Слово пацана: на линии огня

глава 8.

Убийство за убийством, вводили милицию в ещё большую путаницу. Почерк оставался тем же, на каждом месте преступления оставался нарисованный портрет. Психолог говорил, что они сделаны одним и тем же человеком, если смотреть на очерченные линии и тени, которые были сделаны мягким, грифельным карандашом. Казалось бы, что человек остаётся неприкосновенным для сотрудников органов, ведь не было следа, который бы мог навести хотя бы на некое понимание, лишь буква «Х», которая уже носила разного рода легенды среди ментов — оставалась неизменной. Некоторые говорили, что псевдоним убийцы «хищник», а другие, что «художник», а может «художница», ведь понимания, какого пола убийца — никто не имел.

Маша же, живя как обычно, не вызывая подозрений — упорно тренировалась, ради того, чтобы усовершенствовать свое мастерство. Она не подходила на других девчонок, которые могли сдаться при первой же физической нагрузке, дак такие промыслы ещё и давили морально на девушку, но она не подавала виду. Казалось бы выращенная в таких условиях Маша — уже ничего не боится, буквально нашла себя в кровавом деле, дабы избавиться от эмоционального истощения своей души. Не раз старшие подмечали её хладнокровие, безэмоциональность и жажду идти дальше. Не раз говорили Рафу, что нужно завязывать с такой эксплуатацией девчонки, ведь она растет настоящей убийцей, которая уже совершила серию преступлений, что будет ждать дальше Казань с таким развитием событий? Она не остановится лишь на группировщиках и влиятельных людях.  Механизм уже запущен, его шестерёнки двигаются с разрушительной силой, с каждым разом всё больше ломая девочку.
Её состояние колебалось между «я делаю все правильно, так нужно» и «я ничтожество, я устраиваю самосуд», было трудно справиться с этими противоречиями, ведь лишь один соответствовал действительности.
Получая поддержку и одобрение от Рафа, Маша всё больше погружалась в убийственную рутину, которая поедала изнутри, казалось, что все органы поедает болезнь, с которой ей одной не справиться. Портреты, которые девушка рисовала задолго до убийства, становились всё более изнурительными, четко очерченные линии указывали на её уверенность в своих силах, но даже завзятые художники не могли понять, кем они нарисованы, ведь набросок мог сделать любой художник, а трясти каждого, милиции было невыгодно, с каждым днём становилось всё опаснее выходить из своих убежищ, потому что убийца знал поминутно: где, кто и когда появится.