Плацебо выжившего мира

Бункер

Запасы провизии подходят к концу, свет тоже последнее время сбоит. Ребята начинают нервничать. Поколение возрождения – так назвали объекты, запрятанные в изоляторы для спасения от ужасного бедствия, истребляющего людей. Было ли в нас что-то особенное? Точно нет. Скорее, нам просто повезло оказаться в семьях с некоторыми привилегиями. Конечно же, нам дали припасы, средства связи и учебные материалы для выживания, но едва ли что-то из этого барахла привлекало внимание избалованных чад учёных и политиков. Интернет пропал довольно быстро, а связь заглохла спустя месяц. Так что развлекаться было особо нечем, а потому, когда появилась надежда на спасение, белых ворон пришлось принести в жертву. Одним из таких был я.

***

– Чёт я не горю желанием помирать в этой коробке, – показательно громко объявил панк, глядя на мигающую лампу на потолке. Он мял костяшки пальцев, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Твои предложения? Есть вероятность, что выйдя наружу, ты сразу же станешь кактусом, – Возразил очкарик, листавший книгу по агрономии.
– Да хоть в капусту! Я с катушек сойду если просижу тут еще неделю. Сами будете молить, чтобы вас выпустили отсюда, – угрожающе прорычал панк, показывая кулак.

– Но в чём-то ты прав, – прервал молчание очкарик, – еще пара недель и еды у нас не останется. Мы не можем тут оставаться.

– Да что за хрень! – Панк вскочил из-за стола и с криком вмазал по стене.

Крупный металлический (висевшая пробковая доска, а не лист, откуда он взялся) лист отозвался гулом, а затем свалился на пол вместе с наспех прикрученными болтами, державшими его. За перегородкой оказалась полость, в которой под тремя стеклянными куполами росли цветы Стрелиции (подумать над цветком), только совсем в миниатюрном виде, а также письмо, привязанное к центральному куполу. Под цветами были горшки с почвой, от которых шли трубки куда-то за стену. И всё же эти стрелиции были не простыми. От них лучился голубой свет, мягко преломляясь под куполом, он целиком окрашивал область под стеклом.

В комнате повисла тишина. Остальные были слишком измотаны, чтобы участвовать в происходящем. Кто-то ходил кругами, отсчитывая числа в обратном порядке, другие же просто сидели по углам, схватившись за головы. Отчаяние медленно поглощало их умы. (Кроме троицы сидевшей на полу)

Панк в изумлении отпрянул: “Эт чё?”, – пробормотал он себе под нос.

– Похоже на полностью автоматизированный флорариум, – Очкарик захлопнул книгу и посмотрел на цветы полным задумчивости взглядом. Он как мог, пытался скрыть удивление, от чего его физиономия с кривой ухмылкой и нахмуренными бровями выглядела довольно нелепо. Он отцепил письмо от нитки и принялся читать, всё больше и больше растягивая прижимистую улыбку. В конце концов и брови его поднялись вверх выразив неподдельное изумление, предвещавшее благую весть.

– Ну и чё там, колись уже! Я по роже вижу, что тема реальная.

– Да подожди, подожди, – Очкарик ещё раз пробежался глазами по тексту, слегка задержавшись в конце, – я всё думал, что нас сюда посадили идиоты, но, похоже, за идиотов принимали нас.

Не скрывая улыбки, Очкарик оглядел комнату. Его внимание привлекла троица похожих друг на друга ребят. Они сидели прямо под лампой, в центре комнаты, и перекладывали какие-то бумажки, играя в импровизированные шахматы. Девочка была младшей. Казалось, будто её совсем не заботит то безумное положение, в котором все оказались. То же касалось и братца, игравшего с ней.

– Тогда я съем твоего коня!

– Хе-хе, кушай-кушай, скоро моя возьмёт.

Такие фразы едва слышно разносились по комнате. Их старший брат приглядывал за ними, сохраняя всю серьёзность, какая только у него была. По его лицу нельзя было понять, расстроен ли он, сердится или просто лишён сил для ярких эмоций. Он сидел сложив ноги в позе лотоса, изображая безмятежность, подобную сфинксам перед пирамидой. Поймав на себе взгляд, он обратил острый взор на очкарика. С тяжестью в ногах, Старший поднялся и подошёл к парню.

– У тебя ко мне вопросы? – тихо спросил старший брат, исподлобья глядя на очкарика. Затем он быстро оглянулся, проверяя, не слушают ли его младшие, и показал указательный палец, с просьбой не привлекать внимание.

