Игорь не понимает, но это селфхарм.
Он ходит в кожанке и старых свитерах всю зиму и делает вид что не болеет. Когда перед глазами предательски плывет, а голова раскалывается из-за температуры он лишь крепко зажмуривает глаза и делает очередной глоток гадостного кофе.
У него вечно пустой холодильник и слишком горячая вода в душе. А еще ненависть к себе за малейшую ошибку.
Все это продолжалось до тех пор, пока в его жизни не появляется Дима Дубин.
Стажер постоянно ругается на Игоря за то, что тот не ест, а в один день и вовсе начинает носить на работу два ланч-бокса – себе и Грому. Они у Димы забавные, с динозаврами и космическими кораблями. Дима вообще весь такой – забавный, иногда на дошкольника похож, но заботливый до безумия. И красивый. Чертовски красивый.
Впервые Игорь замечает это когда после удачно раскрытого дела о мелком хулиганстве напарники выбираются на пляж возле Петропавловки поесть шавермы. Стоит тёплый весенний день, Нева уже сбросила с себя ледяные оковы, а на деревьях распускаются первые листья. Игорь опять простыл, но упорно отказывается от больничного предлагаемого Прокопенко. «Кто же работать будет, если не я?». Дима остановился и присел на корточки чтобы потрогать воду, а Игорь в очередной раз закатил глаза
– Упадешь я за тобой не полезу.
Дима в ответ только улыбнулся и протянул Грому свою шаверму. Его слегка отросшие волосы растрепались, а солнце необычно подсветило голубые глаза. Игорь пропал. Уже не до шавермы и шуточек было, лишь бы на ногах удержаться, лишь бы не дернуть Диму на себя и не заключить в объятия (или того хуже).
Гром понял, что бисексуален еще в школе, и особых мук на этот счет не испытывал. Он жил в собственном мире, где был самым сильным и храбрым, так зачем ему бояться каких-то гомофобов? Об этой его части знали только самый близкие – Прокопенко с женой, Игнат, и те парни, с которыми он встречался. Сейчас ему ужасно хотелось признаться Диме, если появится хоть малейший знак на взаимность. Но вот Дубин отворачивается, набирает в ладонь речной воды и тут же стряхивает, встает.
– Еще холодная! – Дима берет Игоря за руку мокрой ладонью демонстрируя температуру воды, но у Грома то ли от простуды, то ли от Дубина и без того все тело горит.
Через несколько недель после прогулки на Заячьем Игоря и Диму отправляют разгонять алкашей из бара на Рубинштейна которые устроили драку с другими посетителями. Судя по описанию участников это были те же ребята которых задерживал Цветков неделю назад и Зайцева две. Постоянные посетители МВДшного обезьянника в общем. Приехав на место, Игорь быстро упаковал двоих в машину, но третий все никак не поддавался. Дима пытался надеть на того наручники, но пьяный мужчина вырывался и бросался в сторону официанта, вышедшего из бара. Кажется, с этим официантом и его друзьями мужчины и пытались драться, когда кто-то вызвал полицию. Мужчина наконец вырвался из хватки Дубина и рванул к испуганному официанту.
– А ну иди сюда пидорасня! Будешь знать как в России к в жопу ебущимся относятся!
Игорь быстро встал между официантом и мужчиной, с силой ударил того по ногам, так, что они подогнулись и скрутил руки за спиной.
– Ты что себе позволяешь уебок!
– Да он же пидор! – Мужчина все еще пытался вырываться, но Игорь оказался сильнее и быстро заключил того в наручники
– А тебе сейчас пидор с ксивой накостылял, так что рот свой не раскрывай! Дим, грузи его, а я пока на дачу показаний ребят направлю.
Гром отряхнулся от невидимой пыли и направился к официанту и его компании, оставив недоумевающего напарника обдумывать случайно брошенную фразу.
Весна в Петербурге – время весьма опасное. Каждый второй болеет, так что чихающими в метро людьми никого не удивишь, а местные психи, подпитываемые мифическим «обострением», начинают все чаще привлекать к себе внимание полиции, вытворяя всякое на улицах. А особо тяжело болеющим полицейским, которые упорно отказываются от отпуска или хотя бы выходного. В очередной день Игорь пришел в управление настолько больной, что заволновались не только Прокопенко и Дубин, но и те сотрудники что Грома не любили. Игоря шатало настолько, что он чуть не сел мимо стула, а чашка с кофе в руках тряслась как при землетрясении баллов в 6. Дубин уже пол часа вился вокруг напарника и уговаривал того пойти домой.
