Счастливый удар

Бонусный эпилог

Через несколько месяцев после эпилога 1
Ава
– Куда мы едем? Ты же знаешь, как я отношусь к сюрпризам.
Мои колени подпрыгивают вверх и вниз на пассажирском сиденье пикапа Оукли, а я смотрю на него, сдвинув брови.
– Знаю. Но на этот раз тебе просто придется смириться с этим.
– Я вижу, ты сегодня играешь жестко.
Рука на моем одетом в теплые легинсы бедре сжимается, когда Оукли посмеивается.
– Оно того стоит, обещаю.
Я неохотно мычу, соглашаясь, и переплетаю наши пальцы.
Дворники быстро скользят по лобовому стеклу, а снег продолжает падать. Теплый воздух из обогревателя дует под него, заставляя почти мгновенно таять. Наступил сочельник, и до сегодняшнего дня в Ванкувере было лишь несколько небольших снегопадов. Из-за близости океана небольшое количество снега привычно для нас, но, как всегда, как только выпадает снег, все водители превращаются в новичков.
Шоссе забито, забито до отказа. Машины сидят в кювете, мигая аварийкой в ожидании эвакуаторов, в то время как другие скользят дальше по дороге.
Когда Оукли появился в моей квартире час назад, он сказал, что ехать недалеко, так что я думаю, можно с уверенностью сказать, что эта нелепая пробка превратила быструю поездку в поездку, которая длится намного дольше часа.
– Хорошо, можешь хотя бы намекнуть, куда мы едем? Судя по всему, сегодня вечером в моем словаре нет термина «терпение».
На данный момент я понимаю лишь, что, поскольку у нас, похоже, нет недостатка во времени, мы будем делать что-то, не требующее предварительного бронирования.
– Ава, – стонет он.
– Пожалуйста?
– Нет.
– Пожалуйста-препожалуйста? – снова пытаюсь я.
– Если ты спросишь меня еще раз, мы вообще не поедем.
Его последующая ухмылка говорит мне об обратном, но я решаю отстать.
– Хорошо. – Я поднимаю руки вверх, сдаваясь, и откидываюсь назад на подголовник. – Но мы близко?
Он бросает на меня многозначительный взгляд и тихо стонет.
– Что? Близко?
– Да. Как только доберемся до съезда. Он должен быть справа.
– Если мы вообще до него доберемся, – говорю я, глядя на ползущую очередь машин перед нами.
– Ты так отчаянно хочешь выбраться из пикапа и подальше от меня?
– Это так очевидно? – спрашиваю я с дразнящей улыбкой.
Он щипает меня за внутреннюю часть бедра.
– Я всегда могу сказать Морган отправить всех по домам.
Это заставляет меня выпрямиться на сиденье.
– Морган там? Ты не помогаешь успокоить мое нетерпение, Бойскаут.
– Упс.
– Это просто жестоко.
– Это научит тебя не испытывать удачу.
Я поворачиваюсь лицом к нему, насколько могу, не снимая ремня безопасности. Его волосы длиннее, чем обычно, а борода более густая, чем вне сезона плей-офф. Я не виню его за то, что он не успевает ухаживать за ней. Учитывая, насколько насыщенным был его первый сезон в НХЛ. Большую часть времени меня впечатляет, что он хотя бы не забывает чистить зубы по утрам.
Небольшой перерыв в сезоне позволил ему приехать домой, и я чертовски рада, что он снова здесь, рядом со мной, даже если всего на пару дней. Я очень соскучилась.
Он быстро отводит взгляд от лобового стекла и вопросительно смотрит на меня, как будто чувствует внезапную перемену в моих мыслях.
– Ты в порядке, детка?
Я улыбаюсь.
– Ага. Просто рада, что ты дома. Даже если всего на пару дней.
Он поднимает уголок рта, и его зеленые глаза горят пламенем эмоций.
– Я тоже, сладкая. Я тоже.
Оставшаяся часть поездки проходит в уютной тишине, и пикап заполняет лишь тихая рождественская музыка. Когда мы вдвоем, нам не нужно разговаривать, чтобы наслаждаться обществом друг друга. Просто быть рядом с ним более чем достаточно.
Не проходит и десяти минут, как мы съезжаем на дорогу, посыпанную белым гравием. Я смотрю на открывшуюся впереди картину, шаря глазами по множеству огней и гигантским надувным украшениям, танцующим на ветру.
Чем дальше мы едем по дороге, тем шире панорама разворачивается перед нами. Кажется, это поле. Большое и украшенное к Рождеству.
Мерцающие гирлянды свисают с высоких, покрытых инеем деревьев и обвивают высокий забор.
Бесчисленные ряды оленей и других рождественских украшений заполняют поле за забором, обозначая расчищенную от снега переполненную парковку недалеко от дороги. Трудно не потеряться во всей этой красоте, мечтательно глядя в окно.
Это зимний рай.
Как только Оукли останавливает пикап, я хватаю шапку и варежки, распахиваю дверь и выпрыгиваю. Резкое изменение температуры оглушает, но я почти не замечаю его в своем теплом снаряжении. Я слишком взволнована, чтобы беспокоиться о холоде.
– Тут очень красиво. Поторопи свою прекрасную задницу! – кричу я, ухмыляясь, когда Оукли обходит капот и встает рядом.
