Слепые глаза.

Ещё один день.

      Прохладный воздух, проникающий в комнату сквозь незакрытую с вечера форточку, неприятно кусал не укрытые пуховым одеялом бледные плечи. Поёжившись и натянув одеяло до самой макушки, Кейго поджал под себя ноги, стараясь уместиться под одеялом полностью. Ему казалось, что оно, вдруг, за ночь стало в половину короче, чем было до этого. Сонный мозг совершенно отказывался рассматривать возможность того, что вероятно, бедное одеяло было попросту повёрнуто не той стороной, и укрывало юношу длинным краем не вдоль, а поперёк.

      После такого неприятного пробуждения, настроения у парня совершенно не было, спать хотелось просто безумно, но как бы он не пытался лечь поудобнее, как не старался бы уместиться под теплым одеялом, что-то вечно мешало и противилось. Он укрывался с головой, прятал ноги от воображаемых подкроватных чудовищ под пуховым укрытием, даже повернулся с левого бока на правый, немного полежал на животе, обняв ортопедическую подушку странной формы, но вернуться в сонное забытье никак не мог.
      В конце концов сдавшись, Кейго скинул с себя одеяло, сел сгорбившись на кровати, шмыгнул покрасневшим от холода носом и поёжившись, опустил ноги на ледяной пол. На дворе стоял октябрь, а отопление ещё не включили.

      — Ну и наморозил ты тут, — вместо «доброго утра» звучит раздражённый голос матери, — Кейго, я же сказала, чтобы ты закрыл окно, ну как так можно? А? — женщина, шаркая домашними тапочками по полу, подошла к окну и закрыла его, тихо возмущаясь, — Иди завтракать! — бросает она сыну, прежде, чем выйти из комнаты, хлопнув дверью.

      Его мама всегда была с ярким темпераментом и заводилась с полуоборота, да и сейчас её раздражение было не из вредности, а из-за заботы к сыну, который периодически выкидывал какую-нибудь глупость, совершенно не заботясь о последствиях. Когда дело касалось его самого, Таками и вправду был не в состоянии подумать на два шага вперёд, потому, часто попадал в ситуации, граничащие с опасностью.
      Пустой желудок скрутило судорогой, хотелось есть, вернее будет сказать, телу хотелось кушать, а мозг настойчиво рисовал самые мерзкие картинки связанные с едой, вызывая брезгливо-тошнотное чувство во всём организме. Он бы с великой радостью хотел бы позабыть, что нужно завтракать, да только под ложечкой сосало так, что казалось, будто желудок сожрёт самого Кейго, если тот хотя бы чашку чая не выпьет.
      Дёрнув плечами, Кейго поднялся с кровати, сделав шаг к стулу, на котором висела тёплая худи светло-серого цвета с глубоким капюшоном, он запнулся о край ковра, и, не поймай он равновесия, точно бы шмякнулся носом о пол, а так, он всего лишь уронил рабочее кресло. Небольшой грохот явно будет не по душе его матери, снова будет ругать за неосторожность. Лишь одна мысль об этом заставляет юношу фыркнуть себе под нос и свести густые брови к переносице: образ недовольной женщины так явно предстал перед глазами.
      Натянув кофту-спасительницу, парень направился завтракать, осторожно перебирая ногами и сильнее кутаясь от холода в большую, не со своего плеча, худи.