Через забвение

Глава 24. Гарри

Кто я? Образы кружили в моей голове, путаясь и сбивая с толку. Я — Дарлинг. Наркоман и шлюха, отсасывающий всем желающим за двадцать фунтов. Я — Гарри Поттер. Волшебник, уничтоживший Волдеморта. Я — повар. Совладелец ресторана «У Себастьяна». Себастьян Ивенс — мой опекун, друг, человек, вытащивший меня со дна...

Все тело нестерпимо болело... Даже сердце как будто билось с перебоями. Я не хотел умирать! Там, за стенами Азкабана, был кто-то, кому я очень нужен.

Непереносимость индивидуально направленной магии... Кто это говорил?! Себастьян не мог... Он — маггл... Он не знал, что я — волшебник.

Непереносимость, мать ее! Почему я еще в сознании? Я же и от более легких заклятий вырубался, а тут — Круцио с легилименцией пополам. И еще эти глаза, которые все время мерещились мне... Черные, как бездонные колодцы. Это не были глаза Себастьяна. У него они — карие...

В груди разливался мертвенный холод. Дементоры. Они чувствовали мои боль и отчаяние и слетались на пиршество. Мельтешение образов в голове сменилось ужасающей картинкой...

Я стою на коленях на грязном заплеванном полу в туалете стрип-клуба. Толстый громадный член толкается мне в глотку. Я задыхаюсь и кашляю. Меня сейчас стошнит...

Невесомые, едва различимые касания к моему обнаженному телу, прохладные пальцы, спасающие от боли, огненными волнами накатывающей на меня. Кто это? Однозначно не Себастьян. У него абсолютно заурядные руки: крупные, теплые, с чуть расширяющимися суставами и твердыми подушечками, а это... Я ловлю гладящую меня руку, подношу близко-близко к глазам (очки у меня снова отобрали) — узкая, изящная, но в то же время сильная ладонь с длинными пальцами. Я целую каждый, тяну в рот и совершенно неприлично облизываю, ощущая, что возбуждаюсь все больше и больше.

Кто это?! Себастьян никогда не касался меня так. Он не должен... Он — мой опекун. И вообще мужчины его не интересовали. Он много лет жил в счастливом браке...

Пальцы проводят по моей заросшей щетиной щеке...

— Колючий, — звучит голос, как будто принадлежащий Себастьяну.

Руки исчезают, и появляется тонкогубый жесткий рот, он целует меня властно и требовательно. Так, словно имеет на меня права. Я чувствую его губы везде. Кожа горит под поцелуями. Жадный рот припадает к моему члену. Боже! Боль, терзающая тело раскаленными щипцами, сменяется диким желанием, пальцы хватают брошенную на пол солому, заменяющую узникам постель. Он сосет мой член быстро, точно торопится довести меня до разрядки, и я не выдерживаю и взрываюсь, бьюсь под ним в судорогах оргазма...