Неисправимый придурок

Пахло сыростью и пылью. Сквозь окутывающую помещение тьму были видны очертания двух парней, платформы и обломков. Где-то горел свет, не способный полностью осветить каждый угол подвала. Тонкие колонны окружали разрушенное сооружение, отдаленно напоминающее портал. Прохладой веяло из всех щелей, удивительно, что даже здесь умудрялась расти трава, которая прочно ассоциировалась с ранним утром и каплями росы.

На обломках сидел Джон Дейви Харрис, не он, конечно, личной персоной, а его голограмма, но даже так он был не менее раздражающим. В его руке находилась маска, которая вызвала у Лололошки мурашки, она была так знакома ему.

— Маску то ты может и раздобудешь, только вот...

Внезапно перед Лололошки появился он сам, точнее это был Джон, который громко и звонко насмехался над ним и над его беспомощностью:

— СТУЧАТЬСЯ НЕКУДА, ДВЕРИ НЕТ...!

Слегка скривив лицо от первого заявления Джона, Лололошка смотрел прямо в глаза своему двойнику, чьи черные очки, будучи такой же голограммой, не прятали за своими линзами его взгляд, в котором смешалось всё: обида, насмешка и безразличие. Время будто замедлилось, Лололошка смотрел в эти глаза, видя в них отражение своей души.

— Думаешь, тебе так просто всё сойдёт с рук? — спокойным тоном спросил герой, скрестив руки на груди.

Ему не хотелось сейчас молча смотреть на то, как голограмма исчезнет, так и не ответив ничего, нарциссичному себе. Сейчас парень будто прервал злодея, который делился с ним собственным планом одновременно с этим, рассказывая о своем грустном детстве. Лололошка знал, что его слова звучали глупо, но именно они смогли остановить запугивание Харриса.

Раздался смешок сквозь зубы, Джон выпрямился и снял свои очки, цепляя их на верхний кармашек своего халата и смотря на Лололошку.

— Да ты полный идиот, — заявил он, усмехнувшись. — Практически сошло, осталось только решить маленькую проблему.

— Удивительное совпадение, — тут же наигранно изобразил удивление герой, — у меня тоже осталась маленькая и легко решаемая проблема — открыть несуществующую дверь.

В ответ же раздалось такое же наигранное «ха-ха», содержащее в себе нотки раздражения.

— Иногда меня правда раздражает это упорство, — закатив глаза, признался Джон. — Ты не сможешь, — тут же парень сделал стойку на руках, на его лице засияла улыбка, будто ему доставляло удовольствие унижение себя же, хоть и из другой реальности, — у тебя нет ни знаний, ни воспоминаний. Ничего, кроме временных союзников! — Харрис сделал кувырок назад и приземлился на ноги, после чего развел руками. — Ты сам запретил себе помнить, а знаешь из-за чего? Как раз-таки из-за своих друзей. Ты настолько боишься их терять, что твоё сознание блокирует воспоминания при каждом переходе в другой мир, — делая пару шагов то вправо, то влево Джон, тараторя, рассказывал Лололошке свои наблюдения. — К тому же ты даже не умеешь пользоваться вспышкой! Всем известно, что искра срабатывает сама только в тех случаях, когда ее носитель испытывает сильные эмоции. Основываясь на твоём прошлом здесь, которое мне доброжелательно предоставили, я предполагаю, что вполне возможно ты, сам того не замечая, уничтожал миры, в которых находился, своих друзей, питомцев, — всё с той же улыбкой на лице перечислял Джон. — В этом мы даже с тобой чуть-чуть всё же похожи.