Тюрма "Содэмун"

Часть 3 (історію написала не я )

В первый свой день в «Содэмун» я заснул сразу же, как только
погас свет. И плевать на загадочного ненормального соседа, который
вполне мог представлять собой угрозу, вымотанный организм
отключил инстинкт самосохранения.
Унижениям в тот вечер я больше не подвергался. Тиран вернулся
аккурат перед раздавшимся из динамика компьютерным голосом,
приказывающим заключённым разойтись по камерам и приготовиться
к обходу, а после этого самого обхода взял со стола книгу и читал её на
своей полке до тех пор, пока не вырубили электричество. Меня для
него будто не существовало. Даже не поинтересовался, отстирались ли
пятна с его драгоценной футболки. Видимо, знал, какое влияние
оказывает на людей, и не верил, что его указы можно не выполнить.
Пока горел свет, я лежал, уставившись на дно верхней полки,
думая о своей семье. Рано или поздно, им всё-таки придётся
признаться, а делать этого очень не хотелось. Я уже скучал по
родителям, ведь в это трудное время мне как никогда раньше
требовалась их поддержка, но, увы, ради их же блага, я пытался
справиться со всем в одиночестве. Всё наше общение теперь
ограничится короткими телефонными разговорами: я наплёл матери,
что в английском городишке, куда меня отправили, проблемы со
связью, поэтому звонить буду исключительно сам, раз в неделю. Какой
же я был дурак, когда стремился поскорее вырваться из родного дома и
вкусить все прелести самостоятельной жизни. Останься я с
родителями в одном городе, как они меня и просили, ничего этого бы
не произошло. Что ж, история не терпит сослагательного наклонения. Мне кажется, работники тюрьмы решили поиздеваться над
заключёнными, когда устанавливали звук на сигнализации,
являющейся здешним будильником. От неожиданности я подскочил на
месте и, не привыкший к тому, что сверху располагается ещё одна
полка, резко поднялся, изо всех сил ударяясь головой о дно кровати
соседа. От резкой боли в глазах потемнело, и я даже на мгновение
оказался в прострации. Казалось, это столкновение с металлической
полкой раздробило мне череп, но, проведя рукой по затылку, я
уверился, что крови нет.
- Ты совсем ненормальный? – по всей видимости, звук удара
всполошил сонного тирана.
Подняв глаза, я увидел перед собой полураздетого сожителя, на
котором из одежды было только бельё. Точно модель с обложки. Он
смотрел на меня, сощурившегося от невыносимой боли и
потирающего место удара, как на умственно отсталого. Когда до него
дошло, в чём дело, я снова превратился в бесполезный предмет
интерьера, который не заслуживает его внимания.
После сигнализации заключённым даётся десять минут на
раскачку и утренние процедуры. Я с трудом приноровился к странной
зубной щётке, с резиновой ручкой, сделанной, чтобы не заколоть
никого ненароком. Но если вчера вечером эта процедура показалось
мне мучительной, то во второй раз дела обстояли гораздо лучше. Затем
по расписанию следовал завтрак.
От тирана я старался держаться подальше, следуя в столовую.
Вдруг ещё наступлю ненароком, потом заставит стирать штаны и
чистить обувь. Уже получив свой поднос, я сделал шаг к будке выдачи
еды, когда ягодицы с силой сжали чьи-то лапы. Непроизвольно
ринувшись вперёд, я снова чуть не снёс соседа, однако в этот раз всё
обошлось.  Убери руки, урод! – выпалил я, оборачиваясь к сзади стоящему
извращенцу.
Как этот хмырь здесь оказался? Я точно помнил, что за мной
следовал другой человек.
- Я так и знал, что у тебя шикарный зад, детка, - слизняк мерзко
лыбился, демонстрируя свои пожелтевшие зубы.
- Не смей ко мне прикасаться, - по слогам проговорил я,
сдерживая дрожь в голосе от накатившего отвращения.
