Скука ( фф по Достозаям)

Конец.

Февральский вечер. Фёдор задумчиво вглядывался в окно. В его мыслях царила духота, изнеможение и усталость. Противные чувства. Писатель уже давно не мог излить из себя хоть чуточку эмоций, он был пуст. Но тут гул города из-за окон приглушает звучание Баха. Кто-то звонил Достоевскому, причём очень настойчиво. Он подошёл к телефону и посмотрел на экран. Осаму.  Дьявол тяжело вздохнул и положил трубку. Зайдя в СМС тот увидел пару непрочитанных сообщений, которые гласили: "Сегодня. В 12 вечера. В ХХХ отеле."
Коротко и ясно, как и любил Фёдор. В этих словах не было ни капли эмоций и искренности, лишь лживая улыбка Осаму светилась на аватарке.
Их отношения были весьма безвкусно просты. Лишь лживая романтика и так называемая вами "любовь" сковывала не давая этой игре закончиться.
Достоевский посмотрел на часы, без 27 минут 12. Его белое лицо недовольно исказилось проклиная Осаму за то, что тот не предупредил о встрече заранее.
Он накинул плащ и пряча заледеневшие руки старался укрыться от неописуемого холода.
Отель был весьма близко. Фёдор добрался до туда ровно за 12 минут 47 секунд. Достоевский оглядел номер. Весьма уютное место с большой односпальной кроватью и Дазай портивший всю картину своей грязнотой. Он словно павший ангел, чьи крылья были изорваны, но рога так и не выросли, а перед ним стоял дьявол. И их битва планировала быть интересной.
Достоевский повесил плащ и присел напротив Осаму. На столе располагались два стакана вина и одна рюмка водки, не считая лепестков роз, сухих и чёрных.
– Как романтично, - выдавил из себя Фёдор иронично приподнимая уголки губ.
– Всё для тебя, любимый - Дазай разлился в язвительной улыбке.
– Надеюсь ты не решился меня отправить?
– Это было бы слишком глупо. Зачем мешать такой прекрасной игре?
Они оба разошлись в фальшивом смехе. Дазая умиляло выражение лица Фёдора, такое лживое и бесчеловечное. Какая прелесть, так хочется его съесть.
– Выпьем же! - сладостно пропел Осаму.
– И за что мы сегодня пьём? -приподнял бокал писатель.
– За наше общее благополучее, - сказал Дазай и по комнате раздался звон стекла. Их бокалы соприкоснулись. Каждый медленно отпил посмотривая за соперником. Кто же первый перейдёт к делу, опрокинув все эти формальности? Конечно же он.
Осаму резко поставил бокал, который не устоял и пропитал большей частью вина скатерть. Юноша схватил Фёдора за волосы заманивая того в сладостно-пьяный поцелуй. Дазай жестоко поглощал Достоевского, словно языком желал достать до чёрной душонки писателя. Ах как прекрасна нехватка воздуха и кровь от покусанных губ Осаму. Фёдор отчётливо ощущал этот отвратительный вкус крови и ловил от этого массу удовольствия, не уступая сопернику. Кислород закончился и они отступили. Писатель подошёл к Осаму и стал расстёгивать пуговицы его рубашки, он быстро закончил и скинул с парня не нужный груз. Были ещё бинты. Их Дазай строго не давал трогать, а уж тем более снимать. Федор пустил свой хищный взгляд в глаза Осаму и уронил того на кровать.
– Только попробуй, - приподнимаясь на локтях злобно промычал Дазай.
– Прошу меня простить.
Достоевский прижал Осаму к кровати и ласково прошёлся рукой по бинтам на шее, спускаясь ниже и ощущая разницу свежих и совсем старых бинтов.
– Что же ты прячешь от меня, дорогой?
– Дорогой.. ну раз так я покажу тебе.
Фёдор чуть отстранился и Дазай привстал, с ухмылкой развязывая свои бинты.
Достоевский обомлел. Он ожидал этого, а точнее точно знал, но в жизни ему ни разу не приходилось видеть подобное.
На месте бинтов располагалось огромное количество шрамов, а бо́льшая их часть была на руках и ногах.
– Воу..
– Нравится? - ухмыльнулся Дазай видя честную эмоцию на лице партнёра.
Он взял руку писатель и проводил ею по шрамам на животе и шее. Так странно, на шее много свежих ран.
– Как интересно, - он приложил запястье Дазая с самыми свежими ранами к своим губам. Чуть надавив юноша почувствовал вкус крови, он оставил на этом месте поцелуй. Этих движений не ожидал Осаму, он ждал отвращение, поэтому тот отвёл взгляд от улыбки победителя.
