– Зачем вам это все?
Наверное, сейчас не лучшее время для выяснения отношений. До бабушкиного дома – всего несколько минут ходьбы, и нормального разговора все равно не получится. И все-таки мне важно это знать. Трудно сказать, почему, но – важно.
– Ну как же? – мистер Хосслер делает вид, что не понимает. – Должен же я спасти вас от армии Пэйтончиков!
Ясно. Он как всегда отшучивается. И это начинает как-то особенно раздражать. Хотя раньше вроде бы мне было все равно. Или раньше тоже раздражало?
– Когда это вы успели так задолжать? – буркнула я.
Он остановился и развернулся ко мне – и то и другое слишком резко. Я по инерции сделала еще пару шагов перед тем, как остановиться, и мы чуть не столкнулись – оказались слишком близко. Ближе, чем следовало. Так мне точно было некомфортно.
А еще некомфортнее было от того, что сейчас он смотрел, совсем не улыбаясь, очень серьезно. И я вдруг поняла, что больше не хочу никаких ответов.
– Бабушка нас видит! – предупредила я на всякий случай.
Это было правдой – она уже стояла у окна и, сложив руки на груди, смотрела на нас, явно умиляясь картине.
Мистер Хосслер сориентировался моментально – в одно мгновение оказался рядом со мной, переложил цветы и фрукты в одну руку, а вторую водрузил мне на талию. Но, видно, этого ему показалось мало – тотчас же я ощутила его дыхание на своей щеке, а потом кожу обожгло прикосновением губ, коротким, но таким жарким, что в легких вдруг сразу стало мало воздуха. А как вдыхать новый, я, кажется, забыла.
Нет, ну так совсем не годится. Я не должна на него так реагировать.
– Я вас задушу, – прошипела я, как только воздухоснабжение организма было восстановлено. К счастью, мы уже подошли достаточно близко к подъезду, чтобы попасть в «слепую зону», и бабушка нас не видела. Так что поддерживать нашу идиллию не было никакой необходимости.
– В объятиях, я надеюсь? – спросил он.
– Ага, мечтайте!
Мы вошли в подъезд, и Мистер Хосслер прямой наводкой отправился к лифту.
– Третий этаж же! – я бы, конечно, поднялась по лестнице.
– И вы хотите, чтобы я с такой тяжестью шел пешком? – возмутился он.
Кажется, пора сдаться. Просто признать, что в ближайшие часы всем управляет он.
В лифте почему-то было очень тесно. Казалось, огромный Мистер Хосслер заполнил его целиком. И маленькой мне стало некуда деваться. И взгляд отвести тоже стало некуда – он все время натыкался на моего босса. То падал на губы – заставляя вспоминать их жар и зачем-то угадывать, какие они на вкус. То скользил по шее вниз – к вороту рубашки, спотыкался о пуговицы, и я отчаянно сожалела, что невозможно двигаться дальше и ниже. То останавливался на руках, сжимающих букет и корзину с фруктами, и мне приходилось думать о том, что руки у него красивые – с длинным пальцами и аккуратными лунками ногтей. А еще наверняка – сильные… Я почувствовала это, когда он приобнял меня за талию.
Как это я не замечала, что лифт в бабушкином доме такой медленный. Еле ползет!
– Мне кажется, или ты смущена? Точно, покраснела! Это отчего? – Мистер Хосслер и не собирался проявлять деликатность! Да он наверняка не знает, что это такое!
– Вот еще! Просто жарко. И душно. Отвратительная погода!
Когда лифт, дернувшись, остановился и створки поползли в стороны, я с облегчением вздохнула. Надеюсь, фаршированные перцы отвлекут босса от моей персоны. В конце концов, раньше это срабатывало.
