Беременная ведьма - горе в семье

...

Думал ли когда-то наследник великого чистокровного рода Малфоев, что будет в три часа ночи и дикую снежную бурю, совершенно не характерную для февральского Лондона, искать по всем круглосуточным магловским супермаркетам быструю китайскую лапшу и белый шоколад с кокосом и миндалём, потому что от этого напрямую зависело его физическое и моральное здоровье? Ответ прост — НЕТ, НЕТ, ТЫСЯЧУ РАЗ НЕТ. Однако, у одной кудрявой и глубоко беременной фурии, которая, по совместительству, являлась его законной супругой, были на него именно такие виды.

       Казалось бы, ничего не предвещало беды, до конца ночного дежурства в Аврорате с Поттером и Уизли оставалось 2,5 часа, но их полусонная идиллия была прервана патронусом в виде выдры, которая голосом Грейнджер (ныне Малфой) объявила о том, что хочет «настолько острую лапшу, чтобы утром она мечтала об анальном сексе со снеговиком и если он принесёт что-то недостаточно острое «как в прошлый раз», она воткнет ему в зад одну из роз сада Нарциссы, чтобы он знал, что значит настоящая острота»

     Внимально взглянув на Малфоя, выдра добавила: "и белый шоколад…две, нет три плитки, но только с миндалём и кокосом. О, и не надо так смотреть, мистер «я-не-хочу-идти-за-палочкой-в-соседнее-крыло-поместья-один-раз-без-противозачаточного-ничего-не-случится»".
    Злобно фыркнув, выдра крутанулась и исчезла, оставив Малфоя, Поттера и Уизли в состоянии глубокого ахтунга.

     Первым очнулся Избранный всей магической Британии, положив руку на плечо
Драко и в ободряющем жесте потрепав его:

  — Малфой, все в порядке, иди, мы с Роном додежурим, беременная женщина, которой не дали еды, гораздо опаснее, чем любой потенциальный вызов в Аврорате, поверь, я знаю о чем говорю, — Гарри ухмыльнулся и продолжил, –две недели назад Пэнс попросила меня достать ей «Птичье молоко»…

  –Что, блять, за птичье молоко?! — хором задали вопрос Малфой и Уизли.

  — Оооо, я тоже сначала подумал, что это что-то из новых открытий Луны, но нет, просто десерт, десерт, который делают только, блять, в странах бывшего Соцлагеря, но Пэнси мало волновало, что за 30 минут я не смогу его добыть… Но знаешь, когда на твоём диване сидит злая беременная женщина и буквально шипит: «Не заставляй меня жалеть, Поттер, о том, что я не сдала тебя Волан-де-Морту в 98м, просто достань эти сраные конфеты!!!», — это как-то подталкивает к действиям, храни Годрик, Виктора Крама и экспресс доставку.

   — Никогда не думал, что буду радоваться отсутствию личной жизни, –задумчиво произнёс Рон.

   Малфой и Поттер дружно засмеялись. Накинув пальто и шарф, Драко аппарировал в Лондон.

      Спустя 30 минут поисков, Малфой нашёл только шоколад, уже почти отчаявшись, он наткнулся на небольшую точку с китайской едой. На радость Драко, хозяин кафе заверил его, что острее лапши он не найдёт нигде, а если это окажется не так, то он лично примет удар, в виде розы в заднице, на себя. Такой аргумент показался Малфою весьма приемлемым и, заплатив за лапшу, он удалился на ближайшую точку аппарации.

    Открыв дверь их с Грейнджер (Ради Мерлина, я уже 3 года как Малфой) квартиры, на пороге он встретил свое кудрявое и пузатое чудо, которое явно недавно плакало.

— Грейнджер, тебе плохо, что-то болит? — он бросил покупки на пол и тут же взял лицо Гермионы в свои ладони.

  — Нет, просто мне так стыдно, Драко, я веду себя как истеричка! Твоя дочь сводит меня с ума своими гастрономическими предпочтениями.

   — Кстати о них, вот держи, — он протянул ей пакеты с едой, — и, да, благодаря твоей и Пэнс гастрономической извращенности и эмоциональным перепадам, мы все ещё держим Уизела в антидетородной узде, он больше не стремится найти себе жену и настрогать квиддичную команду. — Драко широко улыбнулся, копошащейся в пакете Гермионе.

  –Годрик, Малфой, ты невыносим! — Грейнджер плюхнулась на диван, держа в одной руке плитку шоколада, а в другой благоухающую коробку лапши.

Прислонившись к столу, Малфой наблюдал самую милейшую картину в своей жизни: его жена, с коробкой лапши, стоящей на большом животе, уплетала её, вприкуску с шоколадом, с абсолютно счастливым выражением лица. И понял, что принесёт ей хоть единорога, нафаршированного философскими камнями, если она попросит, потому что нет ничего важнее, чем счастье его любимой кудрявой бестии.