Американские дикари "Дж. Дж. МакЭвой" (3 часть)

ГЛАВА 15

   «Безумие относительно. Это зависит от того, кто кого в какую клетку запер».
   — Рэй Брэдбери

НИЛ
Выйдя из гардероба, я наблюдал, как она смотрела на восходящее солнце. Она держалась, как будто пыталась взять себя в руки. Она даже не потрудилась одеться или поправить прическу. Она просто стояла там, уставившись. Мы как будто носили траур, и я даже не знал почему.
— Оливия, — окликнул я ее.
Она обернулась и оглядела меня без каких-либо эмоций на лице.
— Куда ты идешь? — спросила она.
— Лиам хочет пробежаться.
Она покачала головой, прежде чем снова отвернуться к окну.
— Он зовет, и ты бежишь, как его собака.
— Оливия…
— Иногда меня тошнит от тебя, когда ты склоняешься перед своим младшим братом, надеясь, что он, наконец, приведет тебя в лоно семьи. Когда ты поймешь это? Он ненавидит тебя и никогда не полюбит. Он терпит тебя, нас, только потому, что мы «семья». Иногда я хочу, чтобы ты был мужчиной. Почему тебе так трудно даже попытаться?
Моим первым побуждением было обхватить руками ее шею и свернуть ее. Вместо этого я глубоко вздохнул.
— Почему тебе так трудно понять, что ты не важна? — Спокойно спросил я ее, надевая часы.
— Что, прости? — Она снова повернулась ко мне.
— Ты. Не. Важна, — медленно сказал я. — Ты хочешь, чтобы я был мужчиной? С того самого момента, как Мел появилась в нашей семье, ты ревновала. Нет, это за пределами ревности. Это безумие. Что бы ты ни делала, ты никогда не будешь на том уровне. Когда ты поймешь? Почему это так трудно для тебя?
— Да пошли вы с Мел! — огрызнулась она, прежде чем умчаться в ванную.
Не говоря ни слова, я вышел за дверь, где меня ждал Лиам. Он посмотрел на меня, но ничего не сказал, и я не был уверен, слышал он нас или нет. Если он и слышал, то не подал виду. Установив таймер на своих часах, мы начали нашу молчаливую пробежку за дверью, Монте следовал за нами по пятам.
Я понятия не имел, куда мы направляемся, но по какой-то причине не волновался. Если бы он собирался убить меня, он бы придумал что-нибудь гораздо более хреновое и замысловатое, чем пробежка. Десять минут спустя я наконец понял: у нас была гонка.
— Я даже, блядь, не знаю, куда мы бежим! — Я заорал, когда он ускорился.
— Не моя гребаная проблема, — крикнул он в ответ, убегая.
Как раз в тот момент, когда я собирался опередить его, этот сукин сын завернул за гребаный угол и побежал дальше к мосту. Если только он не планировал спрыгнуть, я знал, что могу обогнать его, и я это сделал, но он легко оказался рядом со мной и сравнялся со мной в скорости.
Откуда-то сзади мимо нас обоих пробежал Монте, что заставило нас на мгновение остановиться, хотя мы продолжали бегать трусцой на месте, чтобы наши ноги не напрягались.
— Разве он не твой телохранитель? — Я спросил его.
— Чертовы итальянцы. Все они хотят меня разозлить, — ответил он, прежде чем рванул вперед и догнал Монте. Пробежав мимо, он оглянулся и впился взглядом в Монте, заставив мужчину ухмыльнуться.
Наконец мы добрались до Арлингтонского национального кладбища, и Монте отступил. Мы бежали дальше, пока Лиам не остановился у подножия двух белых могил.
  Илай и О'Нил Каллаханы — гласила надпись на надгробиях, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Братья, — сказал Лиам. — Они были военными летчиками Соединенных Штатов, которые командовали «Флаинг спэйдс» во время Второй мировой войны.
— Вау. — Где он это нашел? Как он это нашел?
— О'Нил убил Илая своего собственного брата прямо в небе, не осознавая этого. Позже он был схвачен и подвергнут пыткам врагом, и он погиб во время спасательной операции дома.
— Ты думаешь, я собираюсь сбить тебя с неба? — Спросил я его, уставившись на могилы, и он захихикал.