- Посмотрим, как ты заговоришь, когда я буду иметь тебя, малыш,
- прошептала эта тварь мне в самое ухо, после чего снова
переместилась в очереди на несколько человек назад.
- Ненавижу.
Стало стыдно за собственную слабость перед Чонгуком, который
стоял впереди и всё слышал. Хотя, я для него и так кучка дерьма, вряд
ли можно пасть ещё ниже в его глазах.
Получив свою порцию, я направился к месту, на которое вчера
посадил меня охранник, но был остановлен на полпути.
- Эй, подожди, - вальяжно, держа руки в карманах, ко мне
приблизился мужчина лет сорока, - тебя очень, я повторю, ОЧЕНЬ
хочет видеть человек, сидящий вон за тем столиком.
Я проследил за взглядом чьей-то шестёрки, который остановился
на сидящем в одиночестве типе. Этот дядечка здесь явно многими
крутит. Ещё вчера я приметил многочисленную свиту, следующую за
ним по пятам.
Сейчас он улыбался, хотя это действие больше напоминало
хищный оскал. Глаза беззастенчиво бегали по моему телу, даже не скрывая заинтересованности, а весь вид говорил что-то вроде: «Если я
захочу, ты никуда от меня не денешься».
- Знаешь, он очень не любит, когда кто-то не выполняет его
пожеланий.
- Да пошли вы все!
Я быстрым шагом направился в противоположную от указанного
мне столика сторону и приземлился на том же месте, что и вчера. Да, я
знал, что фактически подписал приговор своей выходкой, но гордость
не позволяла поступить по-другому! Нетрудно догадаться, что именно
этому местному царьку было от меня нужно, и что теперь меня ждёт
“весёлая” жизнь, но об этом я подумаю позже. Сейчас же, дрожащими
от страха и гнева руками, я пытался удержать ложку и заставить свой
организм принять хотя бы немного безвкусной каши. Вот чем я
заслужил подобную жизнь?!
Душ. Боже, не думал, что возненавижу это слово! Только при
мыслях о том, что там со мной могут сделать, живот скручивало в
болезненном спазме. Дорога в душевые, куда нас направили сразу
после завтрака, казалась мне походом смертника на эшафот. Теперь
ещё стоило опасаться и гнева того обломавшегося дядечки, которому я
отказал. До последнего я надеялся на закрытые одиночные кабинки,
зная, что такая роскошь невозможна в подобном месте.
- Проходим, чё встал? – прикрикнул надзиратель, когда я
притормозил на входе.
Я бы предпочёл ходить грязным в этой дыре, чем ежедневно
посещать душ. Выбрав крайнее место в раздевалке, и быстро скинув
одежду, параллельно прикрывая ладонями причинные места, я прошёл,
сопровождаемый надзирателем, к душевой. Так я и думал. Конечно,
кабинки открытые. Мало того, никого из представителей охраны
внутри не наблюдалось, они доводили заключённых до двери и оставались снаружи. Естественно, кому охота мокнуть самому и
мочить форму?!
Душевая представляла собой разграниченные перегородками
лопасти без дверей, рассчитанные на шесть человек. Сверху каждой
такой лопасти были прикреплены номера трёх камер, своеобразные
указатели для кого какая кабинка. Однако, судя по всему, это правило
здесь не выполнялось.
Отыскав кабинку с номером своей камеры, я включил кран, и из
одной из душевых насадок полилась чуть тёплая вода. Отрегулировать
температуру, и настроить более горячий режим возможности не было.
Это всё, чем здесь можно было довольствоваться. Про себя я взвыл.
Ещё с детства, будучи жутким мерзляком, я мылся практически под
кипятком, поэтому прохладная вода в тюрьме стала для меня
неимоверной пыткой. Зато теперь появилась ещё одна причина
поскорее закончить с водными процедурами.
- Тебя сегодня пригласили за мой стол, ты, наверное, не
расслышал? – деланно вежливый голос с хрипотцой заставил меня
вздрогнуть и развернуться спиной к источнику звука.
