Посели во мне цветы жизни

Глава 14. Плохие места для свиданий и западня

— Бригада Попова свободна, — отчиталась Алёна диспетчеру, держа в руках КПК.

Арсений стоял у машины скорой помощи, и задумчивым взглядом наблюдал за старательно вылизывающей свою рыжую пушистую лапу кошкой, что сидела под скамейкой в метрах десяти от мужчины.

— Герасимовская двадцать семь, — сообщила адрес нового вызова Ира. — Мальчик, пятнадцать лет. Температура тридцать восемь и семь.

— Принято, — подала голос Алёна.

— И ещё: передай Арсу, что его после смены ждёт Добровольский у себя в кабинете.

Алёна нахмурилась.

— Что-то случилось? — настороженно поинтересовалась она.

Попов не вслушивался в разговор девушек. Кошка, закончив умываться, вылезла из-под лавки и побежала рысцой вдоль поребрика в противоположную от мужчины сторону. Он проводил её пустым взглядом.

— Да фиг его знает. — отмахнулась Мягкова, — Попов вечно чудит с Антоном на пару.

У Алёны в голове резво закрутились шестерёнки. Перед глазами возникло позавчерашнее утро: Арсений, метящийся по кровати и сминающий под собой простынь, со слезами на плотно закрытых глазах и испариной на лбу. В тот момент мужчина выглядел настолько маленьким и беззащитным, что хотелось его обнять, закрыть от всего мира и подарить всю свою нежность, что у неё есть. Его хриплый дрожащий голос, отчаянно зовущий кого-то, заставлял хрупкое сердце обливаться кровью.

Стоп. Зовущий кого-то?

Или же конкретного человека?

Антона?

Того самого кудрявого долговязого фельдшера, что всучил ей котёнка в первый же её рабочий день? Она не могла понять: что могло случиться с этим чудным парнишей в арсеньевском сне. Алёна не замечала, что Антон с её парнем были шибко близки. Они ведь и не разговаривали уже три недели как. Неужели фельдшер так беспокоил Попова? Всё это было очень странно. Алёна сделала мысленную пометку, что надо будет расспросить Арсения о его ночном кошмаре.

— Сень, — шагнула к мужчине девушка и положила руку на его плечо.

Тот поморщился как от головной боли.

— Не называй меня так, — сухо попросил он. Сеней его могла называть лишь одна женщина во всём мире — его мать. Для всех остальных использование данной формы имени приравнивается серьёзному преступлению. — Пожалуйста, — добавил он, чтобы не казаться сосем уж грубым.