My ninth circle of hell

18 глава

— Когда в ту ночь я пришёл к тебе, чтобы показать то, насколько ты мне дорог, я действительно не нашёл способа, кроме как через поцелуи. Я просто хотел вложить в них всю свою нежность и ласку, которой ты хотел, показать, что ты для меня значишь столько же сколько и я для тебя — Юнги говорит громко и уверенно, совершенно не стесняясь себя, и от этого у Чимина в груди разливается немыслимый ураган нахлынувших чувств. — Я не собирался с тобой спать, признаюсь честно, но тогда, когда ты ответил на мой поцелуй , я не смог себя сдержать я просто слетел с катушек , как и тогда на вечеринке...

— Что? — вдруг перебивает его Пак, хмурясь. — Какая вечеринка?

— У того типа, после которой ты наутро спёр мои трусы, — беспристрастно отвечает Мин. — А ты думал, они там чудом взялись? Ты напился и полез ко мне целоваться. Я был пьян ровно настолько же, и, ощутив вкус твоих губ, не смог остановиться.

— То есть... — Чимин наконец-то начинает понимать. И теперь эта совсем маленькая и незначительная деталь идеально подходит в огромный пазл из воспоминаний, о которых он предпочёл бы никогда и не думать. — Мы переспали тогда?

— Да, — кивает Мин, отпивая вина. — Я не хотел тебя этим пугать, поэтому делал вид, что не знал о том, как ты оказался в моей комнате и почему ты в моих трусах. Я в тот момент ничего, кроме дружеских чувств к тебе не испытывал, а ты бы развёл панику. Я тебя знаю. Вот и молчал столько времени, подыгрывая.

— Ты самый настоящий идиот, Юнги, — зло шипит на него Чимин, прожигая недовольным взглядом. — Тогда и я не был в тебя влюблён. Подумаешь, секс. Господи, ты только издевался надо мной после этого, а я, как придурок, всё гадал, что же тогда произошло.

— Прости, но не буду скрывать, что видеть твоё сконфуженное лицо мне безумно нравилось. Ты был таким милым, — и улыбается как всегда, морща нос.

— Я прощу тебя за что угодно, Мин, — Чимин этого и не скрывает. — Но только не за это.

— Ты опять так мило злишься, — очевидно, издевается. — Я так по этому скучал, — и шепчет, улыбаясь, потому что говорит правду.

— Да пошёл ты, — уже беззлобно бурчит Пак. — Ладно, проехали. Мне знаешь, что больше всего интересно, — вспоминает о своём главном вопросе Чимин, бросая взгляд на левую руку, — почему ты без кольца? Учти, с женатыми мужчинами я не встречаюсь, и в роли твоего любовника я быть не согласен.

Юнги тихо смеётся, облизывая губы, а после ставит бокал на стол и складывает руки перед собой, уводя взгляд в сторону.

— Я развёлся с Рин год назад. После смерти отца.

— Нет... — неверяще мотает головой Чимин.

— Рак — Юнги возвращает взгляд на Пака, а в нём небывалая пустота. — После похорон я подал заявление на развод. Рин, не задумываясь, его подписала. Ей этот брак тоже был в тягость, потому что перед свадьбой я сильно поругался с ней и отцом, сказал им, что даже если мне и придётся жениться, то ей никогда не занять места в моём сердце, потому что, пусть я и не замечал, но в нём всегда был ты, Чимин. Я впервые тогда не побоялся отца, сказал, что провёл ночь с тобой, на что получил сильную пощёчину и тираду, что моего мнения никто не спрашивал и трахаться с мужиками – мерзость, которую он непременно исправит этим идиотским браком, но... У него, как видишь, так и не вышло. Все пять лет нас связывал только штамп в паспорте. Я ушёл полностью в работу и дома почти не бывал: приходил только спать и принять душ, в редкие выходные я буквально ночевал за барной стойкой в клубах, откуда меня в пять утра выталкивали охранники, — хмыкает Юнги. — А если уж и дело доходило с кем-то до секса, то я просто закрывал глаза и делал то... что делал, в общем, но каждый раз я видел тебя. С Рин за пять лет я даже ни разу не целовался.

Чимин на эти признания совершенно не знает, как реагировать. Он лишь моргает, поджимая губы и молча пьёт вино. Юнги его замешательство от услышанного замечает, поэтому натягивает кривую улыбку и залпом допивает свой бокал, облизывая губы.

— Знаешь, я ничуть не жалею, что отец умер. Так нельзя говорить, конечно, но мне так легче дышится. И матери тоже. Он в последние годы совсем помешался, терзал и меня, и её, а теперь... Как-то спокойно что ли стало. Сочувствие здесь уже лишнее.

— Как никак он был твоим отцом же...

— Он был тираном, не позволяющим мне и шага ступить без его контроля. Он рушил меня день за днём. Но я здесь, с тобой и мне... слишком хорошо сейчас, чтобы думать об этом.

— Я даже не знаю, радоваться мне сейчас или...

— Радоваться будешь, когда мы уйдём из ресторана, поедем ко мне и всю ночь будем болтать ни о чём и пить вино, как раньше, — абсолютно серьёзно заявляет Юнги. Чимин поднимает на него озадаченный взгляд, но ему не позволяют озвучить мысли, продолжая: — Я отказов не принимаю. Я столько времени искал тебя, что больше не намерен никуда отпускать. Не в этой жизни.

— А ты не подумал, что я могу быть против? — всё-таки спрашивает Пак.

— А ты против? — с вызовом смотрит Мин и тянется, чтобы вновь наполнить бокалы вином.

— Нет, конечно, — усмехается Чимин и впервые за долгое время ощущает себя по-настоящему счастливым. Чувство разливающиеся теплом в груди снова заставляет почувствовать себя живым.