Автостопом по галактике:Жизнь, Вселенная и все остальное

Без названия, Часть 1

1 Каждое утро традиционный душераздирающий вопль оповещал окрестности,что Артур Дент проснулся и заново ужаснулся своему местоположению. В его пещере царил холод (а также смрад и сырость), но это ещепол-ужаса. Главный же ужас состоял в том, что пещера находилась влондонском районе Айлингтон, и первый автобус в центр должен былотправиться примерно через два миллиона лет. Время - это, так сказать, худшее место из всех, где только можнозаблудиться. Артур Дент, с его богатым опытом блужданий по закоулкампространства и времени, может утверждать это со всей ответственностью.Заблудившемуся в пространстве хотя бы не угрожает смерть со скуки. Артур Дент застрял на доисторической Земле в результате извилистойцепочки происшествий, в процессе каковых он попеременно подвергалсяоскорблениям и/или расщеплению на атомы в разнообразных экзотическихуголках Галактики, бесчисленность и странность которых превзошли все егоожидания. И хотя теперь его жизнь текла чрезвычайно ровно и спокойно,нервы Артура по-прежнему шалили. Вот уже пять лет, как его не расщепляли на атомы. Вот уже четыре года (со дня расставания с Фордом Префектом) Артур вобщем-то ни одной души не видел, а потому и оскорблениям больше неподвергался. За исключением одного случая. Это произошло как-то весенним вечером года два тому назад. Бредя в сумерках к своей пещере, Артур вдруг заметил за облакамистранные вспышки. Он задрал голову к небу, и в его сердце робкозакопошилась надежда. Спасение. Свобода. Несбыточная греза Робинзона -корабль. И вправду - "к его радости и изумлению, с небес, рассекая теплыйвечерний воздух, тихо, как-то интеллигентно спустился длинный серебряныйзвездолет. Выдвинулись длинные опоры, совершая изящные балетные па вославу технического прогресса. Звездолет легко опустился на землю, и его ненавязчивое гудение разомстихло, точно убаюканное вечерней тишиной. Сам собой откинулся трап. Из люка вырвался столб света. В нем обрисовался силуэт высокой фигуры. Фигура сошла по трапу иостановилась перед Артуром. - Ты козел, Дент, - промолвила она просто. То был самый что ни на есть инопланетный инопланетянин. Чистоинопланетная долговязость, чисто инопланетная приплюснутая голова, чистоинопланетные глазки-щелочки, экстравагантно-складчатое золотое одеяние своротником чисто инопланетного покроя и бледная, серо-зеленая инопланетнаякожа, сияющая тем особым блеском, который дается большинствусеро-зеленоликих субъектов лишь благодаря постоянному массажу и самомудорогостоящему мылу. Артур невольно отпрянул. Существо невозмутимо смотрело на него. Надежда и ликование в душе Артура вмиг сменились чувством крайнейозадаченности. Сотни разных мыслей, расталкивая друг дружку, боролись законтроль над его голосовыми связками. - А... мт... - выпалил он. - От... к-к-к... э-э... - добавил он немного погодя. - А... тв... в... хто... кто? - выдавил он наконец, после чегопогрузился в неистовое (сродни неистовым воплям) безмолвие. Нешуточное этодело - обнаружить, что после неопределенно долгого периода молчания ты,оказывается, не отучился разговаривать. Инопланетное существо, морща лоб, заглянуло в штучку вроде папки,которую сжимало в своих длинных, лианообразных инопланетных пальцах. - Артур Дент? - переспросило оно. Артур растерянно кивнул. - Артур ФИЛИП Дент? - уточнило существо, деловито лязгнув зубами. - Э-э... да... я... э-э-э... - подтвердил Артур. - Ты козел, - повторил инопланетянин. - Никчемная дырка от бублика. - Э-э-э?.. Существо кивнуло само себе, произвело чисто инопланетный щелчокзастежкой папки и направилось к своему кораблю. - Э-э... - в отчаянии выпалил Артур, - э-эй! - И нечего тут! - рявкнул инопланетянин. Он взошел по трапу и исчез в недрах корабля. Люк сам собой захлопнулся.Звездолет басовито загудел. - Э-эй! - вскрикнул Артур и побежал на заплетающихся ногах к кораблю. -Подождите минутку! Что вы хотели? Эй! Да подождите же! Корабль приподнялся, беспечно скинув свою тяжесть наземь, будто плащ,секунду повисел в воздухе - и унесся в вечернее небо. Он пронзил облака,на миг озарив их своим серебряным свечением, и исчез из вида Артура -одинокой букашки, бестолково скачущей на месте посреди бескрайней шири. - Что? - вопил он. - Чего? Зачем? Эгей-гей! Ну-ка вернись и повтори! Он подпрыгивал и выплясывал, пока его ноги не подкосились, взывал, покане надорвал связки. Ответа не последовало. Некому было его услышать,некому было с ним поговорить. Инопланетный корабль уже с треском прорывался сквозь верхние слоиатмосферы, навстречу той ужасной пустоте с редкими-редкими материальнымивкраплениями, из которой и состоит Вселенная. Хозяин звездолета, инопланетянин с дорогостоящим цветом лица,развалился в единственном кресле рубки. Он звался ОхмешконасыпательКонца-Краю-Не-Знающий, и был он индивидуумом с четкой целью в жизни. Несамой лучшей целью - в чем он сам первый признавался, - но этакакая-никакая цель как-никак давала ему какое-никакое занятие. Охмешконасыпатель Конца-Краю-Не-Знающий принадлежал - то естьпринадлежит - к очень узкому кругу бессмертных обитателей Вселенной. Те, кто рождается бессмертным, от рождения бессознательно свыкаются сэтим своим свойством, но Охмешконасыпатель - не из их числа. Строгоговоря, эту шайку бесчувственных выродков он давно уже возненавидел лютойненавистью. На него самого бессмертие свалилось как снег на голову, врезультате неудачного взаимодействия своенравного ускорителя элементарныхчастиц, банки с рассолом (то был утренний завтрак Охмешконасыпателя) идвух аптечных резинок. Мелкие подробности аварии не имеют значения,поскольку никому так и не удалось воспроизвести обстоятельствапроизошедшего, причем многие экспериментаторы при этом попали либо вдурацкое положение, либо на тот свет, либо и туда, и туда одновременно. Охмешконасыпатель скорбно и устало прикрыл глаза, заказал бортовойстереосистеме какой-нибудь легкий джаз и рассудил, что все бы ничего, еслибы не воскресные дни, будь они неладны. Вначале бессмертие пошло ему впрок. Он спорил с судьбой, лез на рожон,срывал цветы удовольствий и сумасшедшие деньги на высокодоходныхдолгосрочных сберегательных вкладах... в общем, давал всем жизни, какговорится. Но вскоре в этом светлом существовании появилось нестерпимое темноепятно - воскресенья. Примерно в 14:55 тебя начинает обволакивать ужаснаяапатия: ты понимаешь, что уже принял все ванны, какие можно было принять спользой для души и тела, что сколько ни созерцай любой абзац газетноготекста, ты не прочтешь ни строчки, не говоря уже о применении на практикеновейшего, совершившего революцию в области стрижки кустарников метода,который в этой газете описан. И сколько ни гляди на циферблат, неумолимыестрелки вскоре передвинутся на четыре - час, когда начинается долгое,мутное и, что греха таить, безумное чаепитие души. Итак, Охмешконасыпатель пресытился жизнью. Довольные улыбки, которымион обычно озарял чужие похороны, стали какими-то натянутыми. В нем зреланенависть к Вселенной в целом и каждому из ее обитателей в частности. Вот тогда-то он и набрел на свою цель жизни, дело, которое не позволитему впасть в спячку никогда-никогда (так ему, во всяком случае, казалось).А придумал он вот что. Он решил оскорбить Вселенную. То есть он решил оскорбить всех ее обитателей. Строго индивидуально,лицом к лицу, одного за другим и (тут он с особым сладострастием скрипнулзубами) в алфавитном порядке. Когда его знакомые (даже у таких типов бывают знакомые) намекали, чтоплан не только этически неприемлем, но и неосуществим - поскольку всевремя кто-то умирает, а кто-то рождается, Охмешконасыпатель просто вперялв оппонента свой стальной взгляд и бурчал: "Что, и помечтать нельзя?" Итак, он взялся за дело. Он обзавелся звездолетом, построенным на века,и бортовым компьютером, который умело управлялся со всей информацией оместоположении всех обитателей Вселенной, а также рассчитывал самыезамысловатые маршруты полета. Корабль пересекал орбиты планет Солнечной системы, намереваясьсовершить пертурбационный маневр вокруг Солнца и, разогнавшись, выскочитьв большой космос. - Компьютер, - окликнул Охмешконасыпатель. - Слушаю, - пропищал компьютер. - Куда теперь? - Вычисляю. Охмешконасыпатель покосился на невероятную алмазную россыпь космическойночи. Биллионы крошечных миров-кристаллов огненной пылью припорошилитьму-бесконечность. И каждый, любой из них, встретится ему на пути. И набольшей части из них он побывал уже миллионы раз. На миг он вообразил свой маршрут в виде ломаной линии, связывающей всенебесные огоньки, как на детских "загадочных картинках" с пронумерованнымиточками. И понадеялся, что с какой-нибудь туристической смотровой вышкиВселенной эта ломаная покажется каким-нибудь вопиюще неприличным словом. Компьютер безголосо пискнул в знак окончания вычислений. - Фольфанга, - сообщил он и снова пискнул. - Четвертая планета системыФольфанга, - продолжил он. И пискнул. - Ожидаемое время в пути - тринедели, - продолжил он. И пискнул. - Искомый субъект - некрупный слизняк,- пискнул он, - из рода А-Рт-Ур-Еа-Ипдену. - Полагаю, - добавил он, сделавпередышку на писк, - что вы решили обозвать его безмозглой задницей. Охмешконасыпатель только хмыкнул. И перевел взгляд на чудо творения заиллюминатором. - Пойду-ка вздремну, - проговорил он. Потом спросил: - Какие зонывещания попадутся нам в ближайшие часы? Компьютер пискнул. - Космовидеотон, Мыслекинозал, Надомный Думатель, - известил он ипискнул. - Нет ли фильмов, которых я не видел уже тридцать тысяч раз? - Нет. - Гм. - Разве что "Психоз в космосе". Вы видели этот фильм всего лишьтридцать три тысячи пятьсот семнадцать раз. - Разбудишь ко второй серии. Компьютер пискнул. - Приятных сновидений, - сказал он. Звездолет несся сквозь ночь. Тем временем на Земле под аккомпанемент дождя тянулся один из самыхкошмарных вечеров в жизни Артура Дента. Он сидел в своей пещере, составлялкаталог возможных отповедей наглому инопланетянину и давил мух - для нихэтот вечер тоже оказался кошмарным. На следующий день Артур сшил себе сумку из кроличьей шкурки - подвсякие полезные вещи.2 С того дня прошло уже два года. Сегодняшнее утро выдалось благоуханными ясным - в чем лично удостоверился Артур Дент, выйдя из пещеры, которуюименовал домом (за неимением как более подходящего названия для нее, так иболее подходящей для этого названия пещеры). Хотя в горле у него привычно саднило от традиционного утреннегодушераздирающего вопля, он внезапно пришел в великолепное расположениедуха. Поплотнее запахнувшись в свой обтрепанный халат, он приветствовалдоброе утро широкой улыбкой. Воздух был прозрачен и душист. Ветерок осторожно ворошил высокую травувокруг пещеры, птицы чирикали друг с дружкой, бабочки изящно порхалитуда-сюда, и вообще вся природа из кожи вон лезла, стараясь произвестиблагоприятное впечатление. Однако Артура воскресили не эти пасторальные радости. Ему только чтопришел в голову великолепный способ победить ужас одиночества, кошмары,комплекс неполноценности из-за провала всех сельскохозяйственных начинанийи патологического отсутствия всякой будущности для него на доисторическойЗемле. Короче говоря, он вознамерился сойти с ума. Еще раз широко улыбнувшись, он откусил кусочек от кроличьей ноги -остатка вчерашнего ужина. Блаженно разжевав мясо, он решил официальнооповестить мир о своем решении. Артур приосанился, взглянул миру прямо в поля и леса. Для вящейторжественности воткнул кроличью косточку себе в бороду. Широко развелруки. - Я сойду с ума! - возгласил он. - Недурная мысль, - заметил Форд Префект, соскальзывая с валуна, накотором сидел. Мозг Артура совершил сальто-мортале внутри черепной коробки. Егочелюсти начали делать отжимания. - Я тут тоже спрыгнул с ума на время, - заявил Форд. - Пользительноезанятие. Глаза Артура пошли колесом. - Знаешь, - сказал Форд, - я... - Где ты шатался? - прервал его Артур, чья голова все-таки покончила сфизкультурной разминкой. - Нынче тут, завтра там и кое-где еще, - сообщил Форд. И ухмыльнулся схорошо рассчитанной издевкой. - Я тут временно спустил свой разум с цепи,предполагая, что, если я миру дико понадоблюсь, он призовет меня обратно.Так и вышло. Форд вытащил из своей жутко обтрепавшейся и донельзя замызганной сумкисубэфирный чуткомат. - По крайней мере мне так кажется. Эта штука недавно проснулась. - Фордвстряхнул прибор. - Если тревога ложная, я сойду с ума, - добавил он, -еще разок. Мотнув головой, Артур сел на землю и поглядел на Форда снизу вверх. - Я думал, ты умер... - вырвалось у него. - Одно время я так тоже думал, - подхватил Форд, - а потом на парунедель решил, что я - лимон. Ужасно повеселился - все две недели только изнал, что бултыхался в джин" с тоником. Артур откашлялся. А потом откашлялся еще раз. - Где же ты... - Отыскал джин с тоником? - радостно продолжил за него Форд. - Яотыскал озерцо, которое думало, что оно джин с тоником, и стал в нембултыхаться. По крайней мере я думаю, что оно думало, что оно джин стоником... Есть вероятность, - добавил он с ухмылкой, от которой самыехладнокровные люди с воем полезли бы на деревья, - что мне это всего лишьпримерещилось. Он подождал реакции Артура, но тот лишь благоразумно обронил: - Давай дальше. - Я, собственно, хочу сказать, - продолжал Форд, - что нет смысладоводить себя до безумия стараниями этого безумия избежать. С тем жеуспехом можно покориться судьбе, а здравый рассудок поберечь на потом. - А сейчас ты опять в здравом рассудке? - поинтересовался Артур. - Япросто так спрашиваю, для информации. - Я был в Африке, - заявил Форд. - Ну да? - Ну да. - Ну и как там? - А это что, твоя пещера? - спросил Форд. - Мм... да, - ответил Артур. Его раздирали противоречивые чувства.