Один жаркий день в Пусане

Расставание - это не конец жизни

Семь лет. Ровно столько Тэхён был в отношениях со своим бывшим. Тот бросил Кима в их годовщину. По переписке. Не смог даже лично сказать, и от этого хотелось побиться головой о стенку, и Тэ побился, правда, от того, что сгоряча швырнул в эту пресловутую перегородку телефон, который разлетелся вдребезги. Экран рассыпался на тысячи чёрных осколков, равно как и сердце Тэхёна по когда-то общей кровати, а задняя панель отлетела на пол. Тогда было больно. Хотелось рвать и метать. И в своих страданиях Тэхён был роскошен, если, конечно, вы ищете главную героиню какой-нибудь третьесортной драмы.

Сейчас Ким нёсся в поезде на пляж в Пусан, куда часто ездил ребёнком, а в последствии где и жил, к сожалению, не так долго, как хотелось. Там было его счастье, оставленное при переезде на учёбу в Сеул и выкорчеванное после смерти родителей. Оно так и осталось покоиться в коробке под кроватью вместе с наклейками от жвачек, рядом с газетными вырезками об отце, который был успешным пловцом и такими же вырезками о его трагичной смерти, рядом с кроненпробками, с первым паспортом, с фотографией родителей в разбитой рамке, стекло от которой он так и не убрал из этой коробки, режась каждый раз, как открывал её. Вот и теперь он желал приехать туда снова и почувствовать то, что забыл. Места имели феноменальную способность доставать из людей то, что они пытались скрыть. Может, и из Тэхёна достанут его давно запылившееся и поросшее паутиной счастье? Ответ на вопрос не был доставлен в мозг Кима на блюдечке с голубой каёмочкой, поэтому было принято решение ехать.

***

Не очень разборчивый, но приятный женский голос на ломаном корейском объявил название долгожданной станции. Тэхён взял небольшой оранжевого цвета чемодан на колёсиках. Солнце ударило в глаза, желая их выжечь к чертям. Ким тихо проматерился и нарыл в бездонной сумке солнцезащитные очки. Нужно будет обязательно помазаться кремом: сгореть за полчаса не очень-то хотелось. Тэ, понурив голову, чтобы не смотреть на жаркий шар в небе, пошёл на выход. Тонкие пальцы обхватили ручку турникета. Резкая боль не заставила себя ждать, как и реакция организма: как только нервный импульс дошёл до мозга и обратно, рука инстинктивно отдёрнулась, а пальцы упокоились на мочке уха, как всегда это делала мама, обжигаясь о кастрюлю, в которой готовила для маленького Тэхёна ужин.

Вдох. Морской воздух наполнил лёгкие и, казалось, очистил их от смол сигарет, смога загруженного Сеула, удушающих ссор и криков, пошлых стонов каждую ночь с выдохами вырывающихся из горла, всех проклятий, сказанных друг другу, всех ласковых слов, что шептались на ухо, от него, полностью и безоговорочно. Тэхён выдохнул и вышел с миниатюрной платформы, что словно была сделана ребёнком из спичечного коробка, а может и чего поменьше. Вообще весь Пусан казался Киму таким. Хотя сам город был довольно крупным. Возможно, работала привязка с возрастом, но как бы стремительно не менялось это место, где-то в глубине души оно было таким же небольшим, как и почти десять лет назад.