саркальное / jenlisa

возмездие

Я мёртв внутри, хоть жив снаружи,
Я поражён проклятьем тьмы.
Мой взгляд пронзает людям души,
Мой взор направлен в их умы.

Лезвие, бережно заточенное и хладом пораженное, поблескивает от тусклого света луны, пробивающегося через окно. Рука крепко сжимает рукоять ножа, а злоба, такая животная, такая дикая, била ключом прямо из самого центра, с каждым ударом тёплого естества насыщая вены ядом. Глаза налились кровью, с подноготной выдавая все скрытые мотивы. Глубокий вдох, и она чувствует запах. Такой омерзительный, слишком приевшийся, слишком знакомый, слишком навязчивый. До омерзения противный запах человека, которого она ненавидела всем своим сердцем. Босые ноги беззвучно ступили на тёмный ламинат. Уже поздно, он точно спит.

Ким Дженни. Сейчас она была похожая на дикую кошку, на пантеру, что медленно подкрадывается к своей жертве, не спуская своего внимательного, темного, словно дёготь, взгляда. Эту спальню она делит со своим мужем уже второй год, и до сих пор не может привыкнуть. Его рожа, что заставляла мурашки отвращения охватывать руки, лежала на её подушке. Он выглядел так умиротворённо, так спокойно. Его веки немного подрагивали, словно он хотел приоткрыть глаза. Ненависть. Раскатом сокрушительно грома на её голову обрушилась ненависть. Два рывка и она у кровати. Последний раз смотрит на его дышащее тельце, на его тёплую плоть. Лезвие ножа коснулось шеи, разрезая кожу, расчленяя, выпуская темно-алую кровь наружу, которая тут же заполоняет всё вокруг, быстро выливаясь наружу струей. А на лице лишь улыбка. Такая довольная, такая радостная, словно она отпустила один из самых тяжелых грехов. Сверкающие в темноте глаза, словно сапфиры, отдавали удовольствием и удовлетворением в содеянном.

Лиса открыла глаза, практически задыхаясь. По всему телу выступил холодный пот, от чего простынь неприятно прилипала. В глазах стояли слезы и Дженни, что так блаженно улыбалась трупу собственно мужа. Во рту было сухо, словно в пустыне, а в ушах неприятно звенело от резкого пробуждения. Приступы тошноты неприятно сдавливали глотку, да и ноги подкашивались, когда девушка пыталась дойти до кухни, чтобы выпить воды. Манобан не привыкла к такому роду снам, это действительно стало потрясением.

Ночная тишина была слишком громкой, поэтому острый слух цеплялся за уже знакомое тиканье часов. Вода немного оживляла, но не помогала до конца. Внимание привлёк горящий экран телефона и еле-слышная вибрация.