После четырех лет полного одиночества он был до слез рад видеть Фордаживым и невредимым. С другой стороны, присутствие Форда, как всегда, почтинемедленно начинало давить на нервы. - Мило-мило, - высказался Форд о пещере Артура. - Должно быть, она тебедонельзя обрыдла. Артур не потрудился ответить. - В Африке было очень интересно, - заявил Форд. - Я там здоровоначудил. Он задумчиво уставился вдаль. - Я занялся издевательствами над животными, - проговорил он беззаботно.- Но только в порядке хобби. - Только-то? - опасливо уточнил Артур. - Только, - заверил его Форд. - Не буду беспокоить тебя подробностями,а то они... - Что "они"? - Обеспокоят тебя. Но возможно, тебе любопытно будет узнать, что твойпокорный слуга единолично ответственен за удлиненную форму животного,которому в будущих веках дадут имя "жираф". А еще я пробовал научитьсялетать. Ты мне веришь? - Расскажи, - сказал Артур. - Потом расскажу. Пока я только процитирую "Путеводитель"... - "Пу..."? - "Путеводитель". "Автостопом по Галактике". Ты, что, не помнишь? - Помню. Я его в реку выбросил. - Да, только я его выудил, - сообщил Форд. - Ты мне не сказал. - Ага, чтоб ты его опять выбросил? - Разумно, - сознался Артур. - Ну, и что "Путеводитель"? - В смысле? - Ты хотел процитировать. - В "Путеводителе" написано, что полет - это искусство, а точнеесказать, навык. Весь фокус в том, чтобы научиться швыряться своим телом вземную поверхность и при этом промахиваться. Устало улыбнувшись. Форд указал на свои брюки и воздел руки, чтобыпродемонстрировать локти. Ткань в этих местах изобиловала дырами ипотертостями. - Покамест я недалеко продвинулся, - сказал он и протянул Артуру руку.- Я ужасно рад вновь тебя видеть. Артур, растроганный и недоумевающий, только замотал головой. - Я столько лет никого не видел, - заговорил он, - просто ни единойдуши. Еще чуть-чуть - и я разучился бы разговаривать. Слова все времязабываю. Вообще-то я практикуюсь. Для практики я разговариваю с этими...ну как их там... как называются эти, с которыми разговариваешь, когда сума сходишь? Ну как Георг Третий. - Короли? - подсказал Форд. - Да нет же, - возразил Артур. - Эти самые, с которыми он разговаривал.Господи, здесь же их полным-полно. Я сам посадил сотни. И все засохли.Деревья! Я практикуюсь в разговорах с деревьями. Ты это зачем? - Фордпо-прежнему протягивал Артуру руку, а тот с изумлением пялился на нее. - Пожми ее, - просуфлировал Форд. Артур последовал совету, вначале несколько нервно, словно боясь, чторука сейчас обернется скользкой рыбиной. Но тут же с безмерным чувствомоблегчения крепко схватился за нее обеими своими. Он тряс руку Форда ипожимал ее, пожимал и тряс. Через некоторое время Форд счел необходимым отнять у Артура своюконечность. Они взобрались на верхушку ближнего утеса и принялисьобозревать окрестности. - Что сталось с голгафрингемцами? - спросил Форд. Артур пожал плечами. - Их здесь нет уже три года. Очень многие не пережили зиму, а когдапришла весна, уцелевшие заявили, что уходят в отпуск, и уплыли на плоту.История свидетельствует, что они, видимо, живы и здоровы... - Гм, - прокомментировал Форд, - ну ладно, ладно. Уперев руки в боки, он вновь обвел взором пустынный мир. Внезапно Фордначал буквально излучать энергию и целеустремленность. - Мы отправляемся в путь, - вскричал он, весь трепеща от прилива сил. - Куда? На чем? - воскликнул Артур. - Не знаю, - сказал Форд, - но я буквально чувствую, что время пришло.Лед тронулся. Наше странствие уже началось. Он перешел на шепот. - Я обнаружил, - заявил он, - аномальные протечки. Прищурившись, как Клинт Иствуд, он уставился на горизонт. Для полнотыкартины не хватало только, чтобы порыв ветра драматически взъерошил еговолосы - но местный ветерок баловался с какими-то листьями в сторонке, ана Форда и внимания не обращал. Артур попросил его повторить только что сказанную фразу, ибо не совсемуяснил себе ее смысл. Форд повторил. - Протечки? - Протечки в пространстве-времени, - сказал Форд и поспешил подставитьсвое зверски ухмыляющееся лицо ветру, который как раз случайно пролеталмимо. Артур кивнул, прокашлялся. - Речь идет о каких-то неполадках космического водопровода, я такпонял? - осторожно спросил он. - Ну там, вогоны не заворачивают краны... - Нет, это возмущения в континууме, - пояснил Форд. - А, - кивнул Артур, - политика, значит. Засунув руки в единственный карман своего халата, он воззрился вдаль свидом знатока. - Чего-о? - воскликнул Форд. - Э-э, так что там такое стряслось в этом континууме? Народвозмущается, что водопровод неисправен? И почему вдруг туда стоитэмигрировать? Форд чуть не испепелил его взглядом: - Ты будешь слушать или нет? - Я слушаю, - сказал Артур, - только боюсь, толку мне от этого мало. Форд сгреб его за отвороты халата и стал объяснять ему терпеливо иразмеренно, с толком и с расстановкой - словом, так, будто Артур былслужащим расчетного отдела телефонной компании: - Судя по всему... - произнес Форд, - ...в тканипространства-времени... - произнес Форд, - ...появились... - произнесФорд, - ...очаги... Артур тупо смотрел на отворот своего халата, сжимаемый пальцами Форда.Форд довел свою речь до конца, прежде чем Артур успел перейти от тупоговзгляда к тупым замечаниям. - ...нестабильности... - завершил Форд. - А, вот как, - сказал Артур. - Да уж вот так, - подтвердил Форд. Они стояли одни-одинешеньки на вершине утеса где-то на доисторическойЗемле и решительно смотрели друг другу в глаза. - И что же с ней стало? - спросил Артур. - Очаги нестабильности в ней возникли, - ответил Форд. - На самом деле? - спросил Артур, ни на миг не отводя глаз от Форда. - Вне всяких сомнений, - ответил Форд с не меньшей непреклонностью. - Ну и хорошо, - сказал Артур. - Теперь понял? - Нет, - признался Артур. Последовала немая сцена. - Вот в чем беда с этим разговором, - заявил Артур после того, какозадаченность медленно, точно альпинист по трудному склону, вскарабкаласьпо его лицу и уселась на бровях, - он очень не похож на те, что мнеприходилось вести в последнее время. Я уже пояснил, что в основномбеседовал с деревьями. А это совсем другой коленкор. Если не считатьразговоров с некоторыми дубами - этим хоть в лоб, хоть по лбу. - Артур, - сказал Форд. - Алло? Да? - пробормотал Артур. - Просто прими на веру все, что я тебе скажу, и сразу все станетсовсем, совсем ясно. - Хм, что-то не верится. Они уселись на камень и впали в глубокую задумчивость. Форд вытащил свой субэфирный чуткомат. Прибор едва слышно жужжал,подмигивая крохотной тусклой лампочкой. - Батарейка села? - поинтересовался Артур. - Нет, - сказал Форд, - он чувствует мобильную аномалию в тканипространства-времени, локальное возмущение, очаг нестабильности. Протечку.И это где-то недалеко. - Где? Слегка дрожащей рукой Форд очертил чуткоматом дугу в воздухе. Внезапнолампочка ярко вспыхнула. - Вон там! - вскричал Форд, дико взмахнув рукой. - Вон за тем диваном! Артур взглянул в указанную сторону. К его немалому удивлению, на полеперед ними находился мягкий диван, так называемый честерфильдский, обитыйбархатом веселенького оттенка. Он уставился на диван умными глазами. В егоголове родился целый рой глубокомысленных вопросов. - Откуда на этом поле диван? - вскричал он. - Я же сказал! - заорал Форд, вскочив на ноги. - Возмущения вконтинууме! - А, это они мебельные магазины громят! - воскликнул Артур, с трудомвернувшись в вертикальное положение и - как он смел надеяться - в здравыйрассудок. - Артур! - заорал на него Форд. - Этот диван попал сюда из-занестабильности пространства-времени, про которую я уже устал толковатьтебе с твоим перманентным склерозом. Он просочился через протечкуконтинуума, по воле парусных волн эфира и, я не знаю еще, чьей - какая нафиг разница, мы должны его поймать, а то так здесь и застрянем! Он съехал на пятках по скале и стремглав понесся по полю. - Поймать? - пробормотал Артур и тут же вытаращил глаза - диван,вальяжно покачиваясь, уплывал в глубь поля. С кличем внезапного восторга он спрыгнул с утеса и весело помчалсявдогонку за Фордом Префектом и своенравным предметом мебели. Они бежали, не разбирая дороги, через траву, подпрыгивали, хохотали,кричали друг другу: "Загоняй его сюда!", "Перехватывай!" Солнцемечтательно освещало травяное море, крохотные полевые животные сломяголову разбегались из-под их ног. Артур был совершенно счастлив. Его ужасно умиляло, что в этот день всеего планы сами собой сбывались. Только двадцать минут назад он решил сойтис ума - и вот уже гоняется по лугам доисторической Земли зачестерфильдским диваном. Диван все время заваливался то на один, то на другой бок. Онодновременно казался твердым, как деревья, и бесплотным, как сон русалки.Одни вязы он огибал, сквозь другие просачивался с ловкостью призрака. Форд с Артуром, пыхтя, бежали за ним, но диван увертывался и петлял,точно пространство имело для него иную, сложную математическую топографию- как оно и было в действительности. И все же они продолжали погоню, адиван вальсировал и вертелся, а потом вдруг развернулся и вошел в пике,словно сорвавшись с порога графика, изображающего кризис, причем Форд сАртуром оказались буквально над ним. Со вздохом облегчения и возгласомтриумфа они вскочили на диван, солнце, моргнув, погасло, и, провалившисьсквозь головокружительное ничто, они выбрались на свет божий в самомнеожиданном месте - посреди поля крикетной площадки "Лордз", (чторасположена в лондонском районе Сент-Джонс-Вуд) незадолго до окончанияпоследнего матча международного турнира на Приз Австралии 198.., года,причем команде Англии требовалось лишь двадцать восемь перебежек дляпобеды.3 Немаловажные факты из истории Галактики. Факт номер один. (Заимствовано из многотомника "Сидерическое собрание цитат на каждыйдень". Том "Популярная история Галактики") Ночное небо над планетой Криккит - наименее занимательное зрелище вовсей Вселенной.4 Нежданно-негаданно вывалившись из пространственно-временной аномалии вчудный, совершенно очаровательный лондонский денек. Форд с Артуромсовершили довольно жесткую посадку на безупречный газон площадки "Лордз". Публика разразилась аплодисментами. И хотя они предназначались не нашимпутешественникам, те машинально склонили головы - и слава Богу, ибомаленький красный и тяжелый мяч (истинный виновник овации) просвистел всчитанных миллиметрах над макушкой Артура. Один из зрителей в толпе упал. Форд с Артуром поспешили броситься на землю, которая, казалось, ужаснобыстро вертелась вокруг них. - Что это было? - вымолвил Артур. - Что-то красное. - Где мы? - Гм... на чем-то зеленом. - Формы и контуры, - пробормотал Артур. - Дайте мне формы и контуры. Аплодисменты вскорости перешли в изумленные ахи и робкие смешки - сотнилюдей никак не могли решить, верить ли своим глазам. - Ваш, что ли, диван? - раздалось сверху. - Что это было? - шепотом спросил Форд. Артур поднял глаза. - Что-то синее. - Какой формы? - вопросил Форд. Артур посмотрел еще раз. - Оно имеет, - прошептал он Форду, серьезно наморщив лоб, - формуполисмена. Еще некоторое время они лежали на газоне, скорбно хмурясь. Но тут синееполисменообразное нечто тронуло их обоих за плечи. - Давайте, вы двое, - сказало нечто, - пройдемте. При этих словах Артура точно пчела ужалила. Он вскочил на ноги, точноуслышавший телефонный звонок писатель, и обвел ошалелым взглядом окрестныйпейзаж, внезапно сложившийся в удивительно привычную картину. - Откуда вы это взяли? - заорал он на полисменообразное. - Что вы сказали? - пробормотало ошарашенное полисменообразное. - Это же крикетная площадка "Лордз", верно? - возопил Артур. - Где выее нашли и как сюда переместили? По-моему, - добавил он, потирая лоб, -мне надо успокоиться. - И плюхнувшись на колени перед Фордом, прошипел: -Это полисмен. Что делать? Форд пожал плечами: - А что ты предлагаешь? - Скажи мне, - попросил Артур, - что все последние пять лет приснилисьмне во сне. Форд, еще раз пожав плечами, исполнил требуемое: - Все последние пять лет приснились тебе во сне. Артур встал. - Все в ажуре, офицер, - заявил он. - Все последние пять лет приснилисьмне во сне. Спросите у него, - добавил он, указывая на Форда, - он мнетоже снился. Произнеся эту речь, Артур побрел к краю поля, отряхивая халат. Но тутже, заметив, что отряхивает именно халат, застыл как вкопанный. Затем,выпучив глаза, бросился к полисмену с воплем: - Тогда почему я так одет? - И, упав на траву, забился в судорогах. Форд только покачал головой. - Ему что-то не везло последние два миллиона лет, - пояснил онполисмену. Вдвоем они взвалили Артура на диван и унесли с поля, причем неожиданноеисчезновение дивана на полдороге задержало их совсем ненадолго. Реакция публики, точнее, реакции были многообразными и различными.