Скрышепад

Глава 32. Невинная скорбь

Человека печаль забрала у людей,
Одинок ты для всех, но на деле ты с ней.
KANATAMI — «ЧеловекаПечаль».

Юна чувствовала себя одиноко так только единожды в жизни — когда Рю увозили в больницу. Она сидела каждую ночь на своей кровати, прижав колени к груди, и смотрела на кровать напротив, где не была старшая сестра. Сейчас было примерно такое же состояние: девушка сидела посреди ночи на кровати, уперев подбородок в колени, и не замечала, что по её щекам текли слёзы. Рюджин уехала. Рюджин уехала далеко. Рюджин уехала далеко и больше никогда не вернётся.

Это слово «никогда» резало в районе груди, потому что Юна больше никогда не прикоснётся к своей онни, не обнимет её, не поцелует в щёку, не скажет, что той больше идёт природный шоколадный цвет волос, а не «этот европейский блонд». Юна больше не будет самозабвенно рассказывать Рю о Феликсе, выслушивая при этом слегка язвительное «мне это не интересно, расскажи лучше о другом», а потом благодарно слушать об Уёне, который сделал в очередной раз что-то милое. Юна прислонила лоб к коленям, понимая, что слёзы всё не останавливались, что легче никак не становилось, её родители спали в своих постелях, а её друзья... ещё ничего не знали. Ни Феликс, что, как проснётся, напишет «Как дела, красотка? Я надеюсь, что замечательно!» Ни Уён, ни Суджин, ни Наён, ни Джунхён. Никто. Кроме Йеджи. Кроме Йеджи, которая и подтолкнула сестру на этот шаг. Именно в этом и была уверена Юна — Хван столкнула Рюджин с крыши.

Только каковы мотивы? Почему? Зачем? Неужели Йеджи настолько жестока?

Людям выгодно перекладывать ответственность на других людей: для Юны старшая сестра была целым миром, святой, которая не хотела умереть, скорее всего, её надоумили или вообще столкнули. Люди врут, и свидетели тоже, они могли сговориться и выставить любого человека самоубийцей, хотя тот был жестоко убит. Рюджин была жертвой, жертвой кошмарной подруги, выгоды в её смерти не было, от неё надо было просто избавиться, чтобы её больше не видеть.

Все формальные процедуры полиция сделала быстро, всё выяснила, найдя в заметках телефона небольшой текст, принятый за предсмертную записку, созданную за двенадцать часов до смерти. «Докурила последнюю сигарету. В своей смерти никого не виню. Да начнётся скрышепад». Всё говорило об одном — самоубийство, обычный подростковый суицид. Отец и мать Юны боялись такого события, как похороны, и не думали, что так быстро похоронят старшую дочь, которая до сих пор была в том белом платье и туфлях.