Клин к лином

Эпилог

Сеанс

Он бывал здесь множество раз, говорил со Светланой Николаевной в этом кабинете с самого детства, но сейчас ему кажется каким-то странным то, что он сидит в мягком кресле и рассказывает, чем занимался сегодня утром, женщине, которую за столько времени уже привык считать другом семьи.
Это видится странным не только из-за того, что он появился здесь впервые за три месяца и несколько отвык, но и оттого, что остро чувствует в себе силы справиться со всем сам. Почти три года прошло с его последнего приступа. Неприятные штуки временами снились ему, но больше никаких утоплений. Первопричина его ментальной слабости была найдена, жизнь начала налаживаться, и вскоре он перестал нуждаться в таблетках и в частых сеансах.
Светлана Николаевна спрашивает, чем вызвано такое неожиданное изменение его стиля, возможно ли, что это знак, что Денис перешел на новый жизненный этап и готов выйти в мир, как взрослый и серьезный человек? Он гладит волосы на затылке (пряди после недавнего окрашивания больше не чувствуются ломкими и секущимися), затем отвечает:
– Скорее да, чем нет. Однако изначально я преследовал немного корыстные цели. Один мой друг сказал, что с темным цветом я буду выглядеть более презентабельно в глазах дипломной комиссии, и он оказался прав. Мне поставили четверку и особо не спрашивали. Останься я, как и прежде, обесцвеченным, деканша вцепилась бы в меня как клещ. Это было в прошлый вторник.
– Поздравляю, Денис. Этот непростой и болезненный период для тебя теперь в прошлом, но мне кажется... ты не чувствуешь облегчения?
– Просто, – он делает паузу, тянет задумчивое «м-м-м», – мы давно с вами не виделись, знаете. – И вновь молчание. Причина его напряженности заключается в другом, и он видит, что Светлана Николаевна знает об этом. Есть сомнение, стоит ли озвучивать настоящую причину, поэтому он начинает издалека: – Три дня назад я решил съехать с квартиры Юры. Он не выгнал меня, конечно же, нет. За все время нашего сожительства он ни разу даже не намекнул, что я как-то мешаю ему. Он вообще-то хороший сосед, пусть и ворчит временами, но все равно было немного жалко уезжать от него. Я начал задумываться об этом еще в феврале...
Квартира Юрки двухкомнатная, так что они не докучали друг другу до такой степени, что пересекались только по утрам на кухне и на выходных. Юрка никогда оплаты не просил, говорил, что понимает, как Денису тяжело с родителями, и вообще одному в такой большой квартире легко можно сойти с ума, но, несмотря на его слова, Денис все равно вызвался платить хотя бы за коммуналку.
Он переехал к Юре в тот самый год, почти сразу после возвращения из бабушкиного дома. Некоторое время он еще как-то барахтался в океане навалившихся проблем, но потом жить с матерью под одной крышей стало совсем тяжко, и он, не предупредив никого, взял академ и переехал к другу. Он был уверен, что мать достаточно умна, чтобы понять, почему все пошло именно так. Денис нуждался в отдыхе. И пусть этот отдых продлился целый год, все это время он не сидел на месте.
Осенью он попробовал себя в качестве бариста – этой кофейней заведует тетя Славки, у которой Денис быстро заделался в любимчики. Но изначально он не хотел рассматривать это место работы, потому что все еще на Славу злился и его помощь рассматривал с долей недоверия.
Зимой устроился в клуб барменом и часто брал ночные смены – там его потребность быть кому-то нужным нашла выход рядом со старшей напарницей Олесей, с которой после работы ему было одинаково приятно и крысить на коллег, и неторопливо заниматься любовью у нее в общежитии.
Они расстались спустя три месяца, потому что Денис решил уволиться. Олеся не грустила, вместо этого она пожелала ему прислушаться к тому, чего хочет его душа. Опыт с Олесей научил его свободной любви, наполненной только приятными чувствами, необремененной буйной страстью и привязанностью, поэтому от расставания с ней Дениса не разрывало на куски.