Большинство зрителей, будучи не в силах выдержать этого зрелища, зажмурилиглаза и переключились на слушание радиотрансляции. - Любопытное происшествие, Брайан, - сказал один радиокомментатордругому. - По-моему, никаких загадочных материализации на поле не былос... э-э... с... может, их вообще ни разу еще не было - ты не помнишь? - А Эджбастон 1932 года? - А, ну и что же там стряслось? - Гм, Питер, если я не ошибаюсь, Кантер играл против Уилсокса и шел внападение со стороны павильона, когда вдруг напрямик через площадкупробежал зритель. Первый комментатор призадумался. - Мда-а-а-а-а, - промолвил он наконец, - да, но в чем тут загадочность?Он ведь не материализовался в подлинном смысле слова? Просто пробежал. - Да, ты прав, и все же он утверждал, что видел, как нечтоматериализовалось на площадке. - Серьезно? - Да. По-моему, это было животное из семейства аллигаторов. - Хм. А кто-нибудь еще его заметил? - По-видимому, нет. А от этого субъекта никому не удалось добитьсяподробностей, поэтому поиски были весьма поверхностными. - А что сталось со зрителем? - По-моему, кто-то вызвался угостить его обедом, но тот пояснил, чтоуже отобедал, и довольно плотно, поэтому вопрос был замят, и Уорвикширпобедил с перевесом в три калитки. - Не слишком похоже на наш случай. Тем, кто только что настроился нанашу волну, будет любопытно знать, что... э-э-э... два человека, двоедовольно неряшливо одетых мужчин и самый настоящий диван -честерфильдский, по-моему? - Да, честерфильдский. - ...только что материализовались тут у нас, посреди крикетной площадки"Лордз". Но не думаю, что с дурными намерениями. Они вели себя оченьмирно... - Извини, Питер, я тебя перебью - диван только что исчез. - Диван исчез. Что ж, одной загадкой меньше. И все же этот случайвойдет в анналы истории, тем более что он произошел в столь драматическиймомент, когда Англии не хватает до победы только двадцати восьмиперебежек. Пришельцы покидают площадку в сопровождении офицера полиции, и,по-моему, все входит в привычное русло, и игра сейчас возобновится. - Ну-с, сэр, - сказал полицейский после того, как они пробрались сквозьобуянную любопытством толпу и уложили умиротворенного, бездвижного Артурана одеяло, - теперь вы мне, возможно, соизволите сообщить, кто вы такие,откуда взялись и что хотели сказать этим балаганом? Форд уставился себе под ноги, точно заимствуя у земли твердость духа,затем, вскинув голову, ответил полицейскому взглядом, в который быловложено все напряжение каждого дюйма из шестисот световых лет, разделяющихЗемлю и отчизну Форда - окрестности Бетельгейзе. - Отлично, - проговорил Форд очень тихо. - Я вам расскажу. - Да-да, хорошо, это не обязательно, - поспешно заявил полисмен, -только постарайтесь, чтобы такого... этого... больше не было. Полисмен развернулся и побрел искать кого-нибудь, кто был бы не сБетельгейзе. К счастью, таких тут хватало. Душа Артура летала вокруг его тела кругами и мялась, не испытываяособенного желания войти. С этим вместилищем у нее были связаны не самыелучшие воспоминания. И все же она медленно, опасливо забралась в него изаняла свое привычное место. Артур приподнялся на локтях: - Где я? - На крикетной площадке "Лордз", - сообщил Форд. - Классно, - молвил Артур - и его душа выпорхнула наружу перевести дух.Тело Артура безвольно плюхнулось обратно на траву. Десять минут спустя он уже горбился над чашкой чая под тентом летнегобуфета, и на его осунувшееся лицо постепенно возвращался румянец. - Как ты себя чувствуешь? - спросил Форд. - Я дома, - хрипло буркнул Артур. Прикрыв глаза, он жадно вдыхал пар, поднимающийся над чашкой чая,словно это был не чай, а... - но в данном случае, с точки зрения Артура,вся прелесть именно в том и состояла, что это был чай. - Я дома, - твердил он, - дома. Это Англия, сегодня... сегодня кошмаруконец. - Он вновь раскрыл глаза и блаженно улыбнулся. - Мое место здесь, -сказал он умиленным шепотом. - Я считаю своим долгом предупредить тебя о двух вещах, - заявил Форд,пододвинув к Артуру газету "Гардиан". - Я дома, - повторил Артур. - Безусловно, - согласился Форд. - Во-первых, - сказал он, тыча пальцемв угол газеты, где значилась дата, - через два дня Земля будет взорвана. - Я дома, - шептал Артур. - Чай, - произнес он, - крикет, - добавил онс нежностью, - стриженые газоны, деревянные скамейки, белые полотняныепиджаки, пиво в банках... Медленно-медленно его взгляд сфокусировался на газете. Слегканахмурившись, он склонил голову набок. - Я этот номер уже видел, - проговорил он. Его взгляд неспешно подполз к дате, по которой Форд лениво постукивалпальцем. На секунду-другую лицо Артура застыло, как маска, а потом стало сужасающей медлительностью раскалываться на куски, точно арктические льдиныпо весне. - А во-вторых, - продолжал Форд, - у тебя в бороде кость. - Ипоперхнулся чаем. Меж тем снаружи солнце лило свой свет на веселую толпу. Его лучиласкали белые шляпы и красные лица. Его лучи ласкали брикеты мороженого,от чего оно таяло. Его лучи обращали в алмазы слезы детишек, уронившихрастаявшее мороженое с палочки. Солнечный свет золотил кроны деревьев,сверкал на рассекающих воздух крикетных битах, сиял на поверхности крайненеобычного (и никем не замечаемого) объекта, что был припаркован застадионным табло. Свет солнца ударил в глаза Форду с Артуром, когда те,жмурясь, вышли из буфета и огляделись по сторонам. Артура трясло. - Может, мне... - Нет, - рявкнул Форд. - Что "нет"? - Не пытайся звонить себе самому домой. - Как ты дога... Форд только передернул плечами. - Но почему? Почему нельзя? - Те, кто разговаривает по телефону сам с собой, ничего хорошего неузнают. - Но... - Демонстрирую, - сказал Форд. Он снял с рычага воображаемую трубку истал крутить воображаемый диск. - Алло? - произнес он в воображаемуютрубку. - Это Артур Дент? Ага, алло, да. Это Артур Дент говорит. Не бросайтрубку. И расстроенно поглядел на воображаемый телефон. - Трубку бросил, - пояснил он, пожал плечами и аккуратно положил своювоображаемую трубку на воображаемый рычаг. - Это не первая аномалиявремени на моем веку. Скорбное выражение на лице Артура Дента уступило место еще болеескорбному. - Значит, наши неприятности еще не кончились, - проговорил он. - Более того, они еще толком и не начались, - уточнил Форд. Матч меж тем продолжался. Нападающий приближался к калитке, плавнопереходя с рысцы на бег. [Крикет ни в коем случае не следует путать сдругой национальной английской игрой - крокетом. Для игры в крокет (см."Алису в стране чудес") используются молотки и шары, а для крикета - мячии биты. Крикет родственен американскому бейсболу и русской лапте. Играютдве команды, по одиннадцать человек каждая. На травяном поле становятсядве калитки (три столбика с лежащими на них двумя поперечными палочками).Игроки одной из команд - нападающие - бросают мяч, пытаясь сбить калитку.Игроки другой команды - отбивающие или защитники - поочередно стоят укалитки с битой в руках, стараясь отбить мяч как можно дальше и за время,пока нападающие ловят мяч, добежать до другой калитки, коснуться черты ивозвратиться обратно. Это и есть упоминаемые в тексте "перебежки", которыхне хватало до победы. Если за время перебежки один из нападающих успеетсбить пойманным мячом калитку, защитник выходит из игры и его сменяетдругой игрок. Игра продолжается до выхода из игры всех защитников.] Вдругон точно взорвался, обернувшись вихрем бессчетных рук и ног, из котороговылетел мяч. Защитник, взмахнув битой, послал мяч себе за спину так, чтоон пролетел над табло. Глаза Форда, провожавшего взглядом мяч, широкораспахнулись. Он замер. Вновь проследив траекторию мяча, Форд захлопалглазами. - Это не мое полотенце, - заявил Артур, копавшийся в своей сумке изкроличьей шкурки. - Тс-с, - прошипел Форд и глубокомысленно воздел очи горе. - У меня было гольгафрингемское полотенце, из оздоровительногокабинета. Синее с желтыми звездочками. А это другое. - Тс-с, - вновь прошипел Форд. Прикрыв один глаз, он что-то созерцалдругим. - А это розовое. Оно случайно не твое? - Изволь заткнуться насчет твоего полотенца! - воскликнул Форд. - Полотенце не мое, - настаивал Артур, - именно это я и пытаюсь... - А я пытаюсь потребовать, чтобы ты заткнулся, - продолжал Форд,переходя на рык, - причем немедленно! - Ладно, - сказал Артур, пытаясь засунуть полотенце обратно в своюнеуклюжую сумку. - Я понимаю, что в масштабе Вселенной этот факт не имеетникакого значения, но просто интересно. Было синее в желтую звездочку, астало розовое. Тем временем Форд начал выделывать какие-то странные фортели. Говоря"странные", мы не имеем в виду обычный (то есть странный по определению)стиль поведения Форда. О нет - то были действия, странно непохожие на всеего обычные странности и чудачества. А именно: игнорируя недоуменные взгляды собратьев-зрителей, чтообступали поле, он совершал всякие резкие движения руками перед своимносом, при этом то проныривая у кого-то за спиной, то подпрыгивая рядом скем-то еще. Порой он замирал, часто моргая. Спустя некоторое время онначал медленно, воровато пробираться вперед с гримасой вдумчивойозадаченности на лице - как леопард, который не совсем уверен, что толькочто видел в полумиле впереди, на раскаленной и пыльной прерии, полупустуюбанку "Вискаса". - И сумка тоже не моя, - неожиданно объявил Артур. Тем самым выведя Форда из медитационного транса. Форд злобно обернулсяк Артуру. - Я не о полотенце, - сказал Артур. - Мы уже установили, что оно немое. Вся закавыка в том, что сумка, куда я хотел положить это полотенце,которое не мое, тоже не моя, хотя сходство поразительное. Мне это кажетсячрезвычайно странным, тем более что сумку я сшил на доисторической Землесвоими руками. И камни тоже не мои, - добавил он, вытащив из сумки горстьплоских серых камешков. - Я собирал коллекцию интересных камней, а эти,сразу видно, сплошная скука. Восторженный рев, прокатившийся по трибунам, заглушил все, что Фордимел сказать по поводу этой информации. Крикетный мяч, встреченный с такимвосторгом, свалился с небес прямо в загадочную кроличью сумку Артура. - Это, сказал бы я, тоже очень любопытный случай, - заявил Артур,поспешно закрыв сумку и прикинувшись, что высматривает мяч на земле. -По-моему, его здесь нет, - сказал он мальчишкам, которые немедленностолпились вокруг него, - вероятно, он куда-то откатился. Судя по всему,вон туда. - И указал в ту сторону, куда хотел бы спровадить ребят. Один мальчишка озадаченно посмотрел на него: - У вас все в норме? - Нет. - Тогда почему у вас в бороде кость? - Я воспитываю в ней смирение с любым местоположением, - произнесАртур, сам собой гордясь. Самый подходящий афоризм, чтобы заронить вмолодые умы искру вдумчивого отношения к жизни. - Ого, - сказал мальчишка, глубокомысленно склонив голову набок. - Каквас зовут? - Дент. Артур Дент. - Ты козел, Дент, - проговорил мальчик. - Никчемная дырка от бублика. Произнеся эти слова, мальчишка посмотрел на что-то за плечом Дента,демонстрируя, что вовсе не торопится скрыться, а затем ретировался,почесывая нос. Внезапно Артур вспомнил, что через два дня Земля погибнет, и впервыеиспытал при этой мысли некоторое утешение. Принесли новый мяч, игра возобновилась, солнце продолжало светить, аФорд все скакал и скакал на месте, мотая головой и моргая. - Ты что-то придумал, правда? - спросил Артур. - Мне кажется, - сказал Форд тоном, обещавшим (как уже было известноАртуру) какое-то чрезвычайно непонятное продолжение, - что вон тамкакое-то ННП. Он указал, что понимает под термином "вон там". И что любопытно -направление, в котором указала его рука, не совпадало с направлением еговзгляда. Артур сначала посмотрел вслед за указующим перстом - на табло, апотом туда, куда Форд глядел, - на поле и кивнул, пожимая плечами. - Какое-то "что"? - ННП. - Н? - ...НП. - А это что? - Не Наша Проблема. - А, ну и ладно, - промолвил Артур с облегчением. Он понятия не имел,куда клонит Форд, но по крайней мере инцидент казался исчерпанным. Норадовался он зря. - Вон там, - сказал Форд, вновь указывая на табло и глядя на поле. - Где? - Там. - Вижу, - покривил Артур душой. - Серьезно? - В смысле? - Ты ННП видишь? - терпеливо спросил Форд. - Я думал, ты сказал, что это не наша проблема. - Она самая. Артур кивнул - медленно, опасливо, с безмерно дурацким выражением лица. - И я хочу знать, можешь ли ты ее видеть. - А ты видишь? - Да. - Ну и как она выглядит? - Ну а мне-то откуда знать, идиот? Сам видишь - сам и описывай. В висках у Артура раздался привычный тупой звон, очень частосопровождавший его разговоры с Фордом. Его мозг замер, как щенок,испуганно забившийся в угол. Форд взял его за руку. - ННП - это нечто, что мы не можем увидеть, или не видим, или то, чегонам не дает увидеть наш мозг, потому что мы считаем, что это не нашапроблема. Вот как расшифровывается ННП. Не Наша Проблема. Мозг простовымарывает эту штуку из поля зрения, точно слепое пятно. Даже если тыпосмотришь прямо на ННП, то все равно ее не разглядишь - если только незнаешь заранее, как она выглядит. Единственная надежда - застичь ННПврасплох краешком глаза. - А-а, - протянул Артур, - так вот почему... - Ну да, - согласился Форд, зная наперед, что именно Артур скажет. - ...ты прыгал и... - Ну да. - ...моргал... - Ну да. - ...и... - Похоже, до тебя дошло. - Я вижу эту штуку, - объявил Артур, - это звездолет. И оторопел от последствий своего заявления. Толпа взревела. Крича,вопя, сшибая друг друга, люди со всех сторон бросились к площадке.