Чимин нервно комкал в вспотевших ладошках край кофты и озирался. Его попросили посидеть на стуле, в ожидании детектива который примет его заявление. В участке было шумно и суетно. Постоянно звонили телефоны, туда-сюда сновали люди, перемещались какие то бумаги, стоял непрекращающийся гул многочисленных голосов. От всего этого у парня кругом шла голова и хотелось скорее выйти на воздух.
Полный мужчина в форме тяжело опустился за стол, напротив Чимина, не прекращая разговаривать по телефону. Его лоснящиеся от пота щеки мелко подрагивали в такт смеху, маленькие глазки терялись в складках, лишь крупный нос величественно выделялся на плоском лице, удерживая на себе массивные очки. Чимин рассматривал его и в душе его зрело отвращение и неосознанное еще понимание бесполезности его пребывания здесь. Наконец детектив отложил телефон в сторону, по передвигал какие-то бумажки на столе и обратил свой взор на Чимина.
- Мое имя детектив Бай Бопмин, какое у Вас ко мне дело? - он даже не посмотрел на Чимина.
- Мне нужно найти семью? - выпалил Чимин.
Брови толстяка взметнулись вверх и он, наконец вперил взгляд своих темных глазок в парня.
- Хотите чтобы Вас усыновили? - детектив некоторое время смотрел на Чимина, а потом заколыхался.
Чимин слышал как внутри мужчины зарождался какой-то звук, поднимаясь к горлу и наконец вырвался тоненьким похрюкиванием. Детектив смеялся довольный своей шуткой.
- Мне нужно найти куда уехал мой младший брат, - Чимин поджал губы.
- Так бы и говорили, - Бай Бопмин подтянул к себе листок и приготовился писать. - Брат совершеннолетний, проживает с Вами?
- Нет, ему девять лет, он живет с родителями. - Чимин подался вперед на стуле, заглядывая в листок на котором не появилось ни черточки.
Детектив в раздражении отложил ручку и переплел свои толстые пальцы в замок, положив руки перед собой.
- Пошутить любите? - тихо спросил мужчина. - Я тоже люблю.
Его маленькие глазки сверкнули злостью сквозь очки.
- Посажу ка я тебя, клоун, на пару суток в камеру до выяснения всех обстоятельств, - голос толстяка креп и уже перекрывал гул в комнате. - А ну вали отсюда, пока я не рассердился.