— Нет. На этот раз я в состоянии подрезать тебе крылья, брат. — Он повернулся ко мне лицом, и с него капало столько же пота, сколько и с меня. — Я пригласил Деклана поужинать и отравил его прямо за столом. Я без сомнения знал, что он никогда бы меня не предал, но я все равно хотел донести свою точку зрения. Я не испытываю в тебе такой же уверенности.
Качая головой, я пытался придумать, что сказать.
— Лиам…
— Нет. — Он прервал меня. — Ты мой брат, несмотря на все, через что мы прошли, независимо от того, сколько я угрожал или боролся с тобой, моя кровь — это твоя кровь. И несмотря ни на что, мне кажется, что твое убийство опечалило бы меня.
— Я не знаю, что я могу сделать, чтобы…
— Мы думаем, что Оливия — крот, — сказал он, и с таким же успехом он мог бы отрезать мне колени.
— Лиам… — Я не мог поверить в то, что слышал. — Ты думаешь, Оливия передает информацию кому…это… это безумие.
— Это либо ты, либо она, либо вы оба. Так скажи мне, брат, ты крот? — спросил он, и я почувствовал, как Монте подошел ко мне сзади.
Я пристально посмотрел ему в глаза. Мой младший брат, и все же в нем нет ничего маленького. Он был похож на великана, и впервые я увидел в нем нашего отца. Как может в одном человеке быть столько гордости и уверенности?
— Ты крот, брат? Из-за тебя я провел пять месяцев вдали от своего сына? Почему мою жену оторвали от нас? Почему она провела месяцы в бегах? Скажи мне прямо сейчас, и все будет быстро. Одна пуля, и я лично похороню тебя.
У меня отвисла челюсть, и, прежде чем я осознал это, ответил с большей уверенностью, чем предполагал.
Он кивнул.
— Тогда это твоя жена.
— Она моя жена, — повторил я. Медленнее, про себя, когда я провел рукой по волосам. — Ты должен предоставить мне больше доказательств, Лиам.
— Подумай об этом, Нил. Подумай обо всем… Можешь ли ты со стопроцентной уверенностью сказать, что твоя жена не крот?
Я хотел уверенно опровергнуть его обвинения. Я хочу сказать ему, что он сумасшедший, что все это просто безумие, и они с Мелом были просто параноиками. Но я не мог, и я увидел, как моя жизнь с Оливией промелькнула перед моими глазами. С того момента, как она впервые улыбнулась мне, до нашего момента в спальне. Это было похоже на немое кино.
— Я люблю ее, — прошептал я ему.
Он положил руку мне на плечо.
— Я знаю. Вот почему я хотел тебе сказать. Мы не собираемся ничего с этим делать прямо сейчас. Как только мы подтвердим это ради твоего блага, мы используем ее, и тогда нам… мне нужно, чтобы ты не сломался из-за этого, брат. Ты нужен нам. Ты нужен мне. Я понимаю твою боль, и я не говорю на отмах. Пять месяцев в темноте, не зная, в безопасности моя жена или нет, вдали от моей семьи, от моего новорожденного сына… поверь мне, я понимаю. Но прежде всего мы одной крови. Эта семья, наша фамилия — вот за что мы боремся. Оливия пошла против этого. Она предала не только Мел и меня. Она предала мать, отца, Деклана, Коралину и тебя. Она предала наш образ жизни. Я не хочу сбрасывать тебя с неба, ни за что. Не из-за нее.
С этими словами он и Монте продолжили свой бег, оставив меня позади. Я постоял там мгновение, глядя на могилы. Я оставался неподвижным в течение часа, прежде чем потащил свою жалкую задницу домой. Я знал дорогу, и с каждым шагом вспоминал, как была счастлива Оливия, когда Лиам и Мел отсутствовали. Она светилась сиянием, которого я не видел годами.
Она хотела быть важной. Последний гвоздь, который пронзил меня насквозь, появился, когда я наконец вернулся в нашу комнату. Я вошел и увидел ее сидящей на кровати, одетую в черное, с завитыми волосами. На ногах у нее были белые туфли. Белые туфли Мел…
— Мне так жаль, Нил, — прошептала она, подойдя ближе ко мне. — Я просто была в плохом настроении, и у меня просто было так много всего на уме.
Когда она потянулась ко мне, я попятился.
— Я весь вспотел. Мы поговорим после того, как я приведу себя в порядок. — Я поцеловал ее в щеку, прежде чем уйти в ванную.
Когда мир успел так сильно измениться? Неужели я все это время спал?