Попятившись, Артур испуганно огляделся по сторонам. Затем еще разогляделся по сторонам с еще большим ужасом. - Занимательно, не правда ли? - произнесло видение. Видение дергалось иколебалось перед глазами Артура, хотя, видимо, в действительности этоглаза Артура дергались вместе с головой. Его губы тоже дергались. - Ч... ч... ч... - выговорили его губы. - По-моему, ваша команда только что победила, - произнесло видение. - Ч... ч... ч... - повторил Артур, при каждом приступе дрожи толкаяФорда Префекта в спину. Форд тем временем с тревогой наблюдал за суматохой. - Вы ведь англичанин, правда? - поинтересовалось видение. - Ч... ч... ч... да, - согласился Артур. - Ну, как я уже сказал, ваша команда только что победила. В матче.Следовательно, они сохранят у себя Пепел. Думаю, вы очень довольны.Осмелюсь признаться, я питаю некоторую слабость к крикету, хотя я не хотелбы, чтобы о ней знали за пределами этой планеты. Боже упаси. Видение состроило нечто вроде ехидной ухмылки - впрочем, ещенеизвестно, насколько ехидной, ибо солнце, светя ему прямо в затылок,соорудило из его серебристых волос и бороды ослепительный, драматический,повергающий в трепет нимб, с которым никакие ехидные ухмылки не вязались. - И все же, - продолжало оно, - спустя пару деньков всему этому придетконец, не правда ли? Хотя, как я уже вам говорил при нашей последнейвстрече, это меня весьма опечалило. И все же что было, тому не миновать. Артур вновь попытался заговорить, но борьба была неравной. В отчаяниион снова пихнул Форда локтем. - Я-то думал, что стряслось, - сказал Форд, - а это просто матчкончился. Пора смываться. А, Слартибартфаст, здорово, что ты тут делаешь? - Да так, слоняюсь, - отвечал старец сурово. - Это твой звездолет? Не подбросишь нас хоть куда-нибудь? - Терпение, терпение, - наставительно произнес тот. - О'кей, - заметил Форд. - Просто очень скоро эту планету взорвут. - Мне это известно, - ответил Слартибартфаст. - Я так, просто напомнить хотел, - сказал Форд. - Принято к сведению. - И если ты считаешь, что тебе действительно необходимо слоняться покрикетной площадке в такой момент... - Считаю. - Ну корабль ведь твой. - Именно. - Я так и понял. - Форд резко отвернулся. - Привет, Слартибартфаст, - наконец-то выдавил из себя Артур. - Привет, землянин, - ответил Слартибартфаст. - В конце концов, - заметил Форд, - двум смертям не бывать, а одной неминовать. Старец, пропустив эти слова мимо ушей, внимательно, с непонятным вданной ситуации волнением следил за происходящим на поле. А тампроисходило всего лишь то, что люди столпились на площадке вокруг еесередины. Что Слартибартфаст в этом нашел такого интересного, ведал онодин. Форд что-то мурлыкал под нос. Конкретно - всего лишь одну ноту,повторяющуюся через определенные интервалы. Он таил надежду, чтокто-нибудь спросит: "Что это ты мурлычешь?" - но никто не спрашивал. Еслибы его спросили, он бы ответил, что все время мурлычет первую строчкупесни "Психология любви". Тогда бы ему заметили, что он поет только однуноту, на что бы он ответил, что по очевидным, как ему кажется, причинам онопустил кусочек "ология любви". Но никто этого не спрашивал, и Фордзлился. - Тут одна подробность, - взорвался он наконец, - если мы непоторопимся смыться, то рискуем вновь влипнуть во всю эту историю. А дляменя нет более печального зрелища, как разрушение планеты. Хуже может бытьтолько одно - наблюдать за ее разрушением с ее же поверхности. Или, -добавил он почти под нос, - наблюдать крикетные матчи. - Терпение, - вновь заявил Слартибартфаст. - Назревают великие события. - Когда мы последний раз виделись, вы сказали то же самое, - заметилАртур. - Так оно и вышло, - сказал Слартибартфаст. - Верно, - признал Артур. Однако казалось, если что тут и назревало, так только какая-тоцеремония. Она была срежиссирована скорее для блага телезрителей, чемпросто зрителей, и со своего места в толпе они могли следить за ней толькопо сообщениям ближайшего репродуктора. Форд всячески демонстрировалагрессивную индифферентность к происходящему. Морщась, он выслушал пояснение, что сейчас на поле произойдет вручение"Урны с Пеплом" капитану команды Англии, весь скукожился при известии, чтоданная команда заслужила этот приз, выиграв турнир в энный раз, буквальновзлаял от злобы после сообщения, что "Пепел" - это останки столбикакрикетной калитки, а когда (ну куда уж дальше!) от него потребовалисмириться с фактом, что вышеупомянутый столбик был сожжен в австралийскомгороде Мельбурне в 1882 году, в знак "смерти английского крикета", Фордразвернулся к Слартибартфасту, набрал в грудь воздуха - но ничего несказал, потому что старца рядом с ними уже не было. Он шествовал к центруполя ужасающе решительной поступью, и его борода, волосы и одеяниеразвевались по ветру - вылитый Моисей на горе Синай, только в роли Синаясейчас выступала холеная лужайка, а не грозный вулкан в косматом дыму,каким его обычно изображают. - Он сказал подождать у его корабля, - сообщил Артур. - Да что этот старый дурак собрался делать, вакуум его заарктурь? -взорвался Форд. - Подойти к своему кораблю через две минуты, - пояснил Артур и пожалплечами, что обличало отсутствие всяких мыслей в его голове. Приятели направились к пресловутому кораблю. Их ушей достигли странныезвуки. Они пытались их игнорировать, но все же не могли не заметить, чтоСлартибартфаст сварливо требует, чтобы серебряную урну с "Пеплом" отдалиему, ибо тот, по его словам, "жизненно важен для прошлого, настоящего ибудущего Галактики", и что это заявление вызвало бурное веселье. Форд иАртур прикинулись, будто ничего не замечают. Однако спустя миг стряслось нечто, чего невозможно было не заметить.Послышался ропот (будто сотня тысяч людей вымолвила: "Уф!"), и прямо надкрикетным полем буквально сгустился из воздуха белый стальной звездолет. Слегким жужжанием и крайне зловещим видом он завис над землей. Какое-то время он бездействовал, словно ожидая, что люди займутсясвоими обычными делами, не порицая его за это висение. Но тут же он совершил нечто очень необычное. Точнее, распахнул люки ивыпустил из себя нечто необычное в количестве одиннадцати штук. Роботы. Одиннадцать белых роботов. И что самое удивительное, точно специально экипированные для данногомероприятия. Мало того что они были белые, под цвет униформы игроков, ноони еще и держали в манипуляторах нечто вроде крикетных бит и крикетныхмячей. Мало того, нижние сегменты их ног были защищены чем-то вроде белыхщитков. На щитки тоже стоило подивиться - по-видимому, в них быливмонтированы реактивные двигатели, что позволило этим цивилизованнымроботам спикировать к земле и начать убивать людей. - Эй! - вскрикнул Артур. - Кажется, что-то началось! - Беги в корабль, - завопил Форд, - знать ничего не хочу, беги вкорабль. - И побежал. - Ничего не знаю, ничего не слышу, ничего не вижу, -причитал он на бегу, - это не моя планета, я сюда не просился, не хочуввязываться, просто вытащите меня отсюда и отвезите куда-нибудь в бар, клюдям, которые мне свои! Над полем взметнулся столб пламени и дыма. - М-да, похоже, сегодня все потусторонние силы в гости к нам... -радостно объявил репродуктор самому себе. - Мне много не надо, - кричал Форд во уточнение своих предыдущихзамечаний, - только рюмка крепкого виски и компания братьев по духу! Оннесся, как лань, замешкавшись лишь на миг, чтобы взять на буксир Артура,который среагировал было на катастрофу в своем обычном духе - замер соткрытым ртом, ожидая, пока все кончится. - Они играют в крикет, - бормотал Артур, еле поспевая за Фордом. -Клянусь, они в крикет играют. Не знаю, зачем им это надо, но оно так иесть. Они не просто убивают людей - они их подбрасывают вверх. Форд, насподбрасывают! И действительно, для того чтобы не поддаться этому первому впечатлению,надо было обладать весьма глубокими познаниями в истории Галактики(каковых Артур еще не успел приобрести из-за своей кочевой жизни).Призрачные, но весьма агрессивные фигуры, шевелившиеся за толстой дымовойзавесой, и впрямь будто пародировали удары нападающих. Разница была тольков том, что посылаемые их битами мячи при соприкосновении с землейвзрывались. И первый же взрыв развеял первоначальную надежду Артура, чтоэто всего лишь рекламная затея австралийских фабрикантов маргарина. А потом все завершилось - так же внезапно, как и началось. Одиннадцатьбелых роботов, тесно сгрудясь, вознеслись сквозь редеющее облако и,напоследок плюнув пламенем, скрылись в животе своего белого корабля,который с кратким ропотом (будто сотня тысяч людей вымолвила: "Фу!")немедленно растворился в том же воздухе, из которого раньше сгустился. На несколько минут воцарилось изумленное безмолвие. Затем из клубовдыма вынырнула светлая фигура Слартибартфаста. Его сходство с Моисеемусилилось - несмотря на отсутствие горы, теперь он шел решительнойпоступью по горящей и дымящей холеной лужайке. Он дико озирался по сторонам, пока не заметил, что Форд с Артуромпробираются сквозь испуганную толпу, которая шарахнулась прочь от поля.Вероятно, людей обуяла коллективная мысль: "Ну и дела!" - сопровождаемаяединодушным чувством недоумения. Слартибартфаст делал Форду с Артуром отчаянные знаки и что-то кричал.Все трое постепенно пробивались к звездолету старца, по-прежнему стоящемупозади табло и по-прежнему не замечаемому бегущими мимо него зрителями -очевидно, у них хватало собственных проблем. - Онизапелибрепел! - вскричал Слартибартфаст своим тонким, дребезжащимголосом. - Что он сказал? - с трудом вымолвил Форд, работая локтями. Артур покачал головой. - Онизавялилеппе! - снова завопил Слартибартфаст. - Это что-то важное, - рассудил Артур и окликнул старца. - Они завяли лепел! - еще раз вскричал Слартибартфаст. - Он говорит, что они забрали "Пепел". По-моему, - пояснил Артур, несбавляя скорости. - Что они... - переспросил Форд. - "Пепел", - сухо ответил Артур. - Остатки сожженного столбика. Этокрикетный приз. Вот... - вымолвил он, задыхаясь, - ...за чем... они...прилетали... - С этими словами он легонько мотнул головой, словно пытаясьутрясти свой мозг. - Странная весть, - процедил Форд. - Странный трофей. - Странный звездолет. Они достигли цели. Действительно, звездолет Слартибартфаста производилвдвойне странное впечатление. Во-первых, из-за ННП-поля. Теперь они моглиясно видеть звездолет в его истинном обличье просто потому, что знали оего наличии здесь. Однако судя по всему, больше никто его не замечал. И непотому, что звездолет был невидим. Процедура превращения какого-либообъекта из зримого в незримый столь трудоемка, что в 999.999.999 случаяхиз миллиарда гораздо проще и эффективнее просто убрать этот объект кудаподальше и обойтись без него. Эффрафакс Вугский, маг-суперзвезда от науки, однажды поставил на консвою голову, что за год сумеет сделать абсолютно невидимой великуюмегагору Меграмал. Когда он притомился тщетно обрабатывать гору массивными отбелизаторами,аннигиляторами рефракции и спектральными астраломылками, ему открылось,что за оставшиеся девять часов он вряд ли выполнит зарок. Тогда он, и его друзья, и друзья его друзей, и знакомые друзей егодрузей, и друзья знакомых друзей его друзей, и довольно шапочные знакомыедрузей знакомых друзей его друзей, которые зато владели крупныммежзвездным трансагентством, за одну ночь совершили величайший трудовойподвиг в истории человечества. И естественно, на следующее утро Меграмалбольше не был виден. Однако Эффрафакс все же проиграл пари - и лишилсяголовы - из-за педантизма некоего арбитра, обратившего внимание на то,что: а) при прохождении через место, где следовало находиться Меграмалу,он ни обо что не споткнулся и не расшиб себе лоб и б) в небесах засиялакакая-то подозрительная новая луна. Поле "Не-Наша-Проблема" куда проще в использовании и эффективнее, аглавное, целых сто лет может работать от одной "пальчиковой" батарейки.Дело в том, что принцип его работы основан на свойственной людяместественной предрасположенности не видеть ничего из того, чего видеть нежелаешь, увидеть не предполагаешь или не можешь себе объяснить. Если бЭффрафакс покрасил гору в ярко-розовый цвет, а сверху водрузил недорогойгенератор ННП-поля, люди так и ходили бы мимо горы, вокруг нее, даже по еесклонам - ничуть не подозревая о ее присутствии. Тот же самый эффект наблюдался и в случае с кораблем Слартибартфаста.Правда, он не был ярко-розовым, но это вовсе не значит, что внешне онничем не выделялся. Отнюдь. И тут мы подходим к еще одной и главной причине его странности. Он лишьчастично походил на нормальный звездолет с дюзами и соплами, аварийнымилюками и стабилизаторами. Другой же своей частью он был точь-в-точьмаленькое итальянское бистро, только поставленное вверх тормашками. Форд и Артур воззрились на него с крайним удивлением и острым чувствомобиды за хороший вкус. - Знаю, - вымолвил нагнавший их Слартибартфаст, задыхаясь и волнуясь, -но тому есть причины. Залезайте, нам пора. Древнее Зло встало из могилы.