Каюсь

Глава 14

Спустя полтора месяца.

Любовь...Красивое слово, скрывающее под собой необъятное море впечатлений, чувств и поступков. Не всегда красивых и возвышенных, порой, ничтожно низменных, отчаянных, приносящих дикие страдания и боль.

Раньше это слово вызывало у меня кучу прекрасных ассоциаций. Сейчас... Сейчас я узнала, что она тоже бывает разная.

Кому‑то повезло столкнуться с чистым, не запятнанным ничем, взаимным чувством, а кто‑то бьется за каждую минуту счастья, за островок в сердце любимого человека, за миг, один‑единственный миг тепла и нежности, проливает потоки слез и воет от боли в подушку одинокими ночами. Зачем? Ради чего? Неизвестно.

Просто, порой, бывает такая любовь, от которой легче удавиться: болезненная, одержимая, уродливая и упрямая.

Моя именно такая: до нелепости упрямая и в тоже время наивная, ибо я с отчаянной надеждой борюсь за человека, которому не нужна. Верю во что‑то, цепляюсь за эту веру, вонзаюсь всем своим существом. Не могу иначе, когда он шепчет « моя девочка» и нежно целует меня, перебирая мои волосы, думая, что я сплю. Когда задумчиво смотрит с улыбкой, а в голубом океане его глаз мимолетно проскальзывает такая тоска, что мое сердце сжимается от боли за него. Знаете, эта боль во сто крат сильнее, чем та, которую он мне причиняет, потому что осознавать, что любимый мужчина несчастлив и ты не в силах что‑либо изменить – это невыносимая мука.

Минуты подобной откровенности со стороны Гладышева крайне редки, чаще всего этот мужчина плотно упакован, я бы сказала, забетонирован в непробиваемый раствор холодной отстраненности, невозмутимости, снисхождения и высокомерия, чем медленно, но верно, словно яд убивает что‑то внутри меня. Хотя нет. Не «что‑то», а меня. Именно меня он убивает. Подобно плющу душит во мне характер, гордость, силу, веру и любовь. По каплям высасывает ее, наполняя мою душу отчаянной пустотой и горечью. Ему хватило двух месяцев, чтобы из жизнерадостной девчонки я превратилась в согласную на все куклу, лишь бы он был рядом.

Но знаете, я его не виню. Сама позволила, а нужно было тогда – на той остановке отрезать от себя, с корнем вырвать, как сорняк это фатальное влечение. Только сейчас осознаю, как важно все делать вовремя. Жизнь взымает слишком высокий процент за просрочку.

Странно так, проснуться однажды по утру и понять, что ты другая. Сегодня я увидела себя, будто со стороны и стало не по себе. Кто я? Кто эта девушка с решительным взглядом заплаканных глаз? Кто эта девушка, пытающаяся восполнить недостаток любви деньгами? Разве в восемнадцать так живут? Да и вообще живут ли только по средам и пятницам после семи? Шутка стала стилем наших отношений: он приезжал, с порога объявлял, сколько у него на меня есть времени, трахал и уезжал. Иногда, крайне редко, в нашу программу включались выходы куда‑нибудь, и я радовалась, как ребенок одновременно презирая себя за это и чувствуя жалкой.