Он прислушался к своей душе, как посоветовала ему Олеся, и обнаружил, что неистово тоскует по съемке. Весной на отложенные деньги он прошел курсы фотографии, и Юрка стал его первой настоящей моделью, чьи фотографии он позже разместил в своих соцсетях рядом с прайсом. Можно сказать, эти фотографии сработали для Юрки как чеховское ружье и на пятом курсе меда наладили ему личную жизнь.
Вообще, Денис в свое время нечасто рассказывал Юре  об Олесе, а друг, напротив, о Наде, девушке, которая познакомилась с ним на улице, трещал без умолку. Полгода назад, когда Денис вовсю корпел над дипломом, Юрка по уши упал в отношения. Именно тогда их идеальное соседство заметно омрачилось. Надя нередко оставалась в квартире на ночь, и сколько бы Юрка ни говорил потом, что переживать не о чем, Денис все равно ловил себя на мысли, что он третий лишний. Чего только стоит тот факт, что парочка уединялась за закрытой дверью всегда тихо, чтобы, не дай бог, Денис не услышал. Это квартирное осторожничество виделось настоящим преступлением против Юрки, у которого Надя была первой.
– Так что я сказал ему, что съезжаю. – Денис чувствует, как першит в горле от долгого повествования, и достает из рюкзака непочатую еще бутылку воды. – Пусть свободно наслаждаются друг другом. – Он делает несколько больших глотков. В эту паузу Светлана Николаевна что-то отмечает в своем блокноте. У нее всегда получается это максимально не подозрительно. – Если бы я мог, съехал бы сразу в феврале, когда у них только-только все начиналось. Юрка очень расстроился, не понимаю, почему... Наверное, он думает, что как-то вынудил меня? Но я сам ушел. Меня вынудил разве что здравый смысл.
– Скажи мне, ты ушел, потому что действительно боялся мешать счастью своего друга или потому что, наблюдая это счастье, чувствовал себя плохо? Может, тебя беспокоит то, что ты одинок?
– И да, и нет. Видите ли, по щелчку пальца влюбиться в кого-то сложно, а мне и не нужно. – Он вспоминает слова Олеси о том, что любовь тогда прекрасна, когда, падая в человека с головой, ты в нем не растворяешься. Часть себя он безвозвратно потерял в Мурате в тот день, когда они расстались, так что любовь к нему, пусть и приятную, почти стихийную, не назовешь красивой. – Возможно, когда Юра и Надя ворковали на моих глазах, я испытывал некоторую тоску по теплу, но не настолько, чтобы чувствовать себя плохо. Но вообще, дело-то в другом...
Денис прислушивается к шуму винтажного вентилятора, чтобы унять волнение. Светлана Николаевна терпеливо ждет его, время от времени отпивая воды из стакана. Он отвлеченно осматривает интерьер кабинета – эти приятные коричневые оттенки, которые за столько времени, проведенного здесь, теперь бесшовно срослись с ощущениями уюта и расслабленности. А потом неторопливо говорит:
– Меня беспокоит больше не то, как я съехал, а то – куда. Нет, это хороший район, тихий, и жилье отличное. Вся соль в том, что туда переехать мне посоветовал Слава. Эту студию сдает его знакомая. Мне стоит быть благодарным. Как бы я сам нашел жилье за такую смешную цену, еще и со свежим ремонтом?
– Но ты все еще обижен на него?
Денис хмурится. Он не чувствует к Славе прежнего раздражения, ведь все уже быльем поросло, но временами на него накатывает что-то темное и неоднозначное, ведь сколько бы ни прошло времени, он не забудет те неприятные слова, что они сказали друг другу. А как хотелось бы забыть! Слава часто помогает ему, даже в ущерб себе, и это говорит о многом. И о том, что Банин до сих пор страдает, – тоже.
– Может, тебе кажется, что он еще недостаточно искупил свою вину?
– Ему. Ему так кажется. Он обидел меня, верно, но сейчас я понимаю, что то, как он повел себя тогда, вполне объяснимо. И бог с ней, с его внутренней гомофобией, – он над этим работает, – самое неуютное, что от его попыток «искупить вину» я уже устаю. Вот знаете, как только я въехал, он позвонил мне и спросил, все ли есть, все ли работает, ну а я без задней мысли ляпнул, что стиралка не сливает воду. В этот же день он обратился к ремонтнику, и мне все починили. Понимаете, о чем я говорю? В такие моменты он делает меня инвалидом!