Над всеми нами простерты крыла смерти. Вылетаем без промедления. - Надеюсь, куда-нибудь, где солнышко светит, - проговорил Форд. Наши герои взошли вслед за Слартибартфастом на борт и были стольошарашены увиденным внутри, что совершенно не заметили нового странногопроисшествия снаружи. Звездолет (да-да, еще один, просто звездолетопад какой-то), только насей раз изящный и серебряный, спустился с небес на площадку - тихо, как-тодаже интеллигентно, совершая опорами балетные па во славу техническогопрогресса. Он мягко приземлился. Выдвинул невысокий трап. По трапу решительнойпоходкой сошла высокая серо-зеленая фигура и приблизилась к маленькойкучке людей, которые окружали жертв недавней абсурдной бойни. Сдержанно,но властно отстраняя людей со своего пути, фигура пробралась к мужчине,который лежал при последнем издыхании в жуткой луже крови. Безусловно, всяземная медицина была уже не в силах его спасти. Фигура тихо преклонилаперед ним колени. - Артур Филип Деодат? - спросила она. Мужчина, с ужасом и смятением в глазах, слабо кивнул. - Ты никчемный кретин, - сообщило существо. - На мой взгляд, тебеследовало это узнать перед уходом в мир иной.5 Немаловажные факты из истории Галактики. Факт номер два. (Заимствовано из многотомника "Сидерическое собрание цитат на каждыйдень". Том "Популярная история Галактики") С самого появления этой Галактики великие цивилизации возникали ирассыпались в прах, возникали и рассыпались в прах, то возникали, торассыпались в прах столь часто, что так и тянет заявить, будто жизнь вГалактике а) давно уже мучается головокружениями от всей этой ряби в глазах(времякружениями, историякружениями и т.д.) и б) просто глупа.6 Артуру почудилось, будто весь небосвод, галантно посторонившись,уступил им дорогу. Ему почудилось, будто атомы его мозга и атомы космоса струятся другсквозь друга. Ему почудилось, что его уносит ветер Вселенной, причем этот ветер - онсам. Ему почудилось, будто он - одна из мыслей Вселенной, а Вселенная - однаиз его мыслей. Людям на крикетной площадке "Лордз" почудилось, что еще один ресторанвозник и вылетел в трубу, как оно часто бывает с ресторанами в СеверномЛондоне, и что это "Не Наша Проблема". - Что случилось? - спросил Артур с глубоким благоговением. - Мы взлетели, - пояснил Слартибартфаст. Артур неподвижно лежал на диване - амортизаторе ускорения и никак немог рассудить, что именно только что пережил - то ли воздействие"взлетного эффекта", то ли мистическое озарение. - Хороша лошадка, - заметил Форд, безуспешно пытаясь скрыть своевосхищение маневром корабля, - жаль, с дизайном ей не повезло. Старец ответил не сразу. Он созерцал приборы с видом человека, которыйпытается перевести градусы Фаренгейта в градусы Цельсия, пока его домгорит. Но тут же просияв, перевел взгляд на широкий экран панорамногообзора, где струились, головокружительно сплетаясь и расплетаясь вокругкорабля, серебряные нити. То были звезды. Слартибартфаст шевелил губами, точно размышляя над орфографиейкакого-то слова. Внезапно его взгляд тревожно метнулся к приборам, но лицооставалось всего лишь буднично-хмурым. Он опять воззрился на экран. Самсебе сосчитал пульс. Еще мрачнее сдвинул брови - и наконец успокоился. - Нет смысла ломать голову над действиями машин, - заявил он, - толькозря нервничаешь. Ты что-то сказал? - Дизайн, - повторил Форд. - Выражаю свое соболезнование насчет него. - В глубинах фундаментального сердца духа и Вселенной, - сказалСлартибартфаст, - кроется причина тому. Форд саркастически огляделся по сторонам. По-видимому, он полагал, чтомнение Слартибартфаста слишком оптимистично. Интерьер тесной, сумрачной рубки был выдержан в темно-зеленых,темно-красных и темно-коричневых тонах. Как ни странно, и тут модельюпослужило маленькое итальянское бистро. Маленькие круги света выхватывалииз мглы горшки с цветами, блестящие изразцы и разнообразные непонятныемедные причиндалы. Оплетенные соломой бутылки поджидали неосторожных путников в засаде. Приборы, столь занимавшие внимание Слартибартфаста, были вмонтированы вдонца бутылок, которые, в свою очередь, были заделаны в бетонную стену. Форд протянул руку и потрогал приборную доску. Фальшивка. Пластмасса под бетон. Поддельные бутылки в поддельномбетоне. "Фундаментальное сердце духа и Вселенной может отдыхать, - подумал он,- это все туфта". С другой стороны, нельзя было отрицать, что по сравнениюс этим проворным кораблем "Золотое сердце" казалось детской коляской. Он вскочил с дивана. Отряхнулся. Глянул на Артура - тот тихо напевалсебе под нос. Глянул на экран - и не узнал ни единого созвездия. Глянул наСлартибартфаста. - Какое расстояние мы сейчас преодолели? - спросил Форд. - Примерно... - задумался Слартибартфаст, - примерно две трети диаметрагалактического диска. Грубо говоря, конечно. Да, сказал бы я, около двухтретей. - Странное это дело, - тихо проговорил Артур, - чем быстрее и дальшепутешествуешь по Галактике, тем менее важным кажется твое местоположение вней, и тебя охватывает глубокое, точнее, опустелое чувство... этогосамого... - Да, очень странно, - согласился Форд. - А куда мы держим путь? - Мы держим путь, - объявил Слартибартфаст, - на битву с Древним ЗломВселенной. - А где ты собираешься нас высадить? - Мне понадобится ваша помощь. - Круто. Послушай, ты можешь подбросить нас до одного веселенькогоместечка, сейчас вспомню название, там можно чудесно надраться подкакую-нибудь жутенькую музычку. Погоди, сейчас уточню. - Он вытащил"Путеводитель" и просмотрел по диагонали страницы указателя, специальнопосвященные вопросам секса, наркотиков и рок-н-ролла. - Из мглы времен восстало великое проклятие, - сказал Слартибартфаст. - Да, бывает, - заметил Форд. - А-а, - воскликнул он, сосредоточившисьна первом попавшемся имени. - Эксцентрика Гамбитус, ты ее когда-нибудьвидел? Троегрудая путана с Эротикона-6. Поговаривают, что у нее эрогенныезоны начинаются милях в четырех от тела как такового. По-моему, врут. Ясчитаю, что в пяти. - Сие проклятие, - не унимался Слартибартфаст, - пройдет по Галактике согнем и мечом. И может статься, приведет к безвременной гибели всюВселенную. Я не шучу. - Хорошенькая перспектива, - заметил Форд. - Надеюсь, когда до этогодойдет, я буду в стельку пьян. Во-от, - добавил он, тыча пальцем в экран"Путеводителя", - вот воистину жуткое местечко. Туда-то мы и отправимся.Что скажешь, Артур? Очнись, перестань бурчать свои мантры. Дело есть. Артур привстал с дивана и помотал головой: - Куда мы летим? - На битву с Древним... - Замнем, - вмешался Форд. - Артур, мы бороздим Галактику в поискахразвлечений. Тебе это по силам? - Что это Слартибартфаст так волнуется? - спросил Артур. - Да так, ничего особенного, - сказал Форд. - Грядет катастрофа, - заявил Слартибартфаст. - Пойдемте, - добавил онс неожиданной властностью, - я должен вам многое показать и поведать. Он прошел к зеленой винтовой лестнице из кованого железа, непонятнозачем помещенной в середине рубки, и начал всходить по ней. Артур хмуропоплелся за ним. Форд, надувшись, засунул "Путеводитель" назад в сумку. - У меня врачи нашли недоразвитость гланды общественного долга иврожденный порок морального ядра личности, - пробормотал он под нос, - нуразве мне можно доверить спасение Вселенной, сами посудите? И тем не менее поднялся по лестнице вслед за сотоварищами. Наверху их глазам предстала совершенно бредовая картина. Во всякомслучае, такой она казалась на первый взгляд. Замотав головой. Форд закрыллицо руками и нечаянно отфутболил к стене подвернувшийся под ногуцветочный горшок. - Основной вычислительный центр, - невозмутимо пояснил Слартибартфаст.- Здесь производятся все вычисления, обеспечивающие жизнедеятельностькорабля. Да, я в курсе, на что он похож, но в реальности это сложныйчетырехмерный топографический график целого ряда весьма замысловатыхматематических функций. - Похоже на балаган, - сказал Артур. - Я сам знаю, на что это похоже, - отрезал Слартибартфаст и вошел впресловутое помещение. Тут Артура посетила некая неясная догадка относительно смыслапредставшего перед ним зрелища, но он поспешил ее отбросить. "Может либыть, что это и есть истинное устройство Вселенной? - вопросил он себя. -Нет, чушь какая-то... Это было бы абсурднее, еще абсурднее..." И замялся.Большую часть всех абсурдных вещей, какие приходили ему в голову, он ужеповидал наяву. А эта была не хуже прочих. Большой стеклянный ящик, этакий аквариум - точнее, целая комната. В ней стоял стол. Длинный стол. Вокруг него - около дюжины стульев.Венских. Стол был покрыт скатертью - неказистой скатертью в красную ибелую клетку, на которой кое-где зияли прожженные дыры - положение всякойиз них, по-видимому, имело глубокий математический смысл. А на скатерти пребывало с полдюжины тарелок с недоеденными итальянскимикушаньями. Им составляли компанию недоеденные ломти хлеба и недопитыебокалы вина. Всеми этими причиндалами вяло манипулировали роботы. Все это было искусственным. Робот-официант, робот-буфетчик иробот-метрдотель обслуживали роботов-клиентов. Искусственная мебель,искусственная скатерть. И каждая частичка еды была, по-видимому, наделенавсеми механическими свойствами, например, "цыпленка-алла-романа", на делеим не будучи. И все двигалось, приплясывало, трепыхалось. Этакий замысловатый балетменю, счетов, бумажников, чековых книжек, кредитных карточек, часов,карандашей и бумажных салфеток. Последние все время так и рвались в полет,но почему-то все же оставались на месте. Слартибартфаст быстрым шагом вошел в "аквариум" и, судя по всему,затеял какой-то пустой разговор с метрдотелем, а один из роботов-клиентов,авторазмякающая модель, меж тем тихо сполз под стол, не переставаярассказывать, что именно собирается сделать с неким типом из-за некойдевушки. Слартибартфаст занял освободившееся благодаря этому происшествию местои окинул суровым взглядом меню. Темп застольных манипуляций неуловимо ускорился. Вспыхнули споры,посетители кинулись рисовать на салфетках иллюстрации своей правоты. Онидико жестикулировали и пытались сравнивать свои порции курятины с чужими.Рука официанта заскользила по листкам блокнота с недостижимым для человекапроворством, а затем еще быстрее, так что в глазах зарябило. Темп всевозрастал. Вскоре всех собравшихся обуяла необыкновенная, настоятельнаявежливость. Не прошло и нескольких секунд, как внезапно было достигнутосогласие. Новая вибрация сотрясла корабль. Слартибартфаст покинул стеклянную комнату. - Бистроматика, - пояснил он. - Самая мощная из известных паранаукевычислительных сил. А теперь - в Зал информационных иллюзий. Форд с Артуром поспешили за ним как околдованные.7 Бистроматическая тяга - это чудесный новый способ преодолениянеобъятных космических расстояний без необходимости затевать опасный флиртсо всякими там факторами невероятности. Бистроматика как таковая являет собой революционно-новый подход кинтерпретации поведения чисел. Подобно открытию Эйнштейна, что время неесть абсолют, но зависит от движения наблюдателя в пространстве, апространство не есть абсолют, ибо зависит от движения наблюдателя вовремени, ныне установлено, что числа не абсолютны, но зависят от движениянаблюдателя в ресторанах. Первое не-абсолютное число - это число людей, на которое заказанстолик. Оно меняется в период первых трех телефонных звонков в ресторан, апотом, как выясняется, и отдаленно не совпадает с истинным числомявившихся на ужин, а также с количеством людей, которые присоединяются кним после спектакля/концерта/матча/вечеринки, и с количеством людей,которые спешат ретироваться при виде новоприбывших. Второе не-абсолютное число - это оговоренный час сбора приглашенных,который, как ныне известно, представляет собой одно из сложнейшихматематических понятий - реситуасексулузон, число, о котором суверенностью можно сказать лишь одно - оно равно чему угодно, только несамому себе. Другими словами, оговоренный час сбора - этоодин-единственный момент времени, в который абсолютно невозможно появлениелюбого из членов компании. В настоящее время реситуасексулузоны играютключевую роль во многих отраслях математики, в том числе в статистике ибухгалтерии, а также являются элементами основных уравнений, управляющихгенерацией ННП-поля. Третий и самый загадочный образчик не-абсолютности кроется всоотношении между количеством включенных в счет блюд, стоимостью каждогоблюда, числом людей за столом и суммой, которую каждый из них готовзаплатить (количество людей, которые действительно прихватили с собойденьги - лишь субфеномен вышеуказанного поля). Досадные раздоры, обычно начинающиеся на этом этапе, испокон векуоставались вне поля зрения науки просто потому, что никто не воспринималих всерьез. Эти проблемы обычно относили на счет таких абстракций, каквежливость, грубость, скупость, задиристость, усталость, эмоциональностьили поздний час. Причем наутро участники напрочь забывали о произошедшем.Разумеется, никто и не подвергал эти проблемы лабораторному анализу,поскольку в лабораториях такого не случалось - во всяком случае, вприличных, которым можно верить. Только пришествие карманных компьютеров пролило свет наумопомрачительную истину. Вот она: Числа, записываемые в счета на территории ресторанов, не подчиняютсяматематическим законам, которые управляют числами, записываемыми на любыхдругих листках бумаги в любых других уголках Вселенной. Этот простой факт вызвал бурю в научном мире. Произошла настоящаяреволюция. Хорошие рестораны стали ареной стольких математическихконференций, что многие из лучших умов своего времени скончались оттучности и сердечных болезней, что отбросило теоретическую математику намного лет назад. Однако постепенно люди начали осознавать смысл этого тезиса. Вначале онказался слишком голым, слишком безумным, слишком похожим на те, о которыхчеловек с улицы сказал бы: "Ну как же, я и сам до этого давно ужедодумался". Затем были изобретены словоформы типа"Интерактивно-субъективное моделирование", и все смогли вздохнуть спокойнои заняться делом. Маленькие группки монахов, которые взяли за обычай болтаться околокрупных научных институтов и петь странные псалмы во имя идеи, чтоВселенная - лишь крупица ее собственного воображения, куда-то сгинулипосле того, как получили от правительства дотацию на организацию уличныхпредставлений.8 - При передвижении по космосу, знаете ли... - проговорилСлартибартфаст, возясь с оборудованием Зала информационных иллюзий, -...