Пересекая границы

Глава 5. Найди выход из кошмара

Демьян удобно устроился на широком выступе скалы, подставив лицо последним лучам уходящего солнца. Я стоял почти у самого края, всеми силами стараясь не смотреть вниз, прекрасно зная, какая последует реакция. 

Нет, этот вечер не будет испорчен моим очередным приступом паники, это слишком несправедливо по отношению к Демьяну. Он и без того большую часть времени наедине со мной становился моим слушателем и психологом в одном лице, я не имел права грузить его своими проблемами беспрестанно, у него самого в жизни не все гладко, достаточно вспомнить отношения с отцом.

Я как мог поддерживал его, когда он позволял себе открываться и делиться своими переживаниями. Возможно, я один из немногих, кто удостаивался такой чести: видеть его уязвимым. Но в отличие от остальных, я бы никогда не использовал это против него.

— Ты ведь не собираешься прыгать? — голос Демьяна, искаженный в шуме ветра, вывел меня из раздумий.

Я и не заметил, как замер на месте, отрешенным взглядом уставившись вдаль на горизонт. Никакой городской суеты, впереди лишь бескрайнее море, звуки которого приятно убаюкивали и позволяли на время забыть о том, что ждет нас там, внизу, стоит только спуститься и оказаться вновь в привычной реальности.

— А ты? — задал я встречный вопрос, боясь услышать утвердительный ответ.

А еще сильнее меня пугало внезапное осознание, что однажды Демьян мне откажет и бросится вниз со скалы навстречу собственной гибели. 

Смогу ли я предотвратить еще одну трагедию, ведь в прошлый раз был абсолютно бессилен перед жестоким решением судьбы?

Дем ухмыльнулся, прищурив один глаз:

— Я завязал с риском.

— С каких пор? — Я присел рядом с ним так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я мгновенно утонул в омуте его пронзительных глаз. Быстро опустил взгляд на шлем в его руке и тихо хмыкнул. — И зачем вообще ты таскаешь его с собой?

— Я же сказал о безопасности.

Он надел шлем, дурачась, как и обычно, я закатил глаза, но, признаться, его игривое настроение передавалось и мне. С Демьяном я мог и смеяться, и плакать одновременно, и он бы никогда не осудил меня за слабость просто потому, что не считал таковой проявления искренних эмоций. Я не опасался рассказывать ему о своих переживаниях, пусть даже они казались постыдными, не стоящими внимания, но мне необходимо было, чтобы он подтвердил обратное. Его мнение важнее всего.