Вспышка молнии на зимнем небе

8♥️

Переворачиваю рюкзак. На парту веером сыплются все мои блокноты, ежедневники и тетради. Мне нравится шелест страниц. Нравится водить ручкой по бумаге, чтобы листки начали завиваться. Нравится вдыхать этот запах - свежей бумаги и чернил.

А еще мне нравится, что это тоже эскапизм. Когда ты пишешь, ты тет-а-тет с собой. Внешний мир перестает существовать. Он растворяется внутри.

Я хотела бы писать книги.

Писать книги, но о тебе.

Причем, писать не на ноутбуке. А по старинке. В каком-нибудь толстом блокноте с синей кожаной обложкой. С пожелтевшими страницами, рассыпающимися под пальцами. От слишком частых открытий-закрытий, от бесконечных пометок, помарок. На саморазлинованных полях.

Наверное, это единственное дело, которому я согласна посвятить всю свою жизнь.

Погружаться в свой внутренний мир. И вот так каждый день. Официально.

А еще, кстати, можно творить на качелях. Перчатки без пальчиков. Дутая куртка. Что-нибудь с твердой обложкой.

И - полетели.

И я даже знаю, с чего б начала.

"А у меня есть голос. Голос в голове.

Он принадлежит обворожительному мальчишке, который стал мне лучшим другом. С которым мы ходили вместе в школу по утрам и прогуливали уроки. Временами. С которым никогда не было скучно или как-то... искусственно.

Он пытался пропасть. Вот только я его не отпустила.

Просто он мой единственный друг".

Вот что бы я написала.

-Это что?

Я встряхиваю волосами.

Лиз держит в руках твой детский рисунок. Да-да. Я его сохранила. И таскаю с собой в качестве талисмана.

Как неосмотрительно было с моей стороны. Свою жизнь вывалить прямо на парту.

-Для Миры от Макса.

Почерк у тебя был ужасный.

-Ой, а я его помню. Ты за его партой сидишь. Макс. Его часто "Кай" называли.

Я тяну к листку руку. Я хочу вернуть тебя себе. Только Лиз вцепилась крепко-крепко.

Она вообще из тех. Что если вцепятся. То просто так не отпускают.

-Мы рядом сидели. Чуть-чуть. В пятом классе.

Она проводит пальцем по рисунку. По твоему, нет, моему рисунку. У нее, кстати, красивые руки. На которых всегда звенит куча браслетов.

-А он мне нравился! И еще как.

Я поднимаю на нее глаза. Это что. Это правда?

-Ты знаешь, - Лиз бросает задумчивый взгляд на окно. - Может быть, даже, слишком.

Она поворачивает голову ко мне. Глаза ее зеленые-зеленые.

Ну надо же. А я не замечала.

-А ты вообще что-нибудь замечаешь?, - с насмешкой спрашивает Лиз.

Я что. Опять сказала это вслух? Пора рот ладонями залепить. И ходить вот так круглые сутки.

-У него были глаза такие, как... у снежного короля. В целом он был весь... сказочный. Еще воротники со светлым кудрявым мехом любил. Большие такие воротники... Очень мило смотрелось.

Я поежилась. Захотелось натянуть ворот от водолазки на нос. И на уши. Мол, не слышу. Не знаю.

У нас одинаковые ассоциации. И мне это совсем не нравится.

-Да, он мне нравился, - повторила Лиз.

И это мне не нравится.

-А мы с ним дружили, - говорю я едва-едва слышно. - А куда он исчез, ты не знаешь?

Лиз смеется, вдруг бросив рисунок на стол. Он падает, словно осенний лист. Я делаю вид, будто мне все равно.

-А разве не ты должна знать? Вот, видно, как вы дружили.

Она встает и царственно уходит. Я хватаю рисунок в охапку и прячу в недра рюкзака.

Настроение тоже туда, на дно, падает. К крошкам от резинки, скрепкам и рваным краешкам бумажек.

Ну и бардак.

У меня слегка дрожат руки, но я не пойму, почему. Хотя нет. Что я вру.

Потому что она даже в чем-то права. Что же за дружба такая? Как будто нить в одну лишь сторону ведет. И еще.

Потому что я не желаю тебя вообще ни с кем делить. Категорически не хочу.

И даже прошлого тебя.

Ответь мне хоть что-нибудь, слышишь?

Надо поговорить.