Ни его, ни двойняшек Блау так и не пустили в морг, а на следующий день, несмотря на сильный дождь, состоялись похороны. Френсиса хоронили в закрытом гробу, и Альтис так и не сумел в последний раз взглянуть на своего друга. Помимо министра пропаганды и его товарищей на церемонии прощания присутствовали жрец Ангорна, отец покойного и... трое агентов Секимпо. Полицаи стояли чуть поодаль от могилы, и, казалось, маскировались под надгробные статуи, настолько неподвижными они были. Со стороны можно было подумать, что мрачная троица не имеет никакого отношения к похоронам, однако это было явно не так.
«Что они здесь делают?» — недоумевал господин Беллатор. «Если они пришли за мной или Блау, то почему именно на кладбище? А если...» — идеолог перевёл взгляд на адмирала Ферракса. Лицо его не выражало никаких эмоций и больше походило на белую маску и только в глазах читалась глубокая скорбь.
«Им нужен адмирал» — догадался пропагандист. «Но зачем?»
Последняя горстка земли упала на могилу Френсиса Ферракса. Двое рабочих с лопатами отступили, вытирая с лиц пот и дождевые капли. Жрец Ангорна посыпал захоронение ритуальным пеплом и, пробормотав под нос заклятие, которое должно было поспособствовать упокоению души усопшего, отошёл в сторону. В тишине, нарушаемой лишь шумом ливня, Ферракс-старший возложил цветы на небольшой холмик, навеки скрывший от него единственного сына.
— Спи спокойно, Френ, — сдержанно произнёс старый моряк, но голос его слегка дрогнул.
Короткая церемония завершилась. Собравшиеся неспешно направились к выходу с погоста. Люди из Секимпо так и остались стоять на месте, словно их ничто не волновало. У кладбищенских ворот адмирал жестом подозвал к себе Альтиса.
— Не хочу вдаваться в подробности, — шёпотом произнёс Ферракс, — однако вы окажете неоценимую услугу моему несчастному сыну, если завтра около семи вечера заглянете ко мне в гости. Адрес вы знаете, — с этими словами он спешно проследовал к автомобилю, оставив собеседника в лёгком недоумении. Впрочем, недоумение быстро сменилось тревожностью: ему явно хотели сообщить нечто важное. То, что совсем необязательно знать Секимпо. Министр пропаганды обернулся и увидел полицаев, семенивших по центральной аллее. Теперь он точно знал, что его подозрения оказались верны.
Утро нового дня началось с сильных приступов кашля: чувствуя себя совершенно разбитым, Альтис едва дополз до ванной, выплюнув в раковину несколько кровавых сгустков. После вчерашних похорон идеолог до поздней ночи ездил по врачам и получил крайне неутешительные прогнозы: болезнь перешла в свою финальную стадию, а кровавые сгустки оказались ничем иным, как кусочками вконец истёрзанных лёгких. Жить министру пропаганды оставалось максимум два месяца, да и то при должном лечении, обязательным условием которого был отказ от сигарет. Взвесив все за и против, господин Беллатор заявил, что курить он не бросит, поскольку отказ от многолетней привычки ради двух месяцев не самой приятной жизни может обойтись ему ценой слишком больших страданий. Иными словами, оно того не стоит. Доктора лишь развели руками. Благо, рана на месте глаза потихоньку заживала и не представляла угрозы для жизни. В итоге, получив все необходимые лекарства, пропагандист возвратился домой далеко за полночь и погрузился в глубокий сон. О происхождении засосов и синяков он, ясное дело, умолчал.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Пепел и пыль
FantasiДвадцать пять тысяч бойцов Северо-Западного фронта готовы были выступать в любую секунду, да что там - они были готовы умереть за него, но он чувствовал, что не имеет права вести их в бой. Министр пропаганды вообще был далёк от военной стратегии, но...
