Рука и тело затекли. Лиза нахмурилась, пытаясь вспомнить где она и что вообще происходит. Кажется, эта квартира Захаровой. Перед глазами мелькали белые пятна, которые мешали сконцентрироваться. Она понимала, что лежит в объятиях старшей и вылезать из них не хотелось. За окном было очень светло, наверное, в школу она уже проспала, но это было не так уж и важно. Ей было настолько хорошо в объятиях Крис… Та её прижимала настолько близко и сильно, что дыхание замедлилось. Каким-то образом они поместились на этом диване в вертикальном положении, что было немыслимо, учитывая, что они спали в тот момент. Лиза чувствовала на своем оголенном плече теплое дыхание русой. Хотелось забыться с ней, просто закрыть глаза и спать в её объятиях дальше. Не думая ни о чем. Но совесть не позволяет. Так нельзя. Ви сейчас лежит в больнице с переломанными ребрами и сотрясением.
Андрющенко сама пару дней назад сняла гипс и будто почувствовала свободу. Словно ей ампутировали, а затем заново отрастили руку.
Но шрам на брови всё же напоминал о ситуации.
Рука Захаровой, что обвивала талию младшей, сжала ее сильнее пытаясь притянуть ещё ближе. Видимо, во сне она была довольно тактильной. Индиго не была против и, поэтому, просто положила свою руку поверх чужой, переплетая их ноги и вновь засыпая буквально за пару минут.
***
— Жаным, не плачь, пожалуйста, — Ви успокаивала плачущую подругу, что аккуратно обнимала её за руку, стараясь не причинить ещё больше боли. Вся бледная, с татуировками на лице, Малышенко не была похожа на саму себя. Голос был больной и уставший. Ее слегка картавый голос был будто совсем не её. Вечно эмоциональная Виля сейчас где-то спала, а вместо неё лежала какая-то тусклая и унывающая Виолетта.
— Всё, — Лиза вытерла ладонью щёки, по которым стекали слёзы, — я не плачу. Не плачу! — не хотелось расстраивать и без того больную девушку.
— Расскажи мне, что нового? — татуированная поглаживала пальцем её руку, мягко приподнимая уголки губ в улыбке.
— Макс вчера принес в школу электронику, а она взорвалась у него в портфеле. Прям на уроке литературы! Так много крика я ещё не слышала, — Андрющенко пыталась сообразить улыбку, но было лишь жалкое подобие.
— Придурок! Я ведь ему говорила, что он доиграется со своими этими штучками, — в горле запершило, но боль в ребрах не позволила Виолетте нормально прокашляться.