при передвижении по космосу... - Не договорив, он принялся озираться посторонам. После фантасмагорического балагана "основного вычислительного центра"Зал информационных иллюзий был настоящим отдохновением для глаз. В нем небыло ничего. Ни информации, ни иллюзий - только они трое, белые стены данесколько мелких устройств, которые, по-видимому, следовало подключить кнекой розетке. Ее-то и пытался найти Слартибартфаст. - Ну и? - тревожно вопросил Артур. Он заразился у Слартибартфастабеспокойством, хоть и не понимал его причин. - Что "ну и"? - поинтересовался старец. - Вы начали говорить... Слартибартфаст пронзительно взглянул на него и заявил: - Числа - настоящий бич божий. После чего возобновил розыски. Артур мудро кивнул сам себе. Однако через некоторое время до негодошло, что он недалеко продвинулся и все же следует спросить: "Это в какомплане?" - При передвижении по космосу, - повторил Слартибартфаст, - числа -настоящий бич божий. Артур опять кивнул и умоляюще покосился на Форда, но тот репетировалмину униженного и оскорбленного - не без успеха. - Я только, - продолжил Слартибартфаст со вздохом, - я только хотелупредить ваш вопрос и заранее пояснить, почему на моем корабле всевычисления производятся в блокноте официанта. Артур наморщил лоб: - А почему на вашем корабле все вычисления... - И прикусил язык. Слартибартфаст сказал: - Потому что при передвижении по космосу числа - настоящий бич божий. -Чувствуя, что собеседники все еще недоумевают, он снизошел до разъяснений:- Слушайте. У официанта в блокноте числа пляшут. Вы наверняка сталкивалисьс этим феноменом в жизни. - Ну... - У официанта в блокноте реальное и ирреальное вступают впротивоборство на столь глубинном уровне, что одно переходит в другое инаоборот, благодаря чему возможно практически все при соблюденииопределенных принципов. - А что это за принципы? - Сформулировать их невозможно, - сказал Слартибартфаст. - Собственно,невозможность их формулирования и есть один из самих этих принципов.Странно, но факт. По крайней мере мне это кажется странным, - добавил он,- а то, что это факт, я знаю по опыту. Тут он обнаружил в стене искомое отверстие и с хрустом воткнул в неговилку прибора. - Не пугайтесь, - сказал он и немедленно испуганно воззрился на прибор,- это... Конца его фразы Форд с Артуром не услышали, ибо в этот момент корабль,в котором они находились, просто испарился. Из тьмы прямо на них вылетел,изрыгая лазерный огонь, боевой звездокрейсер размером с небольшойпромышленный город. Слепящий свет, подобно цунами, захлестнул мрак и откатился, унося ссобой большой кусок планеты, что висела прямо под их ногами. Форд с Артуром так и обмерли, подавившись собственным воплем.9 Другая планета, другой рассвет совсем другого дня. Неслышно появилась узенькая серебряная каемка ранней зари. Несколько биллионов триллионов тонн сверхразогретых, лопающихся ядерводорода медленно вознеслись над горизонтом, прикинувшись при этоммаленькими, холодными и чуточку сырыми. В каждом рассвете есть миг, когда свет не льется вниз, а парит, миг,когда возможно чудо. У всего мира перехватывает дыхание. Этот миг пришел и миновал без происшествий, как и бывало обычно на ЗетеПрутивнобендзы. Над болотами расстилался туман, обесцвечивая деревья, обращая высокиезаросли осоки в сплошные стены. Туман висел неподвижно, точно то самоеперехваченное на полдороге дыхание. Ничто не шевелилось. Царила тишина. Солнце нехотя попыталось одолеть туман, пробуя то тут добавить немножкотепла, то вон туда запустить несколько лучиков, но, судя по всему, сегодняего ожидала очередная тягомотная прогулка от горизонта до горизонта. По-прежнему ничто не шевелилось. И тишина без конца. На Зете Прутивнобендзы целые дни подобной бездвижности случались оченьчасто, и этот обещал ничем не отличаться от прочих. Спустя четырнадцать часов солнце хмуро опустилось за противоположныйгоризонт с чувством зазря потраченного труда. А спустя еще несколько часов вылезло вновь, расправило плечи и опятьпринялось карабкаться вверх по небу. Однако на сей раз внизу что-то происходило. Какой-то матрасс только чтоповстречался с каким-то роботом. - Здравствуйте, робот, - поздоровался матрасс. - Фгм, - произнес робот и вернулся к своему занятию, а именно оченьмедленному хождению по очень маленькому кругу. - Вам весело? - спросил матрасс. Робот, остановившись, уставился на матрасса. С большим ехидством.Однако матрасс попался какой-то уж очень глупый и лишь воззрился на него вответ круглыми глазами. Досчитав про себя до десяти значительных десятеричных концептов (тоесть отмерив паузу, призванную выразить общее презрение ко всем матрассами самой идее матрассности), робот вновь принялся описывать миниатюрныекруги. - Мы могли бы побеседовать, - сказал матрасе, - хотите? Матрасс был крупный, по-видимому, один из лучших в своем роде. В нашевремя мало что производится на фабриках, поскольку в бесконечно огромнойВселенной - например, в нашей - большинство вещей и предметов, какиетолько может вообразить человек (а также масса абсолютно невообразимых),где-нибудь да произрастает само. Недавно был открыт лес, где почти все деревья в качестве плодов даютотвертки с храповиком. Жизненный цикл отвертки с храповиком весьмазанятен. После сбора ее следует положить в темный пыльный ящик и нетрогать много лет. Затем однажды ночью она внезапно созревает, отбрасываетвнешнюю оболочку, которая рассыпается в прах, и выходит на свет божий вобличье крайне загадочного маленького металлического предмета с фланцами собоих концов, чем-то вроде дырки под винт и чем-то вроде гребешка. Когдаее находят, то выкидывают на помойку. Никто не знает, что за радостьнаходит отвертка в подобной жизни. Вероятно, природа - в своей безмерноймудрости - работает над этим. Также никому не известно, что за радость находят в своем образе жизниматрассы. Это крупные, благодушные, чехольно-пружинные существа, живущиетихой, уединенной жизнью в болотах Зеты Прутивнобендзы. Многие их нихпопадаются в силки охотников, после чего их убивают, высушивают,экспортируют и кладут на кровати, чтобы люди на них спали. Ни одногоматрасса это, по-видимому, не удручает. Всех их зовут одинаково - Зем. - Нет, - заявил Марвин. - Я - Зем, - представился матрасс. - Мы могли бы перекинуться словечкомо погоде. Марвин отвлекся от своего утомительного кругового обхода. - Роса, - заметил он, - выпала сегодня на растительность с редкостноотвратительным хлюпающим звуком. И вновь зашагал. По-видимому, это словесное излияние вдохновило его нановый взлет к высотам уныния и отчаяния. Он упорно работал суставами. Будьу него зубы, он скрипел бы ими. Но зубы ему не требовались. Все было ясноиз самой его походки. Матрасс флепал вокруг него. Глагол "флепать" обозначает действие,посильное лишь живым матрассам на болоте, чем и объясняетсямалораспространенность этого слова. Он флепал сочувственно, активно колышапри этом воду. Гладь болота украсилась очаровательными пузырьками. Робкийсолнечный луч, случайно пробившийся сквозь туман, высветил синие и белыеполоски на шкуре матрасса, чем немало его напугал. Марвин шагал. - Видимо, вы поглощены размышлениями, - плучительно сказал матрасс. - Глубже, чем вы можете вообразить, - процедил Марвин. - Мощность моеймыслительной деятельности на всех ее уровнях и во всех ее аспектах стольже безгранична, как бескрайние просторы самой Вселенной. И только мощностьмоего блока счастья подкачала. Хлюп, хлюп - шагал он по болоту. - Мощность моего блока счастья, - пояснил он, - можно уместить вспичечный коробок. Не вынимая спичек. Матрасс момнухнул. Это звук, который издают живые матрассы в своейестественной среде обитания, приняв близко к сердцу чью-то повесть ожизненной драме. Другое значение этого слова (согласно "УльтраполномуМаксимегалонскому словарю всех возможных языков и наречий") - это звук,который вырвался у Его Светлости лорда Соньвальтяпа Пустецийского, когдадо него дошло, что он второй год подряд позабыл о дне рождения своей жены.Поскольку в истории был лишь один Его Светлость лорд СоньвальтяпПустецийский, да и тот умер холостяком, слово употребляется лишь вотрицательном или в гипотетическом смысле. Ширится мнение, что"Максимегалонский словарь" не заслуживает целого полка грузовиков, которыйиспользуется для транспортировки его микрофильмированной версии. Как нистранно, за пределами словаря осталось слово "плучительно", означающеепросто-напросто "с плучительностью". Матрасс момнухнул еще раз. - Осмелюсь заметить, что ваши диоды полны глубокой печали, - влючал он(чтобы узнать значение слова "влючать", купите либо трактат "Речь жителейболот Прутивнобендзы" - имеется на любом складе уцененных книг, либо"Максимегалонский словарь", чем страшно порадуете университет, вынужденныйотводить под его хранение свою драгоценную автостоянку), - и это меняочень огорчает. Попытайтесь взять пример с нас, матрассов. Мы живем тихой,уединенной жизнью на болоте, радостно флепаем и влючим, а на сыростьсмотрим плучительными глазами. Некоторые из нас гибнут от рук охотников,но, поскольку всех нас зовут Земами, утраты проходят незамеченными, имомнуханье таким образом остается минимальным. Почему вы ходите кругами? - Потому что у меня нога завязла, - сказал Марвин без обиняков. - На мой взгляд, - сказал матрасс, сочувственно рассматриваявышеуказанную конечность, - это не такая уж замечательная нога. - Вы правы, - сказал Марвин. - Ву-ун, - заметил матрасс. - Что я и ожидал услышать, - продолжил Марвин, - а также я ожидаюузнать, что идея робота с искусственной ногой вас немало забавляет. Можетерассказать это вместо анекдота своим друзьям Зему и Зему при первой жевстрече - они животики надорвут, если я их знаю. (Естественно, я не знаюих лично, но я знаю природу всех органических живых существ, и гораздоболее досконально, чем хотел бы.) Ха! О, жизнь моя - жестянка, жестянка начервячном ходу! И снова побрел вокруг своей тонкой стальной ноги-протеза, котораявращалась в грязи, но никак не поддавалась. - Но зачем вы все ходите и ходите кругами? - спросил матрасс. - Выражаю свою позицию, - процедил Марвин, не переставая описывать кругза кругом. - Считайте, что вы ее уже выразили, мой дорогой друг, - флюрбнулматрасс, - считайте, что вы ее уже выразили. - Еще миллион лет, - заявил Марвин, - еще миллиончик. Тогда я попробуюходить задом наперед. Из чистой любви к переменам, сами понимаете. Всеми фибрами своего пружинного сознания матрасс чувствовал, что роботгорячо мечтает, чтобы его спросили, давно ли он совершает это бесплодное ибессмысленное топтание. Что матрасс и сделал, испустив еще одно легкоефлюпчание. - О, сущие пустяки. Примерно одну целую и пять десятых миллиона единицвремени. Около того, - сказал Марвин надменно. - Ну же, спросите, небывает ли мне скучно. Матрасс спросил. Марвин не удостоил его ответа и лишь с усиленной демонстративностьюзаработал суставами. - Однажды мне довелось произнести речь, - сказал он внезапно, как быбезо всякой связи с предыдущим. - Возможно, до вас не сразу дойдет, чтоименно навело меня на это воспоминание, - таков уж мой мозг. Скорость егофункционирования феноменальна. Если грубо округлить параметры, я втридцать биллионов раз интеллектуальнее вас. Для примера - задумайтечисло, любое число. - Э-э, пять, - сказал матрасс. - Неверно, - пробурчал Марвин. - Вот видите? Это произвело на матрасса весьма сильное впечатление. Он осознал, чтоудостоился знакомства с носителем незаурядного ума. Матрасс зауйломикал сголовы до пят, отчего гладь мелкой, заросшей ряской протоки подернуласьвосторженной рябью. А потом даже гумкнул от избытка чувств. - Расскажите о речи, которую вам однажды довелось произнести, -взмолился он. - Жду с нетерпением! - Она была принята очень плохо, - сказал Марвин, - по многим причинам.Я выступил с ней, - тут он сделал паузу, чтобы сделать неуклюжий жестсвоей здоровой рукой (относительно здоровой по сравнению с другой, наглухоприваренной к его корпусу слева), - во-он там, примерно в миле отсюда. Еле-еле - подчеркнуто еле-еле - удерживая на весу руку, он простер ее кучастку болота за туманом и зарослями, удивительно похожему на все другиеучастки болота. - Вон там, - повторил он. - Тогда я был в некотором смыслезнаменитостью. Матрасс пришел в возбуждение. Он никогда не слышал, чтобы на ЗетеПрутивнобендзы выступали с речами, а тем более знаменитости. С его шкурки,заплимтавшей от умиления, во все стороны полетели брызги воды. Затем он совершил нечто, что матрассы обычно делать ленятся. Собрав всесилы, он выпрямил свое длинное тело, встал на дыбы и несколько секундпростоял на цыпочках, вглядываясь в туман. Он увидел место, указанноеМарвином, и не был разочарован, осознав, что оно в точности похоже на всеостальные участки болота. Тут силы матрасса иссякли, и он флюмкнулсяобратно в протоку, обрушив на Марвина струю мокрой тины с водорослями имхом. - Мне довелось побыть знаменитостью, - скорбно завывал робот, - совсемнедолго благодаря моему чудесному и весьма досадному спасению от удела,сравнимого разве что с такой удачей, как гибель в сердце пылающей звезды.