– Прочитай. Такой ход мыслей только тебе будет понятен, – Очкарик хмыкнул, передал письмо Старшему брату и начал что-то тихо объяснять Панку: “Проект… Отец… Расчёты…” Такие слова мелькали в речи парня. Что же до содержания письма…

“Если вы читаете это письмо, значит эти упрямцы всё испортили. Я знал, что так будет, всё в порядке. Меры уже предприняты. Вы – доказательство этому. Чтобы моё послание не приняли за записки сумасшедшего я введу вас в курс дела. Это письмо содержит подробности проекта Поколения возрождения”.

“Бедствие, одолевшее человечество – это  не паразит и не вирус. Это агония самой природы. Не вдаваясь в подробности, заверяю, природа всегда имела свою волю и благоволила всем живущим на планете. Теперь люди отвергли её милость. Сила, которую мы привыкли не замечать, поле “интенгии”, влияющее на всё живое, обернулось против людей. Вот, что такое бедствие”.

“Как я писал ранее, нет причин для волнений. Эти гады получили по заслугам… и я получу. Но перед этим я дам людям шанс. Поколение возрождение – это стрелы природы, что поразят её дух. Эти цветки особенные. В них вложена вся оставшаяся любовь природы к людям, а вы хранители, должны поделиться ею с миром. Только интенгия может одолеть интенгию. Таково послание грешника, отвергшего свою покровительницу”.

– Да уж, такой бред мог написать только он, – Старший брат улыбнулся.

– Я должен пойти. Если он только окончательно не спятил, то он может быть жив. Если это правда…

– Серьёзно? – не понял очкарик, обратив смущённый взгляд на старшего. На мгновение он замер, перебирая в голове множество мыслей. Он понимал, что отправлять людей наверх может быть равно самоубийству: “бедствие не щадит людей, поражая их за считанные минуты, и всё же если содержание письма была правдой…”

– Это стрелиции, замечательные цветы. Видимо, они распустились совсем недавно. Конечно, они не должны так светиться, а значит у нас и правда есть надежда. Но если это ошибка, то ты погибнешь, – Очкарик указал на флорариумы позади себя.

– К-кто-то ведь должен пойти, – голос Старшего едва подрагивал. В глазах можно было уловить едва заметный страх или даже растерянность. Он сглотнул, уголки губ нервно дёргались в попытках Старшего не терять духа, – проверить. Кто если не я?

Очкарик не дал ответа. Лишь молча смотрел в глаза Старшего. Пару раз Ботаник собирался с мыслями, но каждый раз обрывался на полуслове.

– Ты прав, – Очкарик положил руку на плечо Старшему, – как обычно, нас выручаешь, хах, – выдохнул ботаник, усмехнувшись над собой. Может возьмёшь в помощь своих? Вместе проведаете дом. Сам подумай, как они без тебя?
Старший окинул собеседника ледяным взглядом. Но тот не смутился, он говорил искренне. Ещё раз посмотрел на младших, безмятежно играющих на полу, и сжал ладони в кулаки. Решение было принято.

***

За нашими спинами были горшки со стрелициями. Они должны были сберечь нас от бедствия. Так задумывалось. Пройдя две тяжёлые двери, не открывавшиеся уже около года, я вместе с младшими отправился на выход из подвалов научно-исследовательского центра.

Коридоры были полны пыли и паутины, уличный свет не доходил до сюда. Лёгкое мерцание цветов на спине совсем не освещало путь, поэтому пришлось придерживаться стены. Многочисленные двери лабораторий были заперты без возможности пробраться внутрь. О трагичной судьбе затаившихся там учёных можно было только догадываться. Левой рукой я держался за Младшую, ведя её за собой, а цепочку замыкал братишка. Я шёл не спеша, крепко держа её влажную руку, чтобы случайно не отпустить. Впереди показался голубоватый свет. “Выход?”, – хмыкнул я. Пройдя ещё один поворот, мы вышли к лестнице. Выход на первый этаж целиком зарос колючими растениями, обратившись в шипованный ковёр. “Агава. Как она тут проросла? Я слышал о голубой агаве от отца, но разве она должна светиться?”, – Я попытался получше рассмотреть растения и прищурился, слегка нагнувшись. Похоже, что они были пожухшие, подпитки им явно не хватало, однако по какой-то причине до сих пор живые.

– Колючки… – Заметили младшие, подражая мне.

– Да, да, – сейчас что-нибудь придумаем, – я коснулся листа одной агавы и прижал его к растению. Удалось это без проблем, однако лист совсем не хотел сохранять форму.

– Похоже, что эти агавы такие же как и те растения, что у нас за спинами – прошептал я, прижимая листы обеими руками. Результаты трудов были неудовлетворительными. Я стал топтать листы ногами, но после этого они засветились чуть ярче и, мигая, подняли листы вверх, будто специально преграждая путь.

