Милая, ночь ж на дворе!..

***

***
Беллатрикс сидела за письменным столом и что-то чёркала на пергаменте, попеременно то кусая перо, то заламывая пальцы. Готова расплакаться! Что же это такое — ничего не выходит...

Том, закинув ногу на ногу, увлечённо читал магловскую газету о спорте. Тоже магловском. «Восхитительно! Ах, какая статья...» — подумал он, невольно отвлекаясь на дождь. Ливень.

Погода пела явно риффованную, ритмическую мелодию, почему-то пытаясь сыграть то барабанное соло, то ритм-партию потоками неистовой воды. Отдельные рулады отчётливо танцевали джаз на водостоках. Отбивала, треща не хуже оркестровых трещоток, и молния. Близкая: едва не успеете заикнуться о «и...», секунды же нельзя отсчитывать просто на «раз-два-три», всегда «и»! Послушайте стрелки, попытайтесь посидеть одному под скрежет стрелок, а то и их бо...

Ой! В сию секунду оборотил, сконцентрировал внимание на Белле и сердце заныло, затосковал бывший Тёмный Лорд, неосознанно касаясь указательным пальцем губы. «Вам нельзя, — голос Смерти звучал глухо, размеренно и чудилось будто оно извиняется. — Поймите, вы — оба тёмные, пусть и бывшие...»

Закон мироздания. Посмертия. Закон? Его новая гробовая...плита-доска-урна-с-прахом...в горле горечь, в душе: футовый гвоздь? Хуже. А стоило? Может? Мысли о Смерти сахарной ватой, куском лаймового пирога, кленовым сиропом, витали. Дым сигарет заполнил лёгкие, ноздри и щели... Никто!

— Том! — укоризненный, но бархатный и медовый, голосочек Беллы. — Поэт ты мой милый, да верю я тебе! Верю!

Реддл странно-болезненно блеснул взглядом, мотнув головой: завеса немного хаотичных, спутанных волос, упала ему на глаза. Лёгкая неаккуратная щетина подсвечивала встревоженность. Дёрнул щекой, чуть подымая уголок рта. Смотрел обречённо.

— Я привыкла, Том...

Этого и боялся. Привыкла к тому, что многие её отвергают из-за прошлого? Войны? Пожирателей Смерти? Него? Да, определённо, из-за него: а кого... Нет никого — кто...

— В этой комнате ещё есть я, Том, — мрачно заметила, становясь больше похоже на ту самую Безумную Беллу, бывшую когда-то самой переданной его сторонницей, фанатичной... — Правильно подумал, Томми, — сменила грустную бурю на милый тон, от которого замирал и готов бы сутками не дышать. — Я тоже там была. Я принимала большинство решений, касательно меня. Во многом, иначе не это я.