Профдеформация

***

***
Утомленные погоней, истерзанные бессонницей, сыщики вернулись в унылое логово сыскного агентства. Гудман, чье лицо омрачало хмурое выражение, с грохотом рухнул в кресло, пробормотав сквозь стиснутые зубы: «Хитрый диявол!». Его могучие кулаки сжимались и разжимались, словно тиски, готовые раздавить невидимую стену.

Тяжелый день измотал до предела. Веки налились свинцом, требуя спасительного забытья. Но работа не ждала. Тень монстра по имени Маттиас Палм все еще висела над ними, омрачая мысли. Где прячет похищенных детей? Живы те вообще?

Сэм, словно одержимый, рылся в бумагах дела, отчаянно вороша страницы. Воспаленные глаза щипало от усталости, но не сдавался. Чувствовалось: разгадка близка, стоит сделать лишний шаг, протянуть руку...

Неожиданно крепкая рука коснулась щеки. Ласковые пальцы размяли онемевшие от напряжения плечи. Сэм вздрогнул, откинувшись назад и блаженно застонав. Сонливость накрыла с головой, убаюкивая и даря дрёму.

Очнувшись, с недоумением огляделся. В комнате царила тишина, лишь за окном шумел беспокойный город. Рядом никого. Воспоминание о прикосновении грело его душу, даря надежду на то, что в этом темном мире еще есть место свету и любви.

Гудман, ухмыляясь в усы, словно сытый кот, оглаживая свои каменные мышцы, будто вытирая с них невидимую пыль, зашёл, стараясь не скрипеть пошарпанной дверью.

— Чего мечешься, юный олень? —  проворчал, продолжая ухмыляться. — Ночь на дворе, домой идти: пустая трата времени. Ложись, поспи, прикрою!

Сэм вздрогнул, будто окатили ледяной водой.

— Простите, сэр, нет, — пробормотал, не делая ни малейшей попытки скинуть руки с своих. — Во-первых, ещё не ночь...

— Во-вторых? — прищурился, глядя поверх головы помощника, управлял вечно тормозящими ржавыми жалюзи, с красными подтёками, напоминающими портертет от пьяного в хлам художника. И рассохшимися красками.

— Простите, — Сэм потупился, — нельзя спать на работе. Я... сомнамбула...

Гилберт расхохотался, хотел было съязвить… Сэм уже спал, блаженно улыбаясь. Детектив вздохнул, замкнул кабинет, уложив поудобнее; пошёл писать отчёт. Работы было невпроворот.

Прошло много времени. Оставалось полстраницы и пару подписей. К экспертам можно и завтра, сегодня спать. Мозг выжирали мысли о пропавших детях, душу холодили жуткие слова маньяка. Идеология.

Детектив точно не уснёт. Нет. Когда на кону жизнь беззащитных. Особенно маленьких  — Гилберт не находил себе места. Опустил руку в нижний ящик, достал ключик из-за пазухи и извлёк шотландский односолодовый.

Пробка со стуком вылетела из горлышка, одарив кабинет ароматом дорогого виски. Гудман, уставший от бесконечных допросов и бумажной волокиты, с наслаждением плеснул себе рюмку. Как этот дар богов оказался в его столе – история умалчивает. Давно это было, уже и не вспомнить.

Время текло незаметно, виски обволакивало, расслабляя тело и разум. Взгляд случайно упал на Сэма. Что-то было не так. Вдруг тот заерзал, лицо исказилось, из груди вырывались бессвязные слова на английском и японском. «Нет! Нет! Нет! Я виноват! Девочка...»

Гудман, насторожившись, подошёл к дивану. Сэм, вскочив, беспорядочно шарил по воздуху, словно искал что-то. Наконец, схватил невидимый предмет и с силой стиснул, на запястье видны белые полосы. Картина ужасна.

— Что ж натворил, парень?

Сэм очнулся, принимая хриплый голос шефа за кошмар, глядел на свои руки, шептал по-японски, дрожа всем телом:

— Лучше убейте меня...

Гудман не знал всего языка, но отдельные слова помнил по любимым аниме и манге (увлекался в молодости) налил еще, протянул Сэму.

— Пей, не залпом. Расскажи, что мучает.

Выпив, Сэм немного успокоился. Прижавшись, поведал о трагедии, сбитой девочке, своих страхах и терзаниях.

— Меня уволят, да? — спросил, когда история была окончена.

— С чего взял? Ты отличный полицейский, верь моему опыту.

— Профпригодность? Я же нестабилен!

— Сегодняшняя трагедия стала катализатором…

Они замолчали, каждый погрузился в мысли. Вдвоем тепло и спокойно.

— Знаешь,  помогу тебе, — вдруг заговорил Гудман. — Доверься мне.

— И что я буду должен? — полушутя спросил Сэм.

Гудман хитро прищурился, разминаясь: — Сделай мне массаж, а?

Глаза Сэма стали огромными, он покосился на детектива, стаскивавшего с себя рубашку, замямлил: — Прямо сейчас?!

— Что тебе мешает? — всё так же хитро прищуриваясь, сказал Гудман, ложась на живот.
 
Сэмюэль и не подозревал, что делать массаж, оказывается не менее приятно, чем его получать. Только об этом никто ничего никогда не узнает.

***