Окинув его взглядом, я сдерживаю довольный вздох. Он такой красивый, что, честно говоря, немного смешно. Даже облаченный в шапку, шарф и длинную толстую шерстяную куртку, он не выглядит ни капельки громоздким. Вместо этого он выглядит так, будто ему место в каталоге зимней одежды.
И когда он улыбается мне, понимающе ловя мой голодный взгляд, я борюсь с обмороком.
– Давай проведем здесь пару часов, а потом поедем домой, и ты сможешь соблазнить меня. Звучит неплохо? – спрашивает он, быстро подмигнув.
– Мне нравится.
Смеясь, он обнимает меня за плечи, притягивая к себе. Он проводит рукой вверх и вниз по моей руке, словно пытаясь согреть. Я прислоняюсь щекой к его боку.
– Как ты нашел это место? – спрашиваю я, когда мы сворачиваем на одну из множества обозначенных троп, ведущих ко входу.
– Мэтт рассказал. Я подумал о том, как сильно ты любишь все связанное с Рождеством и что тебе понравится.
– Очень красиво, – отмечаю я, находя взглядом статую Санта-Клауса, обозначающую вход в нескольких футах впереди. В одной руке он держит табличку с надписью «Загородные огни Ванкувера», а в другой – тарелку с печеньем.
– Остальные скоро должны быть здесь. Им повезло, и они проскочили без пробок.
Внезапно до нас долетает смесь очень красочных слов, и я ухмыляюсь. Адам первым замечает нас. Он быстро пихает Мэтта локтем в живот и показывает на нас с Оукли.
Как только я замечаю группу, собравшуюся возле оленьей упряжки Санты и больших красных саней, я уже не могу отвести от них глаз. Они не только громкие, но и каким-то образом убедили Тайлера надеть поверх куртки ожерелье из больших мигающих красных и зеленых рождественских гирлянд. Его угрюмый вид очевиден, и это заставляет меня смеяться, как полную дурочку.
– Самое время, О! – говорит Адам.
Я закатываю глаза.
– Все вопросы к пробкам.
Все быстро обнимаются, прежде чем направиться к входной арке.
– Хорошие украшения, Тай, – поддразнивает Оукли, отстраняясь ровно настолько, чтобы протянуть руку и дернуть за гирлянду на шее ворчуна.
Тайлер что-то бурчит, но не делает попытки снять ожерелье, а просто отталкивает руку Оукли.
– Это была моя идея. Я подумал, что ему нужно немного рождественского духа. Может быть, нам удастся убедить Санту не наполнять его чулок углем в этом году, – подкалывает Адам, оглядываясь через плечо на нашу троицу, идущую следом за ним, Морган и Мэттом.
Мэтт обнимает Морган за талию, и на сердце теплеет, когда я наблюдаю, как она прижимается к нему. Я даже не хочу думать о том, насколько одинокой я бы себя чувствовала сейчас, если бы со мной не было Оукли.
Все знают, что это лишь вопрос времени, когда Мэтт сделает ее своей женой, и я, например, жду не дождусь этого дня.
Эти двое так же вечны, как и мы с Оукли.
– Ой, Тайлер, ты все еще веришь в Санту? Какая прелесть, – поет Оукли.
Адам громко смеется, и Тайлер целенаправленно наступает на его кроссовку. Адам спотыкается и быстро показывает ему средний палец, когда восстанавливает равновесие. Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться.
– Тебе придется просить у Санты пару костылей, если не заткнешься, – предупреждает Тайлер, наклоняясь мимо меня, чтобы взглянуть на Оукли.
Я качаю головой и позволяю тихому смеху вырваться наружу. Ссоры и пустые угрозы продолжаются, пока мы идем по тропинкам в поле. Огни кажутся бесконечными в лучшем смысле. С каждым поворотом появляется новая композиция из ярких гирлянд, фигур и инсталляций. Я никогда не видела ничего подобного.
– Нам нужно попросить кого-нибудь сфотографировать нас перед уходом, – говорит Морган, когда впереди показывается выход.
Все согласно гудят, и мы отходим к забору с капающими синими огнями, отпустив Морган охотиться за кем-нибудь, кто готов нас сфотографировать.
Холод пощипывает щеки, а дыхание вырывается большими белыми клубами, но я бы ни за что не стала торопить этот момент. Руки Оукли, обвивающие меня, и его грудь у меня за спиной, именно то, где я хочу быть.
Моей лучшей подруге-экстраверту требуется всего пара минут, чтобы найти согласного, и, быстро расположив нас всех так, как, по ее мнению, выглядит лучше всего, она бросается к группе.
Адам стоит справа от меня, Тайлер – слева, а Оукли – за спиной, сложив руки на моем животе, не желая отпускать меня ни на секунду. Морган и Мэтт прижимаются к Адаму с другого бока.
Я расслабляюсь в объятиях Оукли и дрожу, когда он кладет подбородок мне на плечо, уткнувшись щекой в шею. Сильная волна блаженства зарождается внутри, когда я улыбаюсь в камеру.
– Я люблю тебя, – шепчет Оукли, касаясь кончиком носа моей мочки. – Чертовски сильно.
Накрывая его руки в перчатках своими, я сжимаю их и отвечаю:
– Я тоже тебя люблю.
И буду любить до конца своей жизни.