– “Чёрт, стало только хуже”, – понял я, отпрянув от агавы, – Так или иначе мы доберёмся до дома, даже если ради этого придётся вырубить эту гадость на корню. Усекли? – Я обратился к растениям, не ожидая никакого содействия. Скорее, это было сделано для самоуспокоения. Я развернулся и взглянул на младших. Ребята смотрели на меня с недоумением, которое едва читалось в свете необыкновенной агавы, но секунду спустя всё изменилось. Ярко мигая, листы агавы прижались к земле, образовав ровный настил.
– Э?! – Подпрыгнула Младшая. Братик тоже удивлённо показал пальцем мне за спину.
– Вот это уже точно не нормально! – Воскликнул я, увидев всё своими глазами. Я рискнул подняться на несколько ступенек. На удивление, ничего не произошло, агава покорно позволяла наступать на неё, насколько это описание вообще применимо к растениям. “Не знаю, почему эти колючки опустились, но стоит этим воспользоваться, если мы хотим добраться до дома”. Я махнул рукой предлагая младшим пойти за мной: “Вперёд!”.
– И всё же надо быть начеку.

Снаружи картина сильно отличалась от подвалов. В окна коридоров бились лианы, ветки деревьев. По полу ползали насекомые, жизнь изобиловала. Часть лиан таинственно сияла, будто специально привлекая к себе внимание.
– Ничего не трогайте! – скомандовал я.
– Так точно! – отрапортовал братишка.

Мы вышли с территории исследовательского центра, оказавшись в центре небольшого научного городка. То тут, то там встречались растения таинственно сияющие синим даже при свете дня. Исследовательский центр был окружён, цветами, будто они пытались пробраться за ограждение. То цвели акониты. Они росли прямо посреди дороги. Из машин. На тротуаре. Выглядывали из окон домов. Они были повсюду. Казалось, что город был захвачен ими. Это поражало. “Даже без вмешательства человека, чтобы природа так разрослась… Невозможно. Да и это странное сияние должно было появиться по какой-то причине”. Стоило поднять голову повыше и в глаза бросилось громадное дерево, растущее откуда-то из города. Лавр огромных размеров. Вполне возможно, что он был даже выше “Москва Сити”. Оценив всё величие древа, я застыл в изумлении.
– Ядрён батон! Это что за хрень?! – не удержался я, вскинув указательный палец на крону лаврового дерева. Листва сияла. И самое главное, такая громадина совсем не затеняла город, не было и малейшего намёка на тень под многочисленными титанических размеров ветками.
Младшая тут же отвлеклась от любования цветами и подбежала ко мне:
– Не ругайся! Мама говорила, что ругаться плохо.– Да, да. Прости, не сдержался.
– Это же прямо как в играх! – Воскликнул братец, тоже указывая на лавр.
– В играх, говоришь? Если бы так и было… – с досадой в голосе процедил я, – Нам надо торопиться, опасно болтаться тут.
“Если людей тут и правда нет, кто знает, что живёт в городе вместо них”.

Когда-то родные, знакомые с детства улицы изменились до неузнаваемости. Лишь вывески заброшенных магазинов и адреса напоминали о былых деньках. “Идти дальше может быть опасно, но мы должны осмотреть дом”. Я не мог объяснить даже себе, зачем нам туда. Но глубоко в сердце теплилась надежда, что еще не все потеряно, что дома нас будут ждать родители. Как обычно, за нашим обеденным столом. Хотелось верить, что всё обойдётся и закончится как страшный сон.

А вот и улица Менделеева. Когда-то мы жили тут. С мамой и папой. Тогда никто даже и представить не мог, что та, до чёртиков спокойная рутина может прерваться. За домом промелькнул силуэт зверя, напоминавший большую собаку. Мне могло просто показаться, но шорох кустов подтверждал стороннее присутствие. Я остановился на мгновение и шустро огляделся. Вокруг было тихо. Младшая не ожидала, что я и так резко остановлюсь и врезалась в меня:
– Эй, ты чего остановился, больно же!
– Тише, – приказал я, показав указательный палец. От объяснений не было бы толку, а встреча с бродячими собаками могла бы для нас плохо кончиться. Немного постояв на перекрёстке, я убедился, что можно продолжать путь. После я легко махнул рукой, подзывая вперёд, и мы молча пошли вдоль улицы. И всё же меня не отпускало чувство, как будто кто-то смотрит мне в затылок.

Мы шли по улице, разглядывая удивительных размеров цветы, и яблони, несущие синие яблоки. Откуда они появились? Братец то и дело восклицал не в силах сдержать изумления при виде нового цветка. Однако меня это больше настораживало, чем удивляло. “Можем ли мы доверять этому миру? Старые знания о нём теперь бесполезны”. В конце концов, мы подошли к дому, где когда-то жили. На удивление, он не так уж сильно оброс зеленью.

