Однажды и ты поймёшь...

Месть моя будет страшна

Ибо жутко хотелось себя ущипнуть, да побольнее. Он желал как маленький закрыть уши руками, чтобы только не слышать всего того, что говорил ему Тао. "Нет, нет, нет, этого просто не может быть" беззвучно срывалось с губ. В первый момент он не поверил, но потом в голове что-то щёлкнуло и та закружилась от вороха свалившейся на него информации. Предательское сознание от открывшейся правды всё время норовило ускользнуть. Его мучитель в какой-то мере даже подсобил ему, хлёстко опустив ладонь на подрагивающее бедро. Ибо трясло, кажется, всем телом. Он никак не мог совладать с собой, и вместе с сознанием, утерянным на жалкий миг, к нему вернулась память. Прошлая жизнь проносилась перед глазами словно старая кинолента, не останавливаясь ни на мгновение, чтобы он мог хотя бы продышаться.

Вот он впервые увидел ЕГО - самое прекрасное создание на свете, с разбегу утонув в омутах жгучих глаз, своё первое признание в саду, отказ, причинивший ему боль, робкие касания, неожиданное объяснение в любви, которое он и не чаял услышать, обречённость, что они не смогут быть вместе, ужас, который он испытал, оказавшись в пещере, затяжная болезнь и неимоверное счастье от родных рук, согревших его, ласковых губ, бесконечно шептавших о любви. Их поцелуи, всю ту нежность, ласку и заботу, которые они дарили друг другу, страстные, пылкие соития, единение души и тела и бескрайнюю как сама вселенная любовь. Бескорыстную, предельную, рождавшую в груди ощущение полёта и невесомости. Но на смену этим воспоминаниям пришли и другие. Невыносимая боль, горечь от предательства и потеря какой-либо надежды. Жизнь медленно угасала и вытекала из его израненного тела. И даже в этот самый момент его близкий, родной человек был рядом. Ибо явственно помнил его крики, мольбы, угрозы и обещания, которые он давал небесам и тьме, только чтобы спасти его.

Воспоминания вливались как цунами, оглушая непереносимой болью и страданиями, выпавшими на их долю, но наравне с тем, заполняли безграничным счастьем каждую клеточку организма. Тело пронзила чистая, всепоглощающая, безраздельная, возведённая в Абсолют любовь к человеку, который даже сейчас, в этом мире разыскал его и оставался рядом не смотря ни на что. Ибо внезапно осознал, как он вёл себя с ним, какую боль, наверняка, доставлял Чжаню своим поведением и тем, что у него был Роу. Мужчина горько усмехнулся. А ведь он трепался ему о нём, распинаясь как самый настоящий дурак. Теперь многое становилось понятно. Та растерянность, обида, нежелание Чжаня с ним разговаривать. Он то думал, что тот просто не в настроении, но теперь знал, что ему просто было невыносимо его слушать. Сука-а-а.