- Что вам нужно?
- Вопросы здесь задаю я, мальчик. Так почему ты не составил мне
компанию, а? Отвечай! – в следующую секунду меня схватили за
волосы и, грубо оттянув голову назад, заставили посмотреть прямо в
глаза ухмыляющейся твари.
- Я не…Зачем? – все мысли в голове путались, я слышал только
биение собственного сердца в ушах. Попытавшись вырваться, я сделал
только хуже – державший тип, тот же самый, что разговаривал со мной
сегодня в столовой, врезал мне коленом по копчику, заставив
непроизвольно застонать.
- Ответ неверный. Парни, разукрасьте его мордашку. Посмотрим,
что он скажет после такой терапии…  Кроме самого извращенца, в кабинке находилось ещё четыре
человека из его свиты. Судя по довольным рожам, они только и ждали
приказа меня отметелить. Судорожно соображая, что делать дальше, я
возобновил попытки вырваться, но успехом они не могли увенчаться
по определению – державший был определённо сильнее меня.
Оставался единственный выход – умолять их главного этого не делать.
Первый удар пришёлся в скулу. Я ещё и рта не успел раскрыть,
чтобы попросить их остановиться, как взвыл от боли в животе. Даже
согнуться не удалось, чтобы облегчить свои страдания – меня всё ещё
не отпускали, крепко фиксируя на месте. Затем последовала череда
мощных ударов, правда, по лицу больше не били, прежде чем я смог
прохрипеть:
- Хватит, пожалуйста. Не надо…
- Остановитесь, парни. С*чка что-то сказала или мне
послышалось? – сплюнув собственную кровь, я схватился руками за
живот и чуть согнулся, пытаясь перевести дыхание.
- Не послышалось.
- Ты ещё и дерзить решил в своём положении, а? – теперь уже сам
царёк заставил меня выпрямиться, на этот раз схватив за горло, - так
что, ты хорошо подумал о моём предложении? Будешь послушным
мальчиком? – воздух в лёгких заканчивался, но отпускать меня не
собирались.
- Дышать…нечем, - прохрипел я из последних сил, после чего
хватка ослабла.
- Не зря Хван назвал тебя куколкой. Ты и впрямь хорош…
Мне оставалось только мелко подрагивать, пока грубая рука
провела свой путь от шеи по всему телу, и сомкнулась на члене.
Кажется, в тот миг мои глаза округлились, я даже о боли забыл, но ненадолго, потому что уже через пару секунд извращенец с такой
силой сжал мою плоть, что все предыдущие болевые ощущения
показались пустяковой разминкой. Казалось, он решил оставить меня
евнухом
[1]
.
- Ты всё ещё не ответил, паршивец! – рука прокрутилась,
пережимая член ещё сильнее, и я просто взвыл, в бессилии упёршись
кулаками в грудь этой твари.
- Кажется, это не твоя кабинка, Хёк, - будто из другой вселенной
прозвучал знакомый голос, а рука, сжимающая меня, исчезла.
-Чон, это я так, наведался в гости к твоему соседу.
- Забирай своих шавок и проваливай!
- Что же так грубо? Можно ведь и по-человечески всё решить…
- Слушай сюда, здесь моюсь я и мои люди. И наблюдать за твоими
п*дорскими игрищами я не намерен!
- Что, уже заклеймил своего сокамерничка? Сам запал на эту
шл*шку?
- Ты что, на проблемы нарываешься? – Чонгук резко сократил
расстояние до извращенца, но его лицо по-прежнему оставалось
невозмутимым.
- Что ты, Чон? Какие проблемы? Ты меня не трогаешь, я тебя…
забыл?
- Съеб*сь уже.
