Часодеи. Часовое сердце.

Глава 1.

Василиса проснулась от резкого толчка: ее с силой выбросило вперед и она больно стукнулась лбом обо что-то твердое.

- Доброе утро! - сказал кто-то у нее над ухом. - Любишь ты поспать.

- Сколько времени? - сонно спросила девочка.

- Почти десять.

Потирая ушибленное место, Василиса поморгала, после чего изо всех сил вытаращила глаза, пытаясь окончательно прогнать сон. И только тогда заметила рядом белую стриженую голову Лешки - мальчик выглядел серьезным, но в его светло-серых глазах, окруженных бледными ресницами, притаились смешинки.

Они ехали в автобусе: слышался мерный шум мотора, машину то и дело встряхивало на неровностях дороги. Оказывается, Василиса при падении ударилась о спинку кресла, и мальчик в наушниках, сидевший перед ней, сердито оглянулся.

- Простите, - сказала ему Василиса, но тот не услышал, вновь погрузившись в прослушивание музыкальных треков. Тогда она обратилась к другу: - Как мы здесь очутились?

Лешка широко, как только мог в пределах тесного пространства между креслами, развел руками: а я знаю, мол? Василиса внимательно осмотрела его лицо: на скуле алела ссадина - след от удара Норта.

- Если бы я знал, - ответил он, испытующе глядя на подругу. - Но сейчас мы точно направляемся в лагерь. Я даже спрашивал у ребят, что происходит... Они еще посмеялись. Говорят: с неба свалился, что ли?

- Так, значит, - Василиса лихорадочно боролась с бессознательным желанием оставить Эфлару в стране снов, - все на самом деле было?

- Что было - это факт. - Губы Лешки расползались в улыбке - ситуация начинала его забавлять. - Но что именно - я так и не понял. Может, кстати, расскажешь? Ехать далеко, как минимум час.

Василиса медленно отвернула край рукава: тонкой полосой сверкнул золотой браслет. Маленький черный циферблат с золотыми цифрами и крохотными стрелками казался вполне обычным, ни дать ни взять - обыкновенные часы.

- Что это? - Лешка с любопытством взглянул на ее запястье. - Подарок отца?

- Матери, - зло ответила Василиса, и мальчик примолк.

В салоне автобуса работал телевизор, но никто его не смотрел: гул веселых и взбудораженных голосов полностью заглушал звук фильма.