Федор аккуратным движением достал нож из своего кармана.
– Ты же будешь не против?
– Только если ты не собрался меня зарезать, - восхищённо коснулся пальцем ножа из-за чего остался лёгкий порез.
Мило.
Достоевский опустился на кровать, а спиной к ним у облокотился Осаму. Сейчас власть Фёдора была безгранична как никогда. Жизнь и смерть. Сегодня это решение было за ним.
Он поднес свою худощавую бледную руку к запястью Дазай. Тот окунул её взглядом и вмиг расслабился. Он считал это весьма интимным моментом, интимнее чем секс, поэтому сел спиной к Фёдору.
Мужчина коснулся холодным лезвием руки, где уже не было живого места.  Он не совсем понимал, как правильно это делать, но чутьё не подводило. Фёдор надавил и быстро проведя оставил не глубокий порез. Кровь тонкой струйкой побежала из отверстия, Дазай улыбнулся.
– И это всё?
– Мне более и не нужно.
– Может ты хочешь сам попробовать? - Осаму мастерски выхватил нож у расслабившегося Фёдора и, крепко удерживая запястье того, профессионально поднёс нож к руке.
– Расслабься, - нежно прошептал Дазай на ухо дьяволу.
– Это вовсе не пытка.
Он бросил лезвие рядом и достал свой, более чистый и острый нож.
– Приступим.
Осаму поднёс острие в коже и Фёдор медленно выдохнул, заставляя кудри Дазая приподняться. Нож словно впитался в кожу, проник в самую душу и оставил там неумолимо приятную и резную боль. На бледной руке красовался красный порез.
– Тебе идёт. Но пожалуй нужно с этим заканчивать, ведь ночь так коротка.
Фёдор смотрел на свою руку, он всё иже был жив. Так странно, когда ты получаешь от ножа не жгучую и мерзкую боль, а нежно складную, Дазай и впрямь творит чудеса. Но и впрямь дело шло к концу. Фёдор замечтался, забыл о том, что должен.
Дазай повернулся лицом к паху Достоевского. Это был намёк или попытка встать, но Дьявол удержал жертву за волосы, так он мстил за поцелуй. Глаза посланников Бога переплетались своей чернотой и встречаясь всегда был слышен звон мечей, словно удар, вновь отбитый соперником. Тут мир писателя замер. Дазай был так красив при тусклом свете лампы, алкоголь или сладостный яд, но Фёдор был рад впитать эти чувства, живые эмоции, желание обладать чем-то. Как жаль, что пути эти людей настолько противоречивы, сама судьба сказала, что им не быть вместе. Тогда почему в их поцелуях столько жара? Почему огонь в игривых глаз не угасает?
Дьявол коснулся рукой лица Дазая. Они не будут вместе, даже если это любовь. Осаму не согласится, такой добрый и безразличный ко всем своим товарищам одновременно. Этот Дазай был другим, более настоящим и честных, он мог быть любым, притворство сейчас не имело роли. Лишь бледная кожа и острые скулы, заточенные сильнее ножа, который оставил след на коже Достоевского.
Их губы вновь слились. Секс сегодня не имел смысла, ощущений хватало даже от этих всплесков сокрытых где-то в глубине эмоций. Дазай привстал и Федор стал оставлять следы на его теле, на шрамах и нетронутых кусках плоти.
– Мы же договаривались.. - на выдохе от возбуждения сказал Осаму.
– Ты мой. Это лишь доказательство.
Дазай промолчал, это было весьма пошлое высказывание.
Тот стянул с себя штаны, вставший орган находился в ожидании слишком долгое время. Дазай раздвинул ноги.
– Быстрее, - приказной тон умилял Дьявола и тот покорно придвинул свой оголённый таз к промежности парня, но лишь тёрся и не предпринимал дальнейших действий. Осаму сжал зубы и уцепился руками за шею Доста.
– Пожалуйста.
Фёдор вставил и стал старательно становиться одним целым с партнёром, от чего Дазай прикрывая рот руками тихо стонал.
Внутри было горячо и влажно. Плоть обхватывала орган полностью и пульсации тела отчётливо ощущались. Такие чувства и настоящий Осаму. Чужие люди не знали такого Дазая. Это достовляло Фёдору неописуемое удовольствие. Он ускорялся, оба юноши были на пределе и первым здался Осаму, который кончил себе на живот. Вторым был Фёдор, сперма которого попало прямо на лицо Дазая.
– Какой ты меткий.
– Я сам удивился.
