Будь моей игрушкой

Глава 8

Дженни до последнего не верила, что удастся так легко сбежать. Даже когда кованные ворота остались далеко позади и показалась ночная трасса, залитая лунным светом, девушка все еще ждала, что за спиной послышится шорох колес о гравий и ненавистный насмешливый голос спросит: «Куда это ты собралась, детка?». Но все прошло гладко. Вызванное через постограф такси уже ожидало у поворота. В половине четвертого утра Дженни добралась до кампуса. Живая и здоровая — это плюс. Без расписок — это минус. Возможно, не стоило так спешно бежать, но что — от подсказывало ей, что одним пожеланием «доброго утра» Раум не ограничится. Ночевка на его территории стала бы ошибкой. Ладно, договор — от у нее с собой, а расписки Дженни получит от демона завтра. По ночам двери общежития запирались, однако девушка поскреблась в окошко. Повезло — соседка сегодня ночевала дома.
— Что-то ты поздно, — меланхолично позевывая сообщила дриада. Обычно это она гуляла допоздна, а потом выстукивала по оконной раме затейливый ритм.
— Я сегодня рано, — фыркнула Дженни.
— Случилось чего?
— Неа.
Этот ответ удовлетворил нелюбопытную соседку, и она снова нырнула в постель. Дженни последовала ее примеру, отключившись раньше, чем голова коснулась подушки. Утром она первым делом схватилась за постограф. Новых сообщений от ди Форкалонена не было, да это и неудивительно. Это ей, а не Рауму нужна повторная встреча.
«Я хочу получить расписки», — вывела она на дощечке. Экран постографа мигнул и осыпался серебристой крошкой, отправляя сообщение. Дженни сидела, гипнотизируя его взглядом. Вот-вот придет ответ. Хотелось встретиться с Раумом и забрать бумаги до занятий, чтобы с чистой совестью вычеркнуть вчерашний невозможно унизительный вечер и беловолосого демона из памяти. Прошла минута. Пять. Потом десять. Ответа не было.
Может, он сейчас в ванной? Или завтракает, а постограф оставил в комнате? В прошлый раз Раум ответил ей почти сразу... Она подождала еще несколько минут для верности, а потом начала медленно собираться, поминутно поглядывая на экранчик. Наверное, номер неправильный. Девушка потянулась за визиткой, смерила. Да нет — все верно. В чем тогда дело? Сообщение не дошло? Но магическая почта через астральные сети считалась самой надежной в мире. Дженни не приходилось слышать, чтобы отправленные подобным образом письма терялись. Стоя уже одетой в дверях, она еще раз глянула на постограф и почувствовала, как в душе вспыхивает ослепительная ярость. Все он прекрасно видел! Просто опять издевается, гнида.
«По договору ты должен отдать мне расписки!»
Это сообщение тоже осталось без ответа.
Прокопавшись со сборами, Дженни опоздала, за что схлопотала выговор от магистра Кемпински, который решил на ее примере объяснить всей группе, что на пары по магкоммуникации надо приходить вовремя, и в качестве наказания почти пол-лекции терзал Дженни вопросами, гоняя по уже пройденному материалу. Дженни вымучивала ответы, то и дело косясь на экранчик постографа. Девственно чистый и темный.
Когда магистр отпустил ее — злую, взвинченную до последнего предела, девушка плюхнулась на стул и немедленно потянулась за стилом.
«Значит, вот чего стоит слово ди Форкалонена? Отдай расписки!! Немедленно!»
Еще три или четыре гневных послания остались без ответа. По прошествии полутора часов к исходу второй пары, когда Дженни была уже почти невменяема от тревоги и гнева, постограф все же завибрировал, что бы выплюнуть на экран глумливое сообщение.
«Детка, ты настырней коммивояжера. Подходи через двадцать минут на парковку».
— С-с-котина! — с облегчением выругалась Дженни вслух, чем заслужила странный взгляд от сокурсников. К парковке она подходила кипя, как забытый на огне чайник, и отсутствие демона на условленном месте отнюдь не улучшило ее настроения.
«Ты где?!» — написала она, испытывая непреодолимое желание зарычать.
Разумеется, никакого ответа. Кто бы сомневался. Дженни закусила губу и ухватилась за дощечку, сочиняя длинное и гневное послание, в котором очень образно высказывала все, что думает о лживых ублюдках, нежелающих держать слово. Напомнила об условиях договора и пригрозила карами, расписала свои дальнейшие действия. В тот момент, когда она уже собиралась нажать «Отправить» на парковку зарулила знакомая ярко-красная «Мантикора». Девушка вскинула голову, со смесью облегчения и злости наблюдая, как машина медленно скользит между рядами.