Это была старая пятиэтажка, в которой государство выдавало квартиры почётным академикам. Она досталась нам еще от деда. Конечно, жителей в ней было немного, все старались покинуть это место, переселиться куда получше. Но нас всё устраивало. Главное, что отцу было недалеко до работы, и он мог проводить время с нами. Да, раньше мы часто выбирались семьёй в парк на пикник. Отец рассказывал нам о растениях, встречавшихся по дороге. Тогда всё было проще. От воспоминаний слёзы выступили у меня на глазах. “Вот такой теперь наш дом”, – я мотнул головой и принялся за дело, дёрнув магнитную дверь. Дверь не поддалась. Пришлось приложить усилия. Братец тоже схватился, помогая мне. “Давай-давай!” – подбадривал я братца. Послышался хруст, но дверь никак не открывалась.

Вдруг позади проревел вой дикого зверя. Во двор забрела, медленно подбираясь к подъезду, крупная собака с выступающими клыками. Она излучала синий свет. Младшая вскрикнула и прижалась ко мне.
– Спокойно, спокойно… – Я невольно погладил сестру по голове, а затем встал перед ней, всматриваясь в пса. “Вот чёрт, так и знал, что за нами кто-то идёт”. Сердце бешено колотилось, а под рукой не было ничего походящего на оружие.
– Пробуйте открыть дверь, а я…  Что-нибудь придумаю, – скомандовал я. “Понятия не имею что делать!” – Таковы были мои настоящие мысли. Пёс тихо рычал, угрожающе сопя. Я широко расставил ноги и руки, готовясь защищать родных. Позади только и слышалось пыхтение детей, прилагавших все силы для открытия дверей.
– Дверка, родимая, ну открывайся, пожалуйста! – Жалобно стонала сестра.
– Кто-нибудь, откройте! – Наивно звал на помощь братец, обеими руками тягая дверную ручку, – Люди!
“Развели тут панику, блин. У меня ж так тоже нервы сдадут!”, – Пёс осторожно подходил ближе уже не рыча, но держась ближе к земле, как бы готовясь к прыжку.
Когда собака подобралась на расстояние трёх метров, братец воскликнул победоносное “ура!”, ознаменовавшее открытие двери. Та с лёгкостью распахнулась, громко проскрипев. Я тут же метнулся к дому, крича понятное: “забегайте!”. Я вбежал внутрь, напоследок оглянувшись назад. Пёс смирно сидел на задних лапах, в его поведении ни осталось и следа былой агрессии. “Сдался, что ли?”. Я решил не проверять причину смены настроения пса и закрыл дверь. В этот момент, лианы Актинидии, прораставшей внутри всего первого этажа, как будто по собственному желанию оплели дверь, крепко её зафиксировав.
– Вот уж спасибо, – выдохнул я. Лианы мигнули синим светом в ответ на мои слова. “Растения светятся сильнее, когда я говорю с ними. Значит ли, что это не случайность? Но, наши цветки так себя не ведут… Так или иначе не похоже, что они опасны”.
По памяти мы поднялись на третий этаж. Квартира 11… Дверь оказалась открыта. Внутри всё как раньше. У входа лежали две пары обуви, на вешалках старое пальто и лёгкая куртка. В гостиной был знакомый стол. Тот самый. Но не было ни следа родителей. Я обошёл кухню беглым взглядом пробежавшись по оставленной посуде. "Значит они были тут".
– Эй! - сестра позвала меня.
Обернувшись я увидел, как она пальцем указывает на обеденный стол. И что в нём такого? Немного задержав взгляд, я заметил, как пару стульев обвивали актинидии, сверкающие необычным светом.
– Под конец отец хотел проводить больше времени с мамой, и оставался работать дома. Значит он не ушёл бы отсюда! – меня осенило. От этой идеи глаза мои расширились, а ноги слегка подкосились. Я снял горшок со спины и поставил его на стол.
– Ах, что ты делаешь?! – Воскликнула сестра, ухватившись за горшок на столе.
– Мы прошли весь этот путь без проблем, не думаю, что тут есть опасность. “Люди не могли исчезнуть бесследно. В худшем случае… остались бы кости. Живые растения удивили меня ещё больше, они как будто понимают нашу речь. Природа не стремилась убить людей, а лишь меняла их форму жизни, обезвреживая их для себя”
Я присел, рассматривая лиану поближе. Под действием особого растения в горшке она стала сиять сильнее. На нижней части лианы висело обручальное кольцо и крестик едва касающийся пола.
– Привет… Мама, – я осторожно махнул рукой, приветствуя растение. Скривил лёгкую улыбку. Хах, как будто растение бы заметило её. Послышался шелест. Слегка привстав, я наблюдал. Край лианы медленно приподнялся, и махнул в сторону, будто отвечая на приветствие.
На глазах проступили слёзы: “так значит, вы живы…” – проговорил я, улыбаясь во весь рот, – “Надежда ещё есть”.