И они сливаются в поцелуе. Но только сейчас Дьявол испытает свой истинный оргазм. Он втыкает нож в живот Осаму, попадая между рёбер. Дазай кашляет кровью прямо во время поцелуя с привкусом железа. Фёдор аккуратно придерживает его голову, а другой рукой прокручивает нож, не давая тому выжить.
– Ты будешь только мой.
Послышалось от Достоевского. Он оставил на губах Осаму лёгкий поцелуй и тот вновь покашлял. Он задыхался собственной кровью, ведь удар пришёлся в лёгкое. Мучительная смерть.
– Да пошёл ты...  - улыбается Дазай и прикрывает глаза. Его мучает слабость, дикая нехватка крови, которая уже пропитала всё одеяло  медленно придвигала того к концу. "Какая же жалкая смерть" подумал в тот раз Осаму. И больше не открывал глаза. Смерть показалась ему единственным чистым поступком в своей жизни. Она освободила от оков бренного бытия, вечной скуки и... любви. Но его душа ещё была в теле, как мы знаем, после смерти, наш мозг работает ещё минимум 12 часов. Осаму не видел, не слышал, но он чувствовал и ощущал, что происходит, лишь мозгом. Его сердце более не билось.
Достоевский с улыбкой смотрел на труп любимого, продолжая приобнимать его за плечи. Он вытащил нож, но кровь больше не текла.
– Конец жизни. Никогда не узнаешь пока не попробуешь. Да, Осаму? - усмехнулся Фёдор закрывая ладонью чёрные глаза усопшего и целуя того в веки.
Он положил его на окровавленную кровать. Бледное тело, ещё теплое полностью принадлежало ему и ничто не могло более помешать Достоевскому. Дьявол взял в руки ладонь Дазая, неподвижную и охладевшую. Он стал нежно целовать её переходя на запястья. Он облизывал каждый шрам и слегка прикусывал кожу, но с каждой секундой он делал это всё более не сдержаннее, ведь труп остывал. Фёдор проходя языком по каждому выступу перешёл на шею. Там он добавлял к оставленным ранее укусам новые. Он делал это так остервенело, что прокусывает серую кожу до крови, путь ли не жуя свежую плоть. Псих наслаждался вкусом и запахом своей вещи это дарило ему дикое удовольствие.
Осаму висел в тишине, его пугали эти странные ощущения. Его пугал Дост, он словно дикий зверь хотел выдать из Дазая все его соки и даже после смерти осознавать это было весьма неприятно и мерзко.
Федя поднял Осаму и приоткрыв ему рот совершил жадный поцелуй, где Дазай безучастно спал вечным сном и лишь в голове Доста всё из это выглядело, как рай на земле.
Дазая тошнило, он хотел, как можно быстрее отправиться на тот свет или куда там ещё, но не мог, чёртов мозг работал.
Дьявол закончил с истязаниями рта покойника, ведь уже обгладал весь язык, нёбо и гланды, на последок он слизал кровь с его губ. И перешёл к утомлению своих же похотливых желаний.
Он приставил орган к отверстию и без проблем зашёл в растянутую дырку. Федя раздвинул ноги трупа пошире и стал сильно долбиться словно надрачивая себе не живым Дазаем. Достоевский сжимал светлые бёдра и удивился увидев эрекцию у трупа.
Плевать, главным сейчас были эмоции. Такие любимые, потухшие глаза и открытый рот из которого больше не будут доноситься стоны. Так отчаянно прекрасно и одновременно отвратительно это звучало.
Осаму страдал. Он ощущал это тошнотворное чувство жестоких прикосновений и грубых действий, это причиняло боль. "Почему даже после смерти он не оставил меня в покое! Чёртов псих..." думал Дазай и сжимался в этой темноте, желая навеки исчезнуть это ему так напоминало обычный мир. Всё всегда так и было ведь Осаму не может умереть.
Фёдор кончил. Он вышел из Осаму и встал на колени. Только сейчас он осознал, что его грязные руки сделали. Больше Достоевский не услышит смеха и колких шуток этого парня. Больше он не почувствует от него тепла, Настоящий Осаму умер, как и поддельный.
Дьявол взял в руку нож и, распоров грудь юноши достал сердце.
– Оказывается оно у тебя не чёрное.
Он посмотрел на это окровавленное чудо и прижал к себе, словно знал, что Осаму это чувствует. Он посмотрел на свои руки, они были по локоть в крови. Так мерзко, так жалко, так бесчеловечно. По лицу Фёдора покатилась солёная вода. Привкус железа во рту бесил и усугублял жалость к самому себе.
Ведь Дазай был утрачен, навеки потерян.