«Мантикора» остановилась рядом с ней. Тонированное стекло напротив водительского места дрогнуло и поползло вниз.
— Столько страстных посланий с утра пораньше, — промурлыкал демон. — Детка, я приятно поражен. Ты думала обо мне?
— Думала. Слала лучи поноса. Где мои расписки?
Он кивнул на соседнее сиденье:
— Садись.
Пришлось послушаться, несмотря на дикое желание устроить скандал. В отместку Дженни намеренно со всей дури хлопнула дверью.
Демон нахмурился.
— Ты могла бы аккуратнее обращаться с чужой собственностью? Моя машина стоит сравнимо с долгом твоего Чарли.
— Ты мог бы отвечать на сообщения.
— Я ответил.
— Через четыре часа!
Он пожал плечами:
— Ответил, как увидел. Детка, тебе нужно поучиться терпению. Если верить святошам, это великая добродетель.
Дженни проглотила ответную реплику о том, что кое-кому следовало бы поучиться обязательности. Она не должна вестись. Раум ведь явно нарочно злит ее. Она вдруг поняла, что сжимает постограф так сильно, что пальцы побелели, еще чуть-чуть и пластинка просто сломается в ее руках. Усилием воли, девушка заставила себя выпустить ни в чем неповинный прибор.
— Расписки, — холодно сказала она.
Вместо того, что бы отдать ей желаемое, Раум схватил ее постограф и, не обращая на ее попытки отобрать приборчик и гневные крики: «Отдай!», прочел так и не отправленное послание. Его бровь выразительно поползла вверх, а Дженни вдруг совершенно не к месту подумала, что брови у него темные. Странно, волосы белые, а брови темные...
— Очень... впечатляюще, — насмешливо произнес демон, и девушка смутилась, вспомнив все, что понаписала в сердцах. — И что: ты действительно готова подать на меня в суд за невыполнение условий договора?
— Конечно.
— Подумай, — его губы искривила ухмылка. — Очень-очень хорошо подумай, Дженни-скромняшка.
Она открыла было рот для гневной речи и вдруг задохнулась. Представилось заседание: мировой судья в строгой мантии, куча журналистов и случайных зевак. И адвокат, который уточняет у нее, едва сдерживая сальную ухмылочку: «Итак по договору вы должны были лежать обнаженной на столе весь вечер пока шла игра?». Даже если она выиграет процесс, это позор на всю жизнь.
Про нее будут писать в газетах, и тыкать пальцами на улицах. Ни один работодатель не возьмет настолько скомпрометированную девушку, а если и возьмет, то не как сотрудника, а как девицу для быстрого перепиха на рабочем месте. Богиня, она ведь это сама подписала! Как она могла быть такой дурой! Да если Раум захочет, его экземпляр контракта станет роскошным средством для шантажа!
— Вот именно, — жестко подытожил демон, наблюдавший за ее лицом.
— Но... — она почувствовала себя беспомощной, как маленький ребенок. Как в детстве, еще когда они с матерью жили в человеческой деревеньке и соседский Зак — мальчишка старше Дженни на три года, выше, сильнее и быстрее — любил издеваться над ней, доводя до слез. Отвратительное, гадкое чувство. Его ни разу не было в жизни Дженни с тех пор, как они уехали в земли Маккензи и рядом появился Чарли. Губы задрожали от обиды, безмерной, как мировой океан, и глаза сами собой наполнились слезами. Она попробовала что- то сказать, но поняла, что если сделает это, то просто разрыдается.
Всматривавшийся в ее лицо демон выругался, а потом вздохнул.
— Вот только истерик не надо, Дженни-плакса, — он выгреб из кармана ворох мятых бумажек. — Хоть ты и считаешь меня бесчестным куском дерьма, я держу свое слово.
— Отдай! — она выхватила их у него из рук и прижала к груди, как величайшее сокровище и покосилась на дверь. Надо быстрее делать ноги, пока Раум не передумал! Но несмотря на соблазн, Дженни не двинулась с места. Надо сперва прояснить все до конца!
— Договор... что ты собираешься с ним делать?
Демон ухмыльнулся.
— А ты как думаешь?
Она сжала кулаки, чувствуя, как в глазах темнеет от ярости и отчаяния. Раум явно имел на нее планы. Планы, которые она нарушила, сбежав из его особняка ночью. Смешно было надеяться, что демон оставит ее в покое так просто. Теперь будет шантажировать договором пока не получит свое. Богиня, как же это подло и мерзко. Впрочем, чего еще стоило ожидать от ди Форкалонена.
Где она ошиблась? Где просчиталась? Не нужно было подписывать тот договор? Но без договора у нее не было бы никаких гарантий, что Раум вернет расписки! Ага, как же! Можно подумать, с договором эти гарантии появились. Куда ни плюнь, все равно проклятый демон в выигрыше. А Дженни полностью от него зависит. Сейчас он потребует переспать с ним в обмен на молчание. И придется соглашаться. Или не соглашаться, попрощавшись с репутацией.
И как же от этого всего тошно...
— И чего ты хочешь?
Демон пожал плечами.
— Ничего.
— Ничего? — недоверчиво переспросила девушка.
— В контракте есть пункт о неразглашении. Но даже если бы его не было... — в его глазах вспыхнула злость. — Знаешь, наверное, мне стоило бы и вправду заставить тебя отсосать за эту бумажку, раз ты такого обо мне мнения. Какой смысл быть лапушкой, когда тебя по умолчанию считают подонком?
Сначала ей стало стыдно. Настолько стыдно, что она уже открыла было рот, что бы извиниться. Открыла и закрыла. Потому что сразу вслед за стыдом потом пришла мысль, что ди Форкалонен ничего не делает просто так. Если он отпускает ее, значит ему так выгодно. Может у него иные планы на Дженни? Узнать бы еще какие.
— Тогда я... пойду?
Слова прозвучали вопросительно. Как будто она отпрашивалась у демона, как у мамы. Поняв это, Дженни разозлилась.
— Пойду! — повторила она решительно. И потянулась к ручке двери.
— Можешь, конечно, уйти, но пока я не погасил расписки, они будут действовать.
— О чем ты?
— Детка, это же не просто бумажонки. На них магическая печать, а на твоем Чарли змея договора.
— Тогда погаси их!
— Я могу, — он подмигнул. — Но советую просто переоформить обязательства на тебя. Если малыш Чарли будет знать, что должен тебе восемьсот тысяч, он превратиться в редкостного зайку.
— Ты хочешь, что бы я шантажировала Чарли ими? — возмутилась Дженни. — Никогда!            
«Я же не ты», — хотела добавить она, но передумала. Не стоит усугублять.
— Дело твое. Тогда дай сюда, — он требовательно протянул руку, и Дженни, поколебавшись, вернула расписки. Раум дотронулся до перстня на левой руке, и камень в платиновой оправе замерцал алым светом, на фоне которого отчетливо выделялся черный контур герба ди Форкалоненов — змей, обвившийся вокруг кинжала. Демон коснулся каждой бумаги, оставляя четкий оттиск.
— Вот теперь все, — он задумчиво посмотрел на девушку своими глазами — красными, как камень в родовом перстне. Дженни внезапно смутилась. Не к место вспомнилась ванная в его доме, жадный взгляд, по-хозяйски наглые и умелые прикосновения его рук. Странно заныло внизу живота, и девушка стиснула колени, пытаясь избавиться от наваждения.
Он же сволочь! Гад, скотина, любитель поиздеваться и поиграть на нервах! Он ее раздел, облапал, довел до оргазма, а потом заставил пройти через самое невероятное унижение в ее жизни. Да и сегодня издевался все утро. Она должна его ненавидеть! Тогда почему вместо ненависти она ощущает это странное томление? Демон внезапно подвинулся к ней ближе, навис над запрокинутым лицом. Дыхание перехватило, и все мысли вылетели из головы. Обжигающе-горячие пальцы погладили щеку, скользнули вниз к губам и медленно обвели их контур.
Надо вырваться... послать его... сказать, чтобы не распускал руки... Надо... Надо... Раум ухмыльнулся с таким видом, словно читал ее мысли, и они ему нравились. Наклонился, почти касаясь губами ее губ.
— Я оказал тебе услугу. Что нужно сказать?
— Катись в бездну! — он отпрянула, тяжело дыша. Вжалась в дверцу машины, не отрывая от ди Форкалонена испуганного взгляда. Но демон больше не пытался сократить дистанцию. Только смотрел на нее все с той же загадочной улыбкой.
— Катись в бездну! — повторила девушка, пытаясь себя в чем-то убедить. Схватила расписки и выскочила из машины. За ней никто не гнался, но Дженни все равно покинула парковку бегом. Как будто хотела убежать от собственных мыслей.