Так решили звёзды

Пролог

За 2 часа до

Ночь медленно вступала в свои права. На уже потемневшем небе выступили первые, блёклые звёзды. Луна не светила ярко, но немного освещала тротуар. Облака летели со своей скоростью, только они знали свой путь и преданно ему следовали. Фонари тускло мерцали. Ветер слегка завывал, создавая одному ему понятную мелодию. Двое парней шли по освещённому пути, смотря под ноги. Они шли в неизвестном направлении. Не зная куда. Не зная зачем.

— Я хочу уехать, — шепчет Андрей, переводя взгляд с асфальта на Марата.

Голова была пуста и одновременно забита полностью. Он просто хочет уехать, исчезнуть, вместе с Маратом. Начать всё сначала. Начать всё заново. Было страшно оставаться здесь. Здесь было слишком тоскливо, этот город хранил в себе тысячи воспоминаний. И хороших, и плохих. Здесь случилось много плохого. Он хочет уехать в новый город и начать там новую жизнь, с чистого листа, наполнив её счастьем. Андрей не знает, получится ли, но попробовать хочет.

— Куда? — хрипло спрашивает наконец Марат, закуривая очередную сигарету. Сейчас он остро нуждался в никотине. Так же, как и в шансе свалить отсюда.

— Я не знаю, — пожимает плечами Васильев, смотря на Марата. — Куда угодно. Как можно дальше и как можно быстрее. Я не хочу здесь оставаться. Ты со мной? — спрашивает он с надеждой в голосе. Он хочет сбежать в новую жизнь вместе с Маратом. Он искренне надеется и верит, что Марат тоже этого хочет. Так наивно и по-детски.

— Не задавай глупых вопросов уже зная на них ответ, — усмехается Суворов младший, выдыхая дым от сигареты вверх. И Андрей тоже улыбается, понимая, что имеет ввиду парень.

— Когда ты будешь готов уехать? — спрашивает Васильев, хлопая глазками. Марат делает вид, что задумывается над вопросом и последующим ответом. Андрей улыбается нервно, чувствуя, как дёргается уголок его губ. Ему немного страшно, и он не знает почему. Просто сердце бешено отбивало ритм, а чувство тревоги нарастало.

— Можем сейчас, — пожимает плечами и слегка улыбается Марат, взяв блондина за руку и чуть сжимая его пальцы в знак немой поддержки, видя напряжённый взгляд голубых глаз.

— Где мы возьмём деньги? Куда поедем? — это действительно важные вопросы, волнующие Андрея.

— Спиздим у моего отца, уверен, этот уёбок хранит бабло на чёрный день. К тому же, у тебя вроде тоже деньги в заначке остались, нет? — Марат выгибает одну бровь в привычной для него манере. И Андрей правда задумывается...

— Вроде есть. А поедем куда?

— Как можно дальше, — серьезно проговаривает и, сделав последнюю затяжку, выкидывает окурок в сторону. — Пошли тогда ко мне, заберём вещи и деньги, пока мои предки на празднике. Должны успеть.

— Нет, — твёрдо произносит Васильев, останавливаясь и возводя взгляд к небу. К звёздам. Пытаясь выяснить у них правильно ли они поступают. Нужно ли всё это начинать. Но звёзды молчат, продолжая тускло светить. — В ДК сейчас дискотека, я хочу попрощаться...

— С кем? С диджеем? — скептически хмыкает Марат, остановившись и смотря в чужие глаза напротив. Им не надо туда соваться. Нельзя. Они должны уехать как можно быстрее. Это всё может плохо закончиться.

— С Зимой. Марат, пойдём... Мне надо с ним попрощаться. Нам надо. Он столько всего для нас сделал. Пошли! — настаивает Васильев, начиная жестикулировать руками. Он обязан попрощаться, обязан сказать банальное спасибо, как Марат этого не понимает?

— Нет. Это плохая идея, Андрей. Это может плохо кончиться, послушай меня. Не надо. Просто доверься мне, я нутром чую, нам лучше уйти, — Марат смотрит в глаза Андрея, вцепившись в его руку.

Внутренний голос просто кричит об опасности. Нельзя им туда, словно кто-то удерживает его, перекрывает пути в этому проклятому Дому культуры. Однако Суворов младший прекрасно видит решимость в глазах напротив и уже чувствует, что проиграл этот важный спор. Андрей его не послушает и всё равно сделает по-своему. А Марату ничего не остаётся, кроме как пойти за ним. Он не оставит его, ни за что.

Но потом он поймёт, что должен был сделать что угодно — связать, удержать силой, но не пускать Андрея туда и не идти самому.

Только было уже поздно.