По моему состоянию вы можете заключить, что я едва спасся. Меня выручилсборщик металлолома - можете себе это представить? Меня, мозг масштаба...ну да ладно. Он сделал несколько яростных шагов. - И он же снабдил меня этим протезом. Каков мерзавец? И продал меня вПсихозоопарк. Я стал звездой экспозиции. Меня заставляли сидеть на ящике ирассказывать мою историю, а зрители уговаривали меня приободриться имыслить позитивно. "Брось дуться, лапочка робот! - кричали они. - Ну-ка,улыбочку, усмешечку!" Я разъяснял, что для того, чтобы мое лицо исказилаулыбка, нужно отнести его в мастерскую и часа два поработать над нимкувалдой. Эта фраза проходила на ура. - Речь, - взмолился матрасс. - Жду с нетерпением вашего рассказа о речина болоте. - Над болотами был сооружен мост. Гипермост с кибернетическиминтеллектом, во много сотен миль длиной, по которому должны былиперебираться через болото ионные багги и товарные составы. - Мост? - не поверил своим ушам матрасс. - Здесь, на болоте? - Мост, - подтвердил Марвин. - Здесь, на болоте. Он был призванвоскресить экономику системы Прутивнобендзы, напрочь подорванную расходамина его строительство. Они попросили меня открыть мост. Бедные кретины. Начал моросить дождь. Мелкие капли едва просачивались сквозь туман. - Я стоял на центральной платформе. В обе стороны, на сотни миль передомной и на сотни миль позади меня, тянулось полотно моста. - И он сверкал? - воскликнул очарованный матрасс. - Сверкал-сверкал. - Он гордо возносился над водами? - Да, он гордо возносился над водами. - Серебряной нитью пронзал незримый туман и скрывался за горизонтом? - Еще как, - процедил Марвин. - Вы хотите дослушать эту историю иличто? - Мне хотелось бы услышать вашу речь, - заявил матрасс. - Вот что я сказал. Я сказал: "Я хотел бы сказать, что выступить наоткрытии этого моста для меня большая честь, радость и удача, но не могу -все мои цепи лжи вышли из строя. Я ненавижу и презираю вас всех. На семразрешите объявить это злополучное киберсооружение открытым для бездумныхиздевательств всякого, кого понесет нелегкая ступить на него". И яподключился к цепи открытия моста. Марвин помедлил, отдавшись воспоминаниям. Матрасс клюшивал и фнукивал. А также флепал, гумкал и уйломикивал. Этопоследнее он совершал с большой плучительностью. - Ву-ун, - враднул он наконец. - И это было величественное зрелище? - Довольно величественное. Весь мост, мост длинный, титано-чугунный, натысячу миль, моментально свернул свое сверкающее полотно и с плачемутопился в трясине, унося с собой всех до последнего прутивнобендзянина. На миг воцарилась скорбная тишина, но тут же ее нарушил громкий ропот(будто сотня тысяч невидимых людей вымолвила: "Уф!"), и с небес, точнопушинки с одуванчика, посыпались белые роботы. Правда, роботы сыпались неабы как, а четким военным строем. На миг болото буквально вскипело: роботывсе разом накинулись на Марвина, оторвали его ногу-протез и вознеслисьобратно на свой корабль, который вымолвил: "Фу!" - Вот видите, с какими издевательствами мне приходится смиряться? -сказал Марвин момишкающему матрассу. И вдруг роботы вернулись, снова начался кавардак, и на этот раз послеих отлета матрасс остался на болоте один. Он зафлепал туда-сюда,ошеломленный и взволнованный. Он чуть не взлел со страху. Он встал надыбы, чтобы заглянуть за заросли, но смотреть было не на что. Ни робота,ни сверкающего моста, ни корабля - одни камыши да ряска. Он прислушался,но в свист ветра вплетались лишь привычные голоса полусумасшедшихэнтомологов, перекликающихся через мрачную трясину.10 Тело Артура Дента завертелось. Окружающая его Вселенная распалась на мириады блестящих осколков, икаждый осколочек тихо вращался в пустоте, отражая своей серебряной кожейвсе то же жуткое пиршество огня и смерти. А потом тьма позади Вселенной взорвалась, и каждый лоскуток тьмыобернулся косматым дымом преисподней. А потом и ничто, что находилось позади тьмы позади Вселенной, тожераскололось вдребезги, а за этим ничто позади тьмы позади расколошмаченнойВселенной возникла черная фигура человека-исполина, который произносилисполинские слова. - То были, - проговорила фигура, восседающая в исполинском мягкомкресле, - криккитские войны, величайшая катастрофа в истории нашейГалактики. То, что вы испытали... Слартибартфаст, проплывая мимо, помахал Артуру рукой. - Это только документальный фильм, - вскричал он. - Не лучшее егоместо. Извините, Бога ради, никак не найду клавишу перемотки... - ...это удел биллионов биллионов невинных... - Ни в коем случае, - прокричал Слартибартфаст, вновь проплывая мимо ияростно возясь с устройством, которое раньше воткнул в стену Залаинформационных иллюзий; при ближайшем рассмотрении Артур сообразил, чтооно по-прежнему торчало в стене, - не соглашайтесь ничего покупать. - ...людей, существ, ваших братьев по разуму... Взметнулась музыка - музыка под стать зрелищу, исполинская.Колоссальные аккорды. А за спиной человека из исполинских клубов мглыстали постепенно вырисовываться три высоких столба. - ...это их жизненный, а чаще предсмертный опыт. Задумайтесь об этом,друзья мои. И давайте хранить память о том - через несколько минут яподскажу вам, как это сделать, - что до криккитских войн Галактика былачудо как хороша. То была счастливая Галактика! Колоссальные аккорды ошалели от собственной весомости. - Счастливая Галактика, друзья мои, а образ ее - Трикетная Калитка! Теперь три столба различались ясно. Три столба с двумя поперечинами.Эта композиция почему-то показалась Артуру до идиотизма знакомой. - Три столба, - гремел мужчина. - Стальной Столб - символ Силы и МощиГалактики! Лучи света бешено заплясали на столбе слева, действительноизготовленном из стали или чего-то очень похожего. Музыка рвала и метала. - Плексигласовый Столб - символ могущества Науки и Разума Галактики! Новые лучи озарили правый, прозрачный столб, закутав его в замысловатоесветовое кружево. Артуру Денту остро захотелось мороженого. - И, - продолжал громоподобный голос, - Деревянный Столб - символ, -здесь бас слегка осип от избытка умиления, - могущества Природы иДуховности! Лучи переместились на центральный столб. Музыка бодро штурмоваланебесное царство полной несказанности. - И они поддерживают, - зашелся в истерике голос, - Золотую ПерекладинуПроцветания и Серебряную Перекладину Мира! Теперь все сооружение качалось в светящейся паутине, а музыка, ксчастью, давно исчезла за горизонтами восприятия. Над тремя столбикамисияли, слепя глаза, две перекладины. Похоже, на них восседали не тодевушки, не то ангелы. Правда, ангелы так не одеваются, точнее, нераздеваются. Внезапно воцарилась драматическая тишина. Свет померк. - Нет ни одной планеты, - отчеканил высокопрофессиональный голосведущего, - нет ни одной цивилизованной планеты в Галактике, где и в нашидни ни почитали бы этот символ. Даже у примитивных племен он таится вродовой памяти. Вот оно - то, что разрушили орды Криккита, то, что теперьдержит их планету в заточении и будет держать до скончания вечности! И вальяжным жестом мужчина извлек из воздуха модель Трикетной Калитки.О ее масштабах судить было трудно, но, по-видимому, она была около метравысотой. - Разумеется, это не подлинный ключ. Он, как известно всем, былуничтожен, развеян по извечным водоворотам пространственно-временногоконтинуума и исчез навеки. А в моих руках точная копия, изготовленнаяруками народных умельцев. Пользуясь секретами древних мастеров, они любовно смонтировали этотсувенир, который украсит ваш дом - в напоминание о павших и в знакпочтения к Галактике - нашей Галактике, - на алтарь которой они положилисвои жизни... Тут мимо вновь проплыл Слартибартфаст. - Уф, нащупал, - сообщил он. - Сейчас промотаем всю эту чушь. Главное -не кивайте ему! - А теперь преклоним наши головы в знак оплаты, - произнес голос, апотом пробормотал ту же фразу гораздо быстрее и задом наперед. Огни зажглись и потухли, столбы исчезли, мужчина, пятясь, растворился впустоте, а Вселенная проворно сложилась обратно в привычную картину. - Уловили суть? - спросил Слартибартфаст. - Я изумлен, - сказал Артур, - и потрясен. - А я спал, - заявил вынырнувший откуда-то Форд. - Было что-тоинтересное? И вновь они балансировали на краю ужасно высокого утеса. Ветер обдувалбухту, где останки одной из крупнейших и мощнейших космических флотилий вистории Галактики поспешно превращались из пепла в исходное состояние.Грязно-розовое небо померкло, посинело, вновь окуталось мраком. Клубы дымаструились с небосклона и влезали обратно в корабли. Теперь события мелькали задом наперед с почти неподвластной глазубыстротой, и, когда вскорости огромный боевой звездокрейсер сбежал от них,точно они показали ему "козу", Форд с Артуром едва успели сообразить, чтоэто и есть момент, когда они подключились к инфоиллюзии. Но теперь все происходило слишком уж молниеносно - сплошноевидеотактильное пятно, которое волокло их сквозь века галактическойистории, крутясь, дергаясь, мерцая. Звук превратился в монотонный звон вушах. Периодически в головокружительном мельтешений событий они выделяли,скорее чутьем, чем зрением, ужасные катастрофы, кошмарные преступления,катаклизмы, и всегда они были связаны с определенными, вновь и вновьвозникающими образами - единственными, которые ясно выступали избеспорядочной лавины исторических фактов: крикетная калитка, твердыйкрасный мячик, беспощадные белые роботы, а также нечто смутное - что-тотемное, закрытое облаками. Также эта стремительная гонка по водопадам времени подарила им еще одночеткое ощущение. Если последовательность размеренных щелчков, записанную на пленку,прокручивать с ускорением, одиночные щелчки постепенно сольются впостоянный, повышающийся тон. Аналогично последовательность отдельныхвпечатлений сливалась тут в единое чувство - хотя на чувство оно как-то непоходило. Если это и было чувство, то абсолютно бесчувственное. То быланенависть, слепая ненависть. Она была холодна - и то был не ледяной хладльда, но холод стены. Она была безлична - не как неизвестно чей злобныйвопль в толпе, но как отпечатанный на принтере квиток за неправильнуюпарковку. И она была смертельно опасна - и вновь не на манер ножа илипули, но наподобие кирпичной стены поперек шоссе. И аналогично повышающемуся тону, который, забираясь все выше и выше,будет по дороге менять характер и обретать мелодичность, так и этобесчувственное чувство возвысилось до невыносимого, если и немого, вопля.Внезапно почудилось, что это вопль вины и отчаяния. И так же внезапно оно стихло. В вечерней тиши они стояли на вершине холма. Солнце клонилось к закату. Вокруг них расстилались нежно-зеленые поля и луга. Птицы выражали впеснях свое мнение обо всем этом - по-видимому, благоприятное. Невдалекеслышались голоса играющих детей, а чуть подальше в раннем сумраке виднелсянебольшой городок. Похоже, в основном он состоял из низеньких зданий, построенных избелого камня. На горизонте маячили симпатичные круглые холмы. Солнце почти закатилось. Словно ниоткуда, зазвучала музыка. Слартибартфаст дернул за ручку, иона умолкла. Какой-то голос произнес: "Это..." Слартибартфаст дернул за ручку, и онумолк. - Я сам вам поясню, - прошептал старец. То был мирный край. Артур пришел в безмятежное настроение. Даже Форд,похоже, повеселел. Они немного прошли в сторону города, и инфоиллюзиятравы приятно пружинила под ногами, а инфоиллюзии цветов безупречноблагоухали. И только Слартибартфаст ежился, точно ему было не по себе. Старец остановился и поднял глаза к небу. Артуру пришло в голову, что раз они добрались до конца, точнее, доначала всех ужасов, которые смутно пережили, сейчас должна стрястись беда.Ему не хотелось думать, что эту идиллическую страну постигнет несчастье.Он тоже задрал голову. В небе ничего не было. - Что, неужели сейчас на это место нападут? - спросил он. Он сознавал,что находится внутри фильма, но все равно нервничал. - Никто на это место не нападет, - сказал Слартибартфаст с неожиданнымволнением в голосе. - Это исток всему. Это та самая планета и есть.Криккит. Он уставился вверх. Небосвод, от горизонта до горизонта, с востока до запада, с севера доюга, был абсолютно черен.11 Топ-топ. Шшшшрр. - Рада быть полезной. - Затвори пасть. - Спасибо. Топ-топ-топ-топ-топ. Шшшшрр. - Спасибо, что осчастливили простую скромную дверцу. - Чтоб твои диоды сгнили и выпали. - Спасибо. Вам того же. Топ-топ-топ-топ. Шшшшрр. - Польщена честью раскрыться перед вами... - Сгинь. - ...и премного довольна вновь затвориться с сознанием выполненногодолга. - Сгинь, тебе говорят, дурилка пластиковая. - Спасибо за внимание. Топ-топ-топ-топ. - Уф! Зафод остановился. Он уже много дней шлялся, не зная покоя, по"Золотому сердцу", но еще не было случая, чтобы какая-нибудь дверьсказала: "Уф!" Да и сейчас он был почти уверен, что "Уф!" исходило не отдвери. Не характерное для дверной речи выражение. Чересчур осмысленное илаконичное. Кроме того, в звездолете просто не нашлось бы столько дверей -пресловутое "уф" прозвучало так, будто его произнесли сто тысяч человекразом. А ведь Зафод был на борту один. Было темно. Зафод отключил большинство второстепенных систем имеханизмов. Корабль лениво дрейфовал где-то в галактической глуши,окруженный чернильно-черной пучиной космоса. Откуда здесь взяться сотнетысяч людей и что они хотели сказать этим своим "Уф!"