ментовская дочка

она так и осталась папиной дочкой.

Утро снова было поздним, заснуть уж очень долго не удавалось, эмоции били ключом, так и не дав Каримовой заснуть раньше, чем под утро.
И то, проснулась Алсу далеко не по собственному желанию.
- как не приедешь завтра? Амир! - из коридора слышался злой крик. - там будут все родственники! Ты не можешь не быть там. - громкие недовольства отца заставили Каримову встать с кровати и выйти из комнаты.
В коридоре возле телефона, прислонив трубку к уху, стоял Гаяз.
- в смысле не увидимся? - с новой силой закричал он. - в какое мое отсутствие вещи заберёшь? Что случилось? Ты набрался что-ли?

Алсу улыбнулась. По нелепым вопросом мужчины было крайне понятно, что говорил Амир.

Губы растянулись в улыбке. Алсу была счастлива, что Вову Амир не сдал, просто так бы это не обошлось. Да и то, что на застолье брата не будет безумно радовало.

Но.

У отца и Алсу же были планы? А сейчас он очень зол, тем более произошла ссора с Амиром и вполне вероятно, что дочь вновь уйдет на второй план. Улыбка сползла с ее сонного лица.
- ясно с тобой все. Обиделся на отцовский нагоняй, как баба сопливая. - голос перестал быть громким и кричащим, только оставался злым и раздраженным. Мужчина с грохотом бросил трубку на телефон, тем самым, сбросив звонок. На неожиданный громкий звук из зала выскочила Малика.
- о, Алсу, доброе утро. - увидев, что ничего не сломано, кудрявая успокоилась и в конце коридора заметила Алсу.
- доброе. - робко произнесла она, прокашливаясь.
- нет, ты понимаешь? - начал Гаяз, смотря на жену. - со мной он видеться не собирается! Завтра за город не едет! Совсем озверел. Весь в мать пошел! - он погрозил пальцем, громко шикнув.
- успокойся. - Малика подошла к мужу, разминая плечи. Тот сделал глубокий вдох и выдох, и вроде бы, даже успокоился. Он повернулся на дочь. - во сколько пойдем? - выпалил мужчина, успокаивая себя ещё больше. Уголки розовых губ вновь поползли вверх.
- в семь? - но голову продолжали посещать мысли.

Время с пяти часов вечера для Алсу проходили в сборах и волнениях.
То она бегала из ванной с завёрнутыми в полотенце волосами в комнату за каким-то кремом, а потом бежала обратно, то от шкафа, выбирая наряд, к комоду, подкрашивая ресницы.
Вот, на кровати уже лежит четыре неподходящих платья.
В одном жарко будет, другое слишком открытое, третье через чур простое, четвертое не в меру яркое.
А в открытом шкафу весело чёрное переливающееся платье.