Ветерок теплого майского дня проносился по оживленным улицам «Челомей». Казалось все люди, даже те, которые умудрялись сидеть дома выходили на улицу и прогуливались в такую теплую погоду. Ведь на этом маленьком «островке» все было сделано специально для великих умов СССР.
В комплексе «Челомей» трудятся самые, что не есть главные ученые со всех дружелюбных республик большой Советской страны. Каждый этаж здания был оснащен кабинетами разных уровней по опасности, в плоть до самых секретных. И почти самую величественную, высокую точку, тянущуюся к небу, занимал кабинет академика Сеченова.
Основатель и создатель продвинутой науки и роста СССР, сидел в своем кабинете и выходил оттуда изредка, лишь для проверок или же просто для того, чтобы размять свои затекшие мышцы, прогуливаясь до лаборатории, где обычно проводил свои эксперименты или доводил их до конца. Его напряженный и сосредоточенный взгляд проскальзывал по лакированной шахматной доске и тонко сделанных фигурках.
Игривые лучи солнца, что блестели на поверхности доски, заставляли Дмитрия невольно щуриться, позволяя морщинкам около глаз немного проявиться. Решено. Взял «слона» ставя его на черную клетку «G3». Приглаживая подушечками пальцев свою бороду, он лишь тяжело выдохнул, отвлекаясь на стук донесшийся по двери.
– Левая, Правая, пропустить. – не отрываясь от шахматной доски, проговорил своим глубоким голосом Сеченов, прижимая свои пальцы к губам, задумываясь о следующем ходе.
Краем уха академик слышал четкий звук каблуков и едва заметный голос Ирины Алексеевны Тереховой, своей протеже. Значит что-то важное принесла для него.
Все в комплексе задавались вопросом «Как такая молодая девушка, смогла пробиться к Сеченову на такую важную должность?» (на момент, как Ирину взяли на работу, ей было 25 лет). Судачили об этом всем, кому не лень или даже намеренно, чтобы высказать недовольство по этому счету. Дмитрий Сергеевич же напротив, не обращал на эти глупые до думки от своих подчиненных, не принимая их во всеобщий расчет. Но другое дело, думает ли об этом сама товарищ Терехова?
– Ирина Алексеевна, я долго ожидал Вас. Надеюсь никаких происшествий не произошло? Ведь после моего звонка прошло целых двадцать минут. – его голос, столь хриплый и глубокий, разнесся эхом по всему кабинету. Обычно этот тон не сулил ничего хорошего, и другие работники это знали, но не Ирина.