? Зафод огляделся по сторонам - то есть взглянул в оба конца коридора. Итам и сям царил глухой мрак. Только тускло-розовые каемки вокруг дверей,мерцавшие в такт их речам, - Зафоду так и не удалось придумать, какзаткнуть им глотки. Свет он выключил, чтобы его головы не видели друг дружку, поскольку обевыглядели довольно погано - с самого того момента, когда Зафод сдурузаглянул к себе в душу. Идиот, идиот и еще раз кретин. Дело было поздно ночью - что правда, то правда. Денек выдался тяжелый - тоже правда. Музыка, доносившаяся из бортовых динамиков, рвала душу - ничего тут неподелаешь. И само собой разумеется, он был слегка пьян. Другими словами, имелись в наличии все предпосылки для приступасамокопания, но, как показала жизнь, поддаваться ему никак не следовало. И теперь, стоя в молчании и одиночестве посреди темного коридора, онсодрогнулся при воспоминании о содеянном. Левая голова посмотрела влево, аправая - вправо, и обе решили, что следует отправиться куда глаза глядят. Он напряг слух, но больше ничего не слышалось. Одно-единственное "Уф!", и все тут. Зачем это понадобилось притаскивать сюда сто тысяч человек ради такойерунды? Он нервно двинулся в сторону рубки. По крайней мере там он будетчувствовать себя во всеоружии. И тут же остановился. В таком настроении коружию лучше не прикасаться. Он вновь задумался о происшедшем. Первым потрясением для него былооткрытие, что у него имеется душа как таковая. Правда, он всегда подозревал о ее существовании, поскольку обладалполным комплектом стандартных органов (и даже двойным - кое-каких), но,внезапно обнаружив в глубине своего существа эту затаившуюся зверюшку, былкрайне шокирован. А потом был еще более крайне шокирован тем, что она оказалась, мягкоговоря, не столь мила и очаровательна, сколь полагалось бы такомучеловеку, как он. Он почувствовал себя ограбленным. После чего задумался, а настолько ли хорош, как ему кажется, - и,испытав новое потрясение, едва не уронил стакан (полный). И поторопилсяопустошить его, пока не случилось чего похуже. Затем поспешил влить в себяеще один - пусть догонит первый и составит ему компанию. - Свобода, - произнес он вслух. Тут в рубку вошла Триллиан и произнесла несколько комплиментов свободе. - Не могу я с ней сжиться, - мрачно вымолвил он и выслал в свой желудоктретий стакан: пусть найдет второй и выяснит, почему тот еще не доложил оздоровье первого. После чего подозрительно обозрел двух Триллиан и пришелк выводу, что та, что справа, ему больше по вкусу. Зафод влил еще стакан в свою другую глотку. Стратегия заключалась втом, чтобы он перехватил предыдущий у скрещения дорог, и пустьсоединенными силами поднимут дух второго. Затем пусть отправляются всевтроем на поиски первого, поговорят с ним по-людски, споют емуколыбельную, что ли. Не будучи уверен в понятливости четвертого стакана, он послал за нимпятый с дополнительными пояснениями и шестой чисто ради моральнойподдержки. - Ты слишком много пьешь, - сказала Триллиан. Пытаясь совместить четырех Триллиан в единый образ, его головыстолкнулись лбами. Он плюнул на это занятие и, переведя взгляд нанавигационный экран, ахнул при виде беспрецедентного полчища звезд. - Приклюса и чудесения, - пробормотал он. - Послушай, - промолвила Триллиан сочувственным тоном и приселарядышком, - очень даже объяснимо, что некоторое время жизнь будет казатьсятебе бесцельной. Он только пялился на нее - ему еще не доводилось видеть девушку,способную сидеть на коленях у себя самой. - Ни фига себе, - с этими словами он выпил еще стакан. - Ты завершил то, к чему шел много лет. - Я к этой фигне не шел. Я, наоборот, от нее бегал. - И все же довел это дело до конца. Зафод крякнул. В его желудке точно черти свадьбу справляли. - По-моему, это оно меня довело до ручки. Финиш. Вот он я, ЗафодБиблброкс. Куда пожелаю, туда и полечу, что на ум взбредет, то и выкину. Уменя самый классный корабль во всем известном небе, девушка, с которой уменя все чудесно... - Да? - Ну, насколько я понимаю. Я не спец по межличн... межличностнымвзаи-мо-от-но-ше-ни-ям, во... Триллиан только подняла брови. - Перед тобой мужчина в полном расцвете сил, который может сделать все,что ему захочется, вот только что-то не хочется мне ни фига, ну нифигошеньки... Он помолчал. - Порвалась, - добавил он, - ни с того ни с сего порвалась цепь причини следствий... И наперекор сказанному, неуклюже сполз под стол после еще одногостакана. Пока он отсыпался, Триллиан заглянула в бортовой экземпляр"Путеводителя". Там есть кое-какие советы по поводу пьянства. - Пейте смело, - рекомендует "Путеводитель", - и ни пуха вам ни пера. Также там советовалось заглянуть в главу о необозримости Вселенной иметодике примирения с этим фактом. Затем Триллиан набрела на главку о Хэй-Виляй, экзотическойпланете-курорте, одном из чудес Галактики. Планета Хэй-Виляй изобилует сказочно, непостижимо роскошными отелями иказино. Причем все они созданы трудами ветра и дождя - естественныйпроцесс эрозии. Вероятность подобного события равна примерно одному шансу избесконечности. Его причины остаются тайной, так как ни одному изгеофизиков, специалистов по статистике вероятностей,метеорологов-аналитиков и чудологов поездка на Хэй-Виляй не по карману. "То, что надо", - решила Триллиан, и спустя несколько часов их огромныйбелый корабль в форме кроссовки уже вальяжно спускался с небес, украшенныхжарко блестящим солнцем, к яркому космопорту-скале. Несомненно, "Золотоесердце" произвело здесь фурор, и Триллиан была польщена. Она услышала, какЗафод топочет и насвистывает где-то в недрах корабля. - Как ты там? - спросила она по внутренней связи. - Порядок, - ответил он бодро, - ужас как хорошо. - Ты где? - В туалете. - И что ты там делаешь? - Сижу. - А скоро выйдешь? - Нет, тут останусь. Часа через два стало очевидно, что Зафод тверд в своем решении, икорабль вновь поднялся в небо, даже не спустив трапа. - Охохонюшки! - воскликнул компьютер Эдди. Триллиан терпеливо кивнула, побарабанила пальцами по столу и нажалакнопку внутрисвязи: - Думаю, в веселье из-под палки ты сейчас не нуждаешься. - Видимо, нет, - ответил Зафод неизвестно откуда. - Думаю, активный спорт поможет тебе не замыкаться на собственныхпереживаниях. - Твои идеи - мои идеи, - согласился Зафод. "ДОСУГ В МИРЕ НЕСБЫТОЧНОГО" - вот какой заголовок привлек вниманиеТриллиан, когда некоторое время спустя она вновь уселась на диван с"Путеводителем". И меж тем как "Золотое сердце" неслось с невероятнойскоростью в неопределенном направлении, Триллиан прихлебывала какое-тонеудобоваримое творение нутримата и читала о том, как научиться летать. Вот что написано в "Путеводителе" об искусстве полета: Полет - это искусство, а точнее сказать, навык. Весь фокус в том, чтобы научиться швыряться своим телом в земнуюповерхность и при этом промахиваться. Попробуйте проделать это в погожий денек, рекомендует "Путеводитель". Первый этап прост. От вас требуется одно - решительно кинуться вниз, не боясь ожидающейвас физической боли. То есть больно будет, если вам не удастся промахнуться мимо земли. Большинству людей промахнуться не удается, и чем больше усилий ониприлагают, тем крупнее вероятность столкновения с землей. Безусловно, вся сложность во втором этапе - в промахивании. Главное - промахнуться мимо земли случайно. Нет смысла специальностараться пролететь мимо, поскольку это просто невозможно. Нет, вся штукав том, что на полдороге к земле вы должны на что-то отвлечься, позабыв и оперспективе падения, и о земле, и о том, как вам будет больно, если неудастся промахнуться. Весьма сложно отвлечь ваше внимание от этих трех вещей за неполнуюсекунду, которой вы располагаете. И потому большинство людей после первыхнеудач разочаровываются в этом увлекательном, зрелищном спорте. Однако же если в решающий момент вам посчастливится нежданно отвлечьсяна умопомрачительную пару ног (щупалец, ложноножек, в зависимости от вашейвидовой принадлежности и/или личных вкусов), или на взрыв бомбынеподалеку, или на внезапное явление ужасно редкого жука на соседнейбылинке - тогда-то, к своему изумлению, вы увильнете от всякогостолкновения с землей, точнее, останетесь болтаться в каких-то считанныхдюймах над ее поверхностью. Со стороны это может выглядеть несколькоглупо. В этот миг необходимо полное, глубочайшее хладнокровие. Болтайтесь над землей и парите, парите и болтайтесь. Забудьте, сколько вы весите (забудьте, что вы вообще что-то весите), ипросто позвольте ветру поднимать вас все выше. Не слушайте окружающих - ничего полезного они не скажут. Скорее всего до вас донесутся восклицания типа: "Боже праведный, ты,что, летаешь? Быть такого не может!" Жизненно важно не верить им - а то правда внезапно окажется на ихстороне. Воспаряйте все выше и выше. Потренируйтесь делать пике, вначале простое, а потом, мерно дыша, лягтев дрейф над верхушками деревьев. НИКОМУ НЕ МАШИТЕ. После нескольких удачных проб вы обнаружите, что отвлечься становитсявсе проще и проще. Затем вы освоите массу приемов по управлению своим телом в полете,регулировке скорости, выполнению маневров. Обычно фокус в том, чтобы неслишком сосредоточиваться на своих действиях, но просто пускать их насамотек, точно нечто от вас не зависящее. Также вы научитесь правильно приземляться - сразу предупредим, чтопервая попытка выйдет большущим комом. Есть частные клубы летателей, где вам помогут достичь ключевогосамозабвения. В их штате есть специальные работники с удивительными теламии воззрениями. Их задача - в решающий момент выскочить из кустов ипродемонстрировать наглядно и/или выразить словесно свою особливость.Настоящим "стопщикам" эти клубы, как правило, не по карману, но можнорекомендовать их как возможное место для временной работы. Триллиан была очарована прочитанным, но скрепя сердце решила, чтоЗафоду с его нынешним настроением лучше и не мечтать ни об уроках летания,ни о хождении пешком по горам, ни о борьбе с БрантивортигорнскимГосударственным Управлением за признание законным свидетельства о переезде- все эти занятия были перечислены под заголовком: "Досуг в миренесбыточного". Взамен она направила корабль на Аллосиманиус-Синеку, планету льдов,снега, умопомрачительных красот природы и ужасных морозов. Подъем погорным тропам со снежных равнин Лиски до вершины Хрустальных ПирамидСастантуа долог и утомителен, даже при наличии реактивных лыж и упряжкисинекских снегодавов, но открывающаяся сверху панорама: Ледники Безмолвия,мерцающие Призматические Горы и хоровод призрачных ледяных светляковвдалеке - вначале замораживает разум, а потом медленно возвышает его к ещеневиданным высотам наслаждения прекрасным. Триллиан казалось, что это-тоей и требуется после всего пережитого. Они легли на низкую орбиту. Под ними расстилались серебристо-белые ризы Аллосиманиуса-Синеки. Зафод не покидал кровати. Одну голову он засунул под подушку, а втораядо поздней ночи разгадывала кроссворды. Триллиан вновь терпеливо кивнула, досчитала до... - в общем, число былонемаленькое - и сказала себе, что на данном этапе самое важное - хотя быразговорить Зафода. Отключив всю кухонную автоматику, она приготовила самый роскошный ужин,какой был в ее силах, - аппетитно прожаренное мясо, ароматные фрукты,благоуханный сыр, коллекционные альдебаранские вина. Неся в руках поднос с ужином, она вошла к Зафоду и спросила, нет ли унего желания поговорить. - Сгинь в вакуум, - сказал Зафод. Триллиан терпеливо кивнула самой себе, досчитала до предыдущего числа вкубе, вяло швырнула поднос в стену, прошла в телепортационную кабину ипросто ушла из его жизни. Она даже не задала машине никаких координат - ей было все равно, кудабежать. Она просто ушла - превратилась в случайный набор точек,странствующий по Вселенной. - Хуже нигде уже не будет, - сказала она себе, нажимая кнопку. - Скатертью дорожка, - пробормотал Зафод, перевернулся на другой бок ивсю ночь не смыкал глаз. Весь следующий день он, не зная отдыха, мерил шагами корабельныекоридоры, делая вид, что не ищет Триллиан, а просто прогуливается - хотя изнал, что ее больше нет на борту. Компьютер донимал его вопросами, что зачертовщина тут происходит, но Зафод заткнул его терминалы электроннымикляпами. Потом стал выключать освещение. Все равно тут больше ничего не покажут.Больше ничего не произойдет. Как-то ночью - а теперь на корабле ночь длилась постоянно - лежа впостели, он решил взять себя в руки, предпринять что-нибудьконструктивное. Он резко сел на кровати, начал натягивать одежду. Емупришло в голову, что во Вселенной непременно найдется кто-то, кому жизнькажется еще более беспросветной, тяжелой и треклятой, чем ему.Следовательно, надо отыскать этого собрата. На полпути к рубке его осенило, что это вполне может оказаться Марвин,и он бегом вернулся обратно. А несколько часов спустя вновь отправился в свой скорбный обход темныхкоридоров, срывая зло на любезных дверях. Тут-то он и услышал пресловутое"Уф!", что его страшно встревожило. Нервно опираясь о стену коридора, он морщил лоб (то есть лбы), словнопытаясь откупорить бутылку методом телекинеза. Прижав к стене кончикипальцев, он ощутил странную вибрацию. Теперь слышался какой-то негромкийшум, и исходил он определенно из района рубки. Проведя рукой по стене, он нащупал нечто ценное. - Ау, компьютер! - прошептал он. - Ммммм... - столь же тихо произнес компьютерный терминал рядