успеваемостью брата, так что Хуайсан на какое-то время был посажен под «домашний арест» один на один с учебниками. Посетителей, кроме слуг и учителей, к нему пускали редко.

Все предметы искусства и красивые наряды были изъяты, но приказа выкинуть их от Чифэн-цзуня не поступило, благодаря этому Мэн Яо спрятал большую часть в своей комнате, надеясь, что супруг не будет шарить по шкафам. Остальное он каким-то чудом уговорил вернуть, чтобы младший господин не слишком расстроился и охотнее учился, надеясь в итоге получить свои «драгоценности».

Не Хуайсан едва ли не на шею ему бросился за это, и как-то хитро косился с довольной улыбкой на лице, всем своим видом показывая «я был прав». Гуанъяо предпочитал делать вид, что не видит и не понимает, на что это он намекает.

Примерно так прошла первая неделя замужества. Чувство непонятной тревоги и мучительное ожидание худшего постепенно отпустили, но мимо тренировочного поля без горькой тоски он пока что не мог проходить. Даже иногда позволял себе задержаться, наблюдая за тренировкой юных адептов.

Цинхэ Не всегда славился своей дисциплиной и строгостью в обучении. И это Мэн Яо знал не понаслышке. Пусть все боевые действия уже давно завершились, и в быстром наборе войска не было такой уж острой нужды, но всё равно своих солдат орден готовил по-прежнему превосходно, без малейших поблажек.

Возможно, прими юноша иной выбор в своё время, то был бы одним из этих самых парней, что получали нагоняй от старших адептов. Может быть, он нашёл бы наконец друзей, которым по правде плевать на его «низкое и недостойное» происхождение. Они бы не пытались при каждом удобном случае ткнуть Гуанъяо в это носом, надеясь задеть побольней. Может быть, он не запятнал бы свои руки по самые локти в крови своих врагов, просто неудобных особ и совершенно невинных людей. Ему бы не пришлось в тайне выполнять грязные, бесчестные и во всех смыслах неприятные поручения своего папаши, который, как выяснилось, только и мечтал избавиться от ненужного сына. Поняв такую простую и очевидную истину, омега хотел и плакать, и смеяться от своих же наивных мечтаний. Как-то теперь с трудом верилось, что ещё не так давно Мэн Яо готов был на всё ради признания Главы ордена Цзинь. При этом юноша почему-то упорно не видел вроде бы очевидного пренебрежения со стороны Гуанъшаня. Или просто прятал свои догадки за стеной надежды и веры в счастливое будущее?