- Мы уходим, - Хёк дал знак своим людям и они направились к
выходу, - а наш разговор ещё не окончен. Ты не ответил на вопрос,
куколка, помнишь? – это уже было обращено ко мне. Когда всё закончилось, в кабинке остался я, Чонгук и три
человека, которые вечно за ним таскаются. Я рухнул на одно колено,
больше не в силах выдерживать собственный вес и, согнувшись,
надеялся, что боль, пронизывающая мои внутренности, хотя бы
немного отступит, и я смогу выйти из этого грёбаного душа, в котором
остатки моей гордости были окончательно растоптаны. Я даже боялся
представить, что было бы, не вмешайся Чонгук. И почему только
раньше я называл его полным именем? Кажется, я начинаю бредить,
если в своём незавидном положении задумываюсь о подобных вещах.
Нужно подняться, собрать все силы в кулак и уйти отсюда. Но
легко это казалось только на словах. Меня ни разу в жизни не били, за
исключением подзатыльников от мамы в детстве, поэтому сегодня был
своеобразный дебют.
Я поднял голову и попытался сфокусировать взгляд. Эти четверо
спокойно намыливали себя, будто ничего не произошло и перед ними
не сидит на коленях избитый человек. Как можно быть такими
жестокими?! И Чон вовсе не меня спасал, а расчищал себе место для
комфортной помывки. Если бы Хёк глумился надо мной в другом
месте, тиран бы и пальцем не пошевелил.
А что я, собственно, хотел? Это зона, где каждый сам за себя. И
это уже исключительно мои проблемы, что я слабак, которого так
легко сломать. Всё же, скудное "спасибо" Чонгуку адресовать стоило.
И пусть ему плевать, так будет правильно.
Посмотрев на соседа, я поймал себя на мысли, что его нагота меня
смущает. Слова благодарности отказывались вырываться из горла,
потому что за этим бы последовал взгляд голого тирана на не менее
голого меня. Что за хр*нь? Я, избитый и униженный, сейчас сидел на
полу и смущался обнажённого парня! Причём на три остальных
персоны мне было откровенно плевать. Видимо, сильно я с утра
головой приложился.
- Спасибо, что помог, - всё-таки прорезался у меня голос. Но я зря опасался: Чон даже и не подумал взглянуть в мою
сторону. Его люди мельком пробежались по мне глазами, но затем тоже
сделали вид, что кроме них в кабинке никого нет. Однако, обидно.
Кое-как поднявшись, опираясь одной рукой о стену, я всё же
дополз до раздевалки. Хотелось оказаться в камере, лечь на кровать и
накрыться с головой одеялом, но это желание не могло исполниться в
ближайшее время.
По расписанию, после душа следовала прогулка, а те, кто по
каким-то причинам не желали находиться на улице, размещались в
холле. Как я понял по разговорам, заключённые, кому удавалось
пристроиться на работу, трудились как раз в это время. Надеюсь, позже
у меня тоже получится кем-нибудь наняться, чтобы не просиживать
штаны, но только не сейчас. Не в моём состоянии.
Хоть я и был человеком теплолюбивым, после избиения
захотелось проветриться. Очутившись на улице, я прошёл к самой
отдалённой лавочке, находившейся в стороне, где практически не было
людей. Передвигаться было тяжело, казалось, что из всех моих
внутренностей сделали отбивные, но жаловаться было некому, а в
медпункт обращаться я боялся. Там начнутся вопросы о том, кто это
сделал, а стукачи в тюрьме, как известно, долго не живут.
Плюхнувшись на лавочку, я скрючился, выбрав позу, в которой
боль наименее проявлялась. Было самое время подумать над словами
Хёка. Он ведь и в самом деле не оставит меня в покое, и, если я не
соглашусь стать его подстилкой, либо возьмёт силой, либо просто
забьёт в тёмном углу. Можно, конечно, попросить помощи у Чона, всё
же извращенец его побаивается и, если сосед заикнётся, от меня
отстанет. Только что-то мне подсказывает, что Чонгуку это не нужно.
Наоборот, чем скорее Хёк меня прикончит, тем скорее тиран снова
будет сидеть в камере один. Кажется, остаётся только один выход:
ответить согласием…
Е́внух — полностью или частично кастрированный мужчина.