Погребение мнимого

Глава 18. Праздник середины мести

Чертоги Сумрачных Вод пустовали. Их хозяин, улаживая дела в мире людей и попутно приглядывая за Небесной Столицей, готовился к самому важному празднику в своей посмертной жизни. Под видом бродячего артиста, прорицателя или почтенного храмового служителя Черновод часто объявлялся на шумных площадях больших городов, заговаривал с караванщиками и путешественниками, наблюдал, как его замысел воплощается в явь, и, ощущая мучительно-сладостный трепет злорадства в груди, предвкушал расправу над ненавистным врагом. Хэ Сюаню было мало изводить Ши Уду сводящим с ума беспокойством за брата, а потом просто убить. Он хотел растоптать его гордость, обличить его преступление и унизить.

Яростные мысли о Ши Уду, чёрной ненавистью прослеживающие всё его существование, неизменно прояснялись — и горькой тяжестью ложились на сердце, стоило Хэ Сюаню подумать о медленно гибнущем Повелителе Ветров. В последний раз он держал его, неуязвимого телом, на руках, и чувствовал своею, как он полагал, давно очерствевшей душой робкое тепло чужой расколотой души. Едва исцелившийся от глубокой раны и утративший, по словам Лазурного демона, целую гроздь ивовых листков своей жизни, Ши Цинсюань невообразимо долго не мог прийти в себя, пока Ци Жун не сменил узор мелодии коусяна на глубокий монотонный. Но даже очнувшись, Повелитель Ветров некоторое время отстранённым, рассеянным взором смотрел куда-то сквозь склонённого над ним Черновода и словно никак не мог вспомнить его. Лазурный Фонарь в Ночи продолжал играть...

— Господин Хэ... — произнёс наконец Цинсюань, и взгляд его прояснился и потеплел. Поддерживаемый Черноводом, юноша протянул руки, охватил ладонями бескровное лицо демона и, словно изыскивая в чужом имени тайный сакральный смысл, вымолвил: — Хэ Сюань...

Ши Цинсюань назвал его по имени впервые. И Хэ Сюаню от этого сделалось не по себе...

— Ну хватит уже миловаться! — раздражённо воскликнул Ци Жун. Он сидел рядом на траве, скрестив ноги и подперев кулаком голову, и хмурился, глядя исподлобья. — От такой медовой сцены у меня зубы сводит!

Ворчание Лазурного демона, будто окончательно пробудив юношу, заставило Повелителя Ветров, смутившись, извиниться и убрать ладони от непроницаемого лица Черновода. Ши Цинсюань попытался отстраниться от объятий Хэ Сюаня, заверяя, что с ним уже всё в порядке, и демон, подав знак своему двойнику, осторожно помог юноше опереться о ствол дерева и поднялся.