Отметки любви

1 часть!

Дверь громко захлопнулась.
В стороны полетели одежды, два переплетающихся между собой тела срывали те, словно не было сейчас ничего важнее, - хотя почему «словно» - чем коснуться обнаженной кожи, огладить любимые изгибы, до синяков впиться пальцами и целоваться до умопомрачения.

- М-мой король! - запыхавшись, пытался позвать Шан Цинхуа.
Собранные в аккуратный пучок волосы давно лохмато раскинулись по оголенным плечам, водопадом огибая тонкую талию и линию бедер. Дыхание сбилось от страстного поцелуя, он из последних сил пытался прийти в себя, не зная, податься ли навстречу сжигающему его пламени или взять себя в руки.

В уголках губ скопилась влага, которую он торопливо слизнул языком, судорожно вспоминая, куда успел подевать так необходимый сейчас флакон с маслом. Хищный взгляд, скользнувший по губам, не дал Шан Цинхуа достаточно времени задуматься.
Подхватив своего человека на руки и вжавшись между дрожащими от возбуждения ногами, Мобэй-Цзюнь в последнюю очередь волновался о чем-либо стороннем.
В голубых глазах полыхало пламя: его человек, его возлюбленный, громко стонал и никак не мог отдышаться. Покрасневшие щеки и заплаканные уголки глаз, ему хотелось большего, хотелось, чтобы он кричал от наслаждения, чтобы оставлял алые царапины - до синяков, до крови - знаки их принадлежности друг другу.
Сбросив слишком лёгкую ношу на кровать, он припадает к любимому лицу губами, скользя нежными поцелуями по покрывшимся испариной пота лбу, по векам полуприкрытых глаз, языком прослеживает дорожку до зацелованных опухших губ и посасывает нижнюю губу, но надолго его нежности не хватает.

Демоническая природа берет свое, когтями он подцепляет остатки ханьфу, которое ещё хоть как-то прикрывало наготу его человека, - скорее обещало соблазнительное тело, заставляя самому додумывать, как он будет срывать их, - и прорывает тонкую ткань, холодными ладонями оглаживая грудь и большими пальцами задевая торчащие соски.
Шан Цинхуа призывно стонет, царапая шею и плечи в попытке притянуть, приблизить к себе и заставить, наконец, действовать. Ему нравится грубо, нравится, когда он до синяков стискивает аппетитную задницу, толкая на себя, дёргая за волосы и безжалостно втрахивая в подушку.
Руками путаясь в иссиня-черных волосах, Шан Цинхуа отцепляет корону с головы, отбрасывая в сторону, и подхватывает валяющуюся сбоку ленту для волос. Он протягивает ее Мобэй-Цзюню и смотрит жалобным, просящим, искушающим взглядом.
Обманчиво хрупкая внешность человека, когда он сам так призывно лезет на рожон, выскакивая в самых опасных ситуациях и встревая в них по собственной инициативе, совсем как сейчас, сносила ему голову, любые ограничения вылетали из его мыслей. Утробно рыча, он дёргает Шан Цинхуа за запястья и быстрым движением прицепляет прочную ленту для волос к каркасу кровати.