Головокружение

Глава 15

Уж что точно не входило в ближайшие планы Магнуса, так это окончательно рехнуться.

Не сказать, конечно, что и последние месяцы он был слишком благоразумен. Но когда ты полночи, будто настоящий псих — сталкер, извращенец, называйте, как хотите! — торчишь под чужой спальней, просто вдыхая запах, исходящий из-за запертой двери... Вот это уже заставляет засомневаться, не истёк ли срок годности у твоих мозгов.

Ну, ладно. Не просто вдыхая. Ещё и с ужасом осознавая, что члену теперь достаточно банального присутствия Уилла в радиусе километра, чтобы мигом встать по стойке смирно.

Но если бы только безумие заканчивалось с наступлением рассвета...

Сейчас та самая вожделенная спальня целиком залита лучами солнца. Утро пришло. Об этом оповестило и противное завывание спиногрыза Киллиана — Магнус уже жалеет, что не вышвырнул эту семейку ещё на пути из Дублина — и не менее противные вопли папаши Даррена — видимо, снова чем-то недовольного... Вечно, седьмое пекло, чем-то недовольного! Так что уж лучше сотня рыдающих младенцев, чем этот невменяемый...

В общем, утро никак не помогает съехавшим набекрень мозгам Магнуса встать на место.

И самое ужасное, что он даже название этому не может дать!

Раньше, пока не случилось всё то дерьмо с Эмметом, похищениями и потерей клана, Магнус легко мог величать своё помешательство отличным словом «спермотоксикоз». А, как известно, стоит дать страху имя, он сразу обретает плоть и кровь. То бишь может быть пристреленным из верного Вальтера сорокового калибра, который Магнус не выпускает из рук вот уже двадцать с лишним лет.

И если прежде это был спермотоксикоз, легко снимаемый парочкой шлюх поопытнее, ну или хотя бы — не пристало боссу в этом сознаваться — старой доброй дрочкой. То сейчас это прямой билет в дурдом. Только там ему помогут.

Потому что, прожив на этом грешном свете почти сорок четыре года, поднявшись с низов улицы, от угона дешёвых автомобилей до звания одного из самых суровых боссов мафии, — Магнус начисто забывает обо всём. И, как абсолютный дебилоид, торчит в дверях, пялясь только на чужие растрёпанные волосы, чуть задравшуюся на животе футболку и острые коленки, очертания которых прорисовываются слишком чётко под тонкой тканью штанов.