tàiyáng hé yuèliàng

wo de baozàng. wo de línghún.

  Словно самый дорогой мягкий шёлк из Ли Юэ, попутный ветер, несущий в себе лишь аромат морской соли, водорослей и свободы, окутывает тело рыжеволосого юноши, что стоит на борту корабля, навалившись на перила.

 Взгляд его васильковых глаз, иногда напоминающий бушующий тёмный океан — океан, в котором не боится утонуть лишь правильный, важный человек, зная, что он лишь гостеприимно протянет свои пенистые волны навстречу и обнимет его — направлен на гаснущее солнце, которое ежесекундно тонет за полосой, казалось, безграничного моря.

 Чжун Ли появляется рядом совершенно незаметно, бесшумно, неся с собой запахи тёплого камня, нагретого солнцем, и сказочный аромат изысканных благовоний — что в этот раз? Конечно, нежная шелковица, своим ароматом ласкающая обоняние, как если бы её мягкие лепестки касались обнажённой разгорячённой кожи. Он безмолвно замирает подле, лишь на мгновение удостоив взглядом янтаря всполохи и мазки светила на горизонте (за свою более чем долгую жизнь он видел сотни и тысячи закатов, будучи никогда не в силах оторваться от них, но все они гаснут рядом с его новой жизнью) — его глаза остаются прикованы к Предвестнику.

 Чайльд с шумом втягивает носом воздух, повернувшись к бывшему Архонту. Глаза юноши, направленные на его голубчика, как сказала бы матушка, горят «пожаром» — пожаром бескрайнего океана, буйных лазуритовых, нежно-голубых и тёмно-синих, словно ночь, волн, в которых плещется невообразимая морская живность. Последние ласковые лучи небесного светила гладят его спину и рыжие лохматые волосы, словно зарождая последний пожар, заставляя пламенеть их, прежде чем уступить лунному свету, который потонет в клубке из двух любящих тел в маленькой прохладной каюте.

 Чжун Ли неподвижно стоит, сцепив пальцы за спиной, затаив дыхание. Перед ним — его человек, его драгоценное сокровище. Буйная стихия, которую только он смог покорить.

 Он и сам не заметил, как лёгкая снисходительность и постоянное подозрение к Предвестнику Фатуи сменились... на это. Родное, тёплое, обволакивающее обычно словно каменную грудь Архонта. Желание просить, вымаливать прощения, если что-то не так, утешить, вытащить что-то живое из неживых голубых омутов, покрытых оболочкой Бездны... Как, прожив тысячи лет среди богов, среди людей, узнав про любовь из целого моря книг, увидев её своими глазами, как и почему он не может дать определение своему счастью?