Варвар Пришелец

Лиз

– На сегодняшний день в нашем племени всего два ребенка. С малышом Шорши будет три. Если и другие срезонируют, то станет больше.

Я пытаюсь переварить эту информацию.

– А женщины? Сколько их?

– Без людей? Четыре, если не считать детей.

Я бледнею. Это значит, в племени много неудовлетворенных мужчин. Может, оно и к лучшему, что Раахош спрятал меня ненадолго в этой пещере. Интересно, будут ли они грызться за девушек, которые не срезонировали, как собаки за кость?

– А сколько мужчин?

– Нас осталось двадцать четыре. Двадцать из них без пары.

– Осталось?

Он кивает, отрезая очередной кусок мяса.

– Жизнь здесь трудна. Несколько лет назад мы потеряли многих соплеменников на охоте. Четверо мужчин и одна женщина погибли прежде, чем мы смогли убить та-ли, – он качает головой. – Это было непростое время.

– Звучит опасно.

– Вот почему женщины больше не охотятся. Дело не в том, что они не могут, а в том, что мы не можем рисковать будущим племени, подвергая их опасности.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он тут же кладет в него кусочек мяса. Это своего рода способ заставить меня замолчать, поэтому я быстро жую, а затем продолжаю.

– Но теперь у вас есть человеческие женщины. Это означает, что вы больше не кучка парней. Племя увеличивается до… – я подсчитываю. – Двенадцать с нашей стороны плюс тридцать с вашей равно сорок два человека. Много охотников.

– Немногие захотят рисковать своими парами на охоте, – говорит он, предлагая очередной кусочек. И когда я отказываюсь, кладет его себе в рот с задумчивым выражением лица. – Многие вообще больше не захотят охотиться.

– Почему?

– Охота предполагает полное уединение. Охотясь, мы проводим много времени в снегах. Можем уйти на полный оборот лун, прежде чем вернуться домой.

– Это значит на месяц?

Он пожимает плечами.

– Большинство охотятся в одиночку. Так легче охватить всю территорию. Мы выслеживаем мелкую дичь повсюду и прячем добычу под снегом, чтобы вернуться за ней позже, когда угодья станут неприступны, а крупный зверь впадет в спячку.