Fallen/Падший

двенадцатая глава

Водитель автобуса резко ударил по тормозам и прорычал, не оборачиваясь: «Вот он». Северус быстро поднялся со своего места, коротко кивнул и вышел из перегретого автобуса. Когда машина тронулась с места, он остался стоять под проливным весенним дождем. Он никогда раньше не бывал в этой части города, но несмотря на холодную, туманную погоду, Северус нашел это место очень красивым. Могучие старые деревья окаймляли широкие улицы, которые тянулись по плоскому склону. В промежутках между ними стояли ухоженные таунхаусы и величественные виллы с роскошными садами.

      Северус огляделся и обнаружил тропинку, которую так любезно описал ему добрый доктор. От главной дороги ответвлялась вымощенная галькой и освещенная тонкими фонарями дорожка, ведущая вверх по пышно заросшему холму. Преодолев подъем за несколько минут, Северус подошел к разросшимся японским воротам Тории, пересекающим тропу. Рядом с ними стояла изящно изготовленная бронзовая табличка, выгравированная более чем дюжиной разных языков и письменностей: «Фонд азиатской литературы, поэзии и книжного искусства». И действительно, самый ее верх венчал таинственный символ с его карточки.

      Его сердце забилось быстрее.

      Я нашел нужное место.

      Опытным взглядом шпиона Северус осмотрел окрестности. Вокруг не было видно ни заборов, ни стен, ни камер, ни сторожей.

      Значит, должна быть какая-то другая форма защиты.

      Осторожно пройдя через ворота, он почувствовал, как легкая рябь магических оберегов отдалась дрожью в его сердцевине. Северус медленно продвигался вглубь и не мог оторвать взгляда от этого великолепно разбитого и засаженного парка. Здесь гармонично сочетались английские и азиатские цветы, травы, живые изгороди и деревья, которые, очевидно, выращивались и за которыми ухаживали с большой заботой на протяжении многих веков.

      Клумбы с Камелиями, Рододендронами и Пионами чередовались с голубыми Колокольчиками и Гортензиями. Огненный Клен и Медовые деревья росли рядом с древними Дубами, Буками и Липами. В конце тропинки возвышались консольные изогнутые крыши ухоженного исторического японского дворца, поддерживаемые массивными колоннами. Впечатляющее сооружение было соединено застекленной галереей с большим одноэтажным павильоном, который, казалось, был построен в течении последних нескольких десятилетий. Его бархатистая бетонная поверхность просвечивала сквозь пышную зелень растений, а из больших окон в деревянных рамах медового цвета открывался вид на сад и большую отражающую поверхность темного пруда, в котором водились Карпы кои.

      Завороженный, Северус подошел ближе и остановился в укрытии деревянной пагоды. Его сердце сжалось от тоски при виде того, что предстало его глазам: просторный, мягко освещенный интерьер с роскошными коврами на полированных половицах, стены, украшенные яркими, расписанными полками, заставленными книгами, и камин, выложенный из искусственного камня, с мерцающим внутри него теплым огнем. Перед ним стояли два удобных кресла, в одном из которых сидела элегантная пожилая дама с короткими седыми волосами, одетая в шелковую тунику, держащая на коленях журнал, потягивающая из чашки чай цвета морской волны и весело разговаривающая с кем-то, находящимся в соседней комнате. Ее азиатские черты лица излучали спокойствие и безмятежность, но в то же время ее глаза светились искрой — явным признаком наличия чувства юмора.

Наконец, второй человек плавно вошел в комнату. У Северуса перехватило дыхание, он вцепился длинными тонкими пальцами в стену пагоды, пытаясь не упасть. Современная интерпретация кимоно обтекала изящную фигуру, а ее янтарные кудри и прекрасный профиль мерцали в отблесках огня. Никогда в жизни Северус не видел ничего столь прекрасного.

      Молодая женщина налила себе горячего чая, а затем грациозно уселась в свободное кресло. В этот момент осознание пронзило Северуса, подобно молнии. Сияющая леди, которая так решительно выступала в его защиту перед Визенгамотом, которая посещала его во сне, дарила ему проблески надежды, и которая, наконец, проложила  его путь сюда своей изысканной картой, оказалась Гермионой Грейнджер!