– Игорь, пожалуйста! Вот помрешь ты от своих болячек незалеченных, а на тебе весь отдел держится, Прокопеныч что ли будет дела раскрывать. – Игорь устало отмахивался и продолжал делать вид что роется в важных бумагах. Недавно снова украли кучу бытовой техники (апарт-отель они так обставляют что ли?), и Гром обещал себе раскрыть это дело до конца недели. Уже пятница. Ну ничего, впереди еще два дня, которые нормальные люди называют «выходные», а трудоголик Гром – дополнительные дни для важных следственных дел.
– Дубин, со мной все в порядке. – Игорь встал чтобы налить еще кофе, но организм его подвел и перед глазами потемнело. Спустя несколько долгих секунд зрение к Игорю вернулось, и он обнаружил себя в объятиях Дубина, которому явно было тяжело держать на себе такой вес. То ли виновата болезнь, то ли Гром скоро присоединится к психам, с которыми так часто работает, но в голове у него была только мысль какой Дима красивый вблизи и как вкусно пахнет. Еще чуть-чуть и он бы не сдержался, но тут появился Прокопенко, который перенес на себя вес почти-что-сына.
– Гром, если ты сейчас же не поедешь домой хотя бы до конца дня и не собьешь температуру до 37 – уволю! Весь отдел мне заразишь! И даже не смей перечить, чуть напарника не раздавил и меня напугал!
– Слушаюсь, товарищ капитан. – ответил Игорь тоном побитого щенка
Дима вызвал такси по просьбе Прокопенко и на всякий случай взял Грома под локоть пока они шли к выходу. Дима не хотел себе признаваться, но ему нравилось заботится о сумасбродном майоре. Нравилось работать с ним, есть шаверму после закрытых дел, стоять плечом к плечу на набережной Невы и смотреть на его идеальный профиль. Дубину было тяжело принять это по началу, но сейчас он был уверен – к Грому у него чувства совсем не дружеские. Это пугало, но то, что Дима услышал на недавнем задержании давало надежду.
Выйдя из здания полиции мужчины остановились и стали ждать Владимира на Киа Рио, который, согласно приложению, подъедем только через 12 минут. Долбаные пробки, думал Дима.
– Горь...можно кое-что спросить? – Игорь стал выглядеть получше, видимо свежий воздух и правда лечит, так что Дима решился задать вопрос, который мучал его так долго.
– Ну.
– То, что ты сказал на недавнем задержании... про пидора с ксивой, ты...?
Игорь весь напрягся, и Дима проклял все – себя, жизнь, двусмысленную фразу, которую он конечно же понял не так.
– Дубин. – Напарник уже давно не обращался к нему по фамилии, что пугало еще больше. – Да, я бисексуал. Если тебе не комфортно со мной работать, можешь перевестись, но моя личная жизнь тебя волновать не должна и вообще...
Конец фразы Игорь сказать не смог – Дубин налетел на него и прижал свои губы к Громовым. Тот слегка опешил, но постепенно приобнял напарника за талию и начал отвечать на поцелуй. Отстранившись, мужчины еще долго молча смотрели друг другу в глаза, пока наконец подъехавший Владимир не начал сигналить. Наконец они отошли друг от друга на приличное расстояние. Гром уже хотел спускаться к машине, но что-то его остановило.
– Димк, поехали ко мне. – Мужчина взял Дубина за руку. – Наверно поговорить стоит да и... я так долго этого ждал, не хочу тебя отпускать.
– Да. Да, Игорь, с тобой – хоть куда.
Прокопенко смотрел из окна на отъезжающее такси, в которое сели его влюбленные идиоты и набирал жене.
– Ленусь, Игорек приболел, но сразу как вылечится я его к нам на ужин приглашу. С Димкой Дубиным.
– Сошлись-таки?
– Сошлись!
Через три дня сидения дома под тщательным контролем Дубина и поедания приготовленных им супов, Гром вернулся в участок, и даже не с 37, а с 36.6. Он все еще жил в вымышленном мире без гомофобии поэтому скоро об их с Димой отношениях узнал почти весь участок – Игорь не стеснялся брать своего парня за руку, обнимать и спрашивать, что тот хочет на ужин. Но, то ли гомофобии и правда не существовало, то ли сотрудники боялись грозного взгляда Прокопенко – к Грому и Дубину никто претензий не предъявлял, а Цветков даже поздравил с тем, что до них наконец-то дошло. И на ужин к Прокопенко они таки сходили – Дима теперь стал часть странной семьи Гром-Прокопенко и даже научился лепить пельмени.
