Сложности монархии 18+

В некотором царстве...

«Жили-были царевна невиданной красы и молодец, на которого даже солнце не глядело...»

— Ой, Баюн, помолчи, — отмахивается Мара, потому что на всю жизнь вперёд этих сказок наслушалась.

— Но Хозяин! Мур-мяу! — толстый полосатый кот оборачивается и смотрит обиженно на Мару, что заплетает длинные светлые волосы в косу. — У вас царапина!

— Оставь! Царапина меня не убьёт. Пойди лучше поворчи на родителей...

— Ваши отцы, Хозяйка, заняты благородным делом, а ваш брат готовит всё к празднику... ой! — золотые глаза сверкают в ужасе. Проговорился... Вечно этот кот портит всё веселье.

— Праздник, значит? — тонкие губы Мары изгибаются в лёгкой усмешке.

— Ай-я-яй! Вы ничего не знаете, Хозяйка!

— Добро. А теперь рассказывай!

— Готовят на девятнадцатый ваш день рождения пир... Позовут гостей видом не видано! Большой день! Дары готовим, будут пляски!

Мара только вздыхает. Любят же её родные ни с чего праздники устраивать. Быть может, прежде Мара ещё находила в этом нечто занимательное, но после пятнадцати пиры стали навевать на неё скуку. Маре хотелось приключений. Маре хотелось странствий! А папа напоминал, что ей не за море пора, а замуж. Но какая же скука!

Хотя лучше уж пусть говорят про супружество, чем пылинки с неё сдувают, лишь бы она нигде не поранилась, не попала в передрягу и не померла случайно. Не успокоятся родительские сердца, всё напоминают про неведомое проклятие. Будь оно неладно! Сколько бы ни кручинились родные невесть о чём, Мара взрослела, расцветала да только не чуяла на себе никакого проклятия, возникшего ещё до её рождения.

Пустое это!

— Баюн, передай-ка мне гребень, — просит она, взглядом поискав заколку золочёную.

— Мур-мяу! — недовольно мяукает кот и спрыгивает с тёплой печи с неохотой, чтобы притащить Маре искомое, лежащее от неё же всего в паре аршинов. Ну, а для чего ещё ей ручной волшебный кот, если он просто так посиживает?

— Благодарствую!

— Всё для вашего довольства, Хозяйка!

«Умрёт! Илья умрёт... Два часа... Два часа...»

Мара широко зевает. Да дела ей нет до гибели несчастного Ильи! А шёпот мёртвый всё не утихнет. Шамановы силы иногда доставляют Маре столько хлопот... Вечно чудятся ей существа странные, да голоса бродят за ней бестелые.

«Пожрать! Всё пожрать до костей!» — шипят голоса по тёмным углам, и тени серые подбираются к Маре всё ближе, стараясь уцепиться за красную расшитую чёрной рунической вязью понёву традиционная юбка, надеваемая поверх рубахи. — «Тебя пожру! Обглодаю до костей! Обглодаю до костей! Я голоден! Голодный... Пожру тебя...»

— Хозяйка? — с беспокойством полосатый Баюн переступает с лапы на лапу, на что Мара закатывает глаза и, выбрав таки ленту, наконец, отдаёт приказ.

— Баюн, расправься с ними.

Золотой браслет из тонких колец на запястье озаряется светом волшебным и становится цепью, что соединяет Мару с таким же золотым ошейником Баюна. Кот растёт в размерах, когти его становятся огромны, а зубы остры. Не кот это больше — чудище!

— Мур-мяу! — гремит кот, заняв собой большую часть комнаты, и набрасывается на тени. Рвёт их на куски, жуёт их с наслаждением, пока те пищат от боли.

И кто кого сожрал в итоге? Мара морщится от громких звуков расплаты, которых никто больше не слышит в этом доме. И как родные думают её защитить, когда даже не видят, с кем борются? Ха. Как бы изобразить так, чтобы Маре поверили, что она пира совсем не ждала?

— Хорошая работа, Баюн, — кивает она, когда кот вновь возвращается к своим привычным размерам и принимается вылизывать лапы. От теней серых остались лишь ошмётки и мерзкий запашок.

Маре невыносимо скучно. Она выходит из опочивальни, хлопнув дверью.

Пожалуй, надо расплакаться от счастья, чтобы неогорчать брата и родителей, когда те позовут её на праздник... Да, Мара так ипоступит.