На самом деле, у нее никогда не было имени.
Братья просто называли ее Сорокой за черные волосы и жесткий взгляд, а сутулые плечи и вечная худоба лишь усиливали отвращение при произношении данного ею прозвища. Девочка росла одна среди пятерых братьев без никого. У нее не было опоры, поддержки, вечное одиночество и осуждение преследовали, наступая корявыми пальцами на ее грязные пятки.
Так могла бы и закончиться ее история, ее личная злая сказка. Богиням было плевать на нее, Удача еще при рождении отвернулась, лишь бросила черный медяк на кровавый лоб, Жизнь немного посмеялась и удалилась, Смерть же ушла в тень, точно зная, что долго эта девочка не протянет. Мать умерла при родах сразу. Долгожданную дочку ей так и не показали, со слезами на глазах и болью в животе она умерла от быстрой кровопотери.
Ни один из сыновей не простился с матерью. Потом они забыли ее.
Отец, как и подобает во многих сказках, умер от горя вслед за женой. Смерть тогда покачала головой, а Жизнь вновь начала веселиться.
Сорока помнила, как началась ее трудная жизнь. Ежедневные побои от старшего брата, упреки в никчемности от второго, подзатыльники от третьего, моральные унижения от четвертого. И только пятый, самый младший брат, отличавшийся неземной красотой, любил ее по-настоящему. Каждую ночь, на протяжении двенадцати лет, они выходили вместе на разваливающуюся крышу и любовались небом. Звезды тогда светили по всей Небесной площади. Сорока могла поклясться, что видела одеяния Матери-Луны. Она утверждала, что Луна носила красных рыбок на своих платьях, пятый брат лишь ухмылялся, но верил ее словам.
В эти теплые ночи вдоль Горного пика, на самом краю поселения лесорубов и каменоломщиков, вдали от центра Востока - лишь они вдвоем существовали на этой твердой, горячей, каменной земле. Сорока помнила, как высоко в темноту уходили горы, и как вершины омывались облаками в раннее утро.
- Знаешь, Сорока, хоть ты и страшненькая, я хочу верить в то, что однажды ты станешь чуточку счастливей, - сказала ей пятый брат, отхлебывая теплое вино из металлической фляги.
- Не знаю, ты же сам мне говорил, что в момент моего рождения на моем лбу был черный медяк - знак Удачи. Это не к добру. Я не смогу. Я же Сорока. - Тонкие грязные ноги в синяках и ссадинах болтались на краю крыши. Внизу, в доме, братья устроили попойку после тяжелых суток в шахтах, хотя напивались они каждый день. Стоял шум, взрослые мужчины ругались, а женский смех рассеивал общее гнетущее настроение.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Кантил. Небесные хроники.
FantasyФурия Халле с детства знала, что Публичный дом Востока - единственное место, где она проведёт всю свою жизнь. Брату уготована судьба военного в одном из Отрядов, ей же предначертан другой путь, с которым девушка не может смириться. В это же вре...
