Перестройка: 1990-й год.

Глава седьмая.

Солнце встало уже давно, но Данил не торопился подниматься со своей теплой кровати, наплевав на все и всех вокруг, в том числе и время, ведь впереди его ждал выходной день.

Он чувствовал приятный запах с кухни и слышал звон посуды каждый раз, когда Людмила Валерьевна пыталась достать что-то с той или другой полки. Но даже это не мешало парню спать, так как после тяжелой рабочей недели и вчерашних довольно ментально утомительных посиделок с Александровым восстановить силы за прошедшую ночь не удалось. Каждый раз, когда он пытался открыть глаза, те закрывались, словно веки находились под тяжелым грузом. Каждый раз, когда он пытался приподняться на кровати, его тело ослабевало, а сила притяжения  работала куда сильнее, чем обычно.

Жуковский никогда не думал, что жизнь его повернется в один момент так, что худо станет только ему. Конечно, родители его погибли еще десять лет назад, но складывалось такое ощущение, будто с каждым годом эта утрата становилась все сильнее и сильнее. Работать, отдавать свою молодость  труду ему пришлось по той же причине, потому что бабушкиной пенсии не хватало, какие-то копеечные социальные выплаты ничего не значил и, а ведь растрат было много, и все они несли огромный смысл для их маленькой семьи. Чтобы купить качественную обувь, приходилось много трудиться, жертвовать выходными и дополнительными расходами, включающиеся в себя малейшие развлечения.

Жуковский с большим трудом нашел в себе силы, чтобы перевернуться на спину и продрать глаза. Комнату, где он жил, бывшую когда-то залом, залило ярким летним светом солнца, на что карие радужки глаз почти полностью поглотили в себе зрачки. Вставать совсем не хотелось, да было нужно, ибо единственный выходной, в который можно было переделать кучу дел, проходил мимо. В такую жару под одеялом становилось невыносимо, но даже это  не поспособствовало полноценному пробуждению молодого человека.

Сегодня ему приснились мама и папа, про которых он старался не думать в последнее время, да и некогда было особо. Зато Данил не мог не улыбнуться, вспоминая подробности своего сна, где он видел своих родителей молодыми и живыми, а себя – маленьким и счастливым. Там они снова были вместе, дарили друг другу свою любовь, смеялись, радовались мелочам и дурачились. Но здесь, в реальности он ничего подобного не чувствовал, а после пробуждения, так только пустоту на душе.

И сколько бы парень не старался прогнать от себя навязчивые и скорбные мысли, сколько бы он не пытался  жить настоящим и думать о хорошем, он всегда возвращался к мыслям, разъедающим его изнутри. И не было еще того человека, который бы заставил его мир перевернуться с ног на голову в лучшую сторону, почувствовать себя лучше и позабыть  обо всем, что так тревожило его голову.

И семья была ему не так близка, как хотелось бы.

Каролина.

Вот кто была близка юношескому сердцу.

В последнее время Данила часто думал об этой девушке, и причиной тому было не их удачное свидание и не их случайные встречи во дворе или на лестничной площадке, а что-то такое, что он не мог себе объяснить. Он не понимал, что именно чувствовал по отношению к Романовой, но знал, что со временем все его чувства и эмоции перерастут во что-то сильное, от чего он просто не сможет отказаться и избавиться. И как бы сильно он не отпирался от этого всего, он хотел и даже жаждал утонуть в этом, забыться и почувствовать себя счастливым.

Но было ли это возможно?

Жуковский считал, что Каролина была одной из тех девушек, кто без красивых ухаживаний и пристального внимания к себе не станет смотреть в сторону такого, как он. И вроде бы оно так и казалось, как говорили его друзья, но на самом деле все было по-другому. Романова только казалась на первый взгляд иностранной особой, что смотрела на всех с высока и не терпела в кругу своего общения таких людей, как перестройщики или другие ребята с района обычного поселка.

Но это было не так, и Поэт прекрасно это понимал.
Каролина была искренней девчонкой с открытым сердцем для тех, кто того заслуживал, что показало его общение с ней в спокойной обстановке. Она не терпела классовое различие и унижение людей любых возрастов, будь то пожилой мужчина или маленькая девочка с соседней улицы. Это он тоже понял, когда видел, как она общалась с людьми на улице и даже с теми, кто, казалось бы, были равнодушны к ней и даже больше. Нечего уж было говорить о ее красоте, потому что звучало это банально, но…

Но, если уж говорить честно, касаясь внешности блондинки, ему до ужаса нравились ее длинные светло-русые волосы: послушные и совершенно противоречивые ее характеру, пахнущие чем-то мятным и сладким и, наверняка, очень мягкие, какими казались.
Жуковский не торопился признаваться в своих чувствах и хотел немного подождать, дать время себе и Роме, ибо неделя общения не могла перекрыть годы не самых лучших отношений, какие были между ними. Говорить о своих намерениях друзьям – все равно, что выставлять себя на посмешище. Именно поэтому ему хотелось подождать.

Кто знает, какие приключения должны случиться, чтобы они оба могли понять, что происходит между ними и нужно ли это им?
Поэт понял, что окончательно проснулся, раз его голова так светло функционировала, и поднялся с постели. Он потянулся к потолку, чувствуя, как сладко тянуло его мышцы и как хрустели косточки. Он почесал затылок, волосы на котором больше походили на иголки ежа, и даже подумать не мог о том, что ждало его впереди.

В тот момент младшая сестренка бесцеремонно открыла дверь в его комнату, нарушив тем самым покой юноши. София не удостоилась постучаться в чужие покои, что сделал бы любой другой человек на ее месте.

Поэт вдруг задался вопросом, а родная ли она ему сестра?

- Чего тебе? – с ходу поинтересовался Данила, пока младшая Поэтесса не опередила его и не сморозила очередную чушь.

- Бабушка завтракать зовет тебя, - на удивление спокойно отозвалась Жуковская, заправляя темную прядь волос, выпавших из косы, за ушко с материнской серьгою.

И тогда Данила подумал, что ошибся на ее счет и поторопился с выводами, решив нагрубить ей первым. Все-таки, сколько бы конфликтов между ними не произошло, он все равно продолжал любить Соню такой, какой она была.

Но поторопился с выводами.

Жуковская вышла из комнаты и оставила дверь за собой открытой, точно специально, назло брату. Спрашивается, зачем? Утро только началось, а девчонка на ровном месте собралась нарваться на скандал.

Или это была всего лишь случайность?

Оно и было видно.

Данила тяжело выдохнул и опустил еще вялые ото сна плечи. Босыми ногами он поплелся из комнаты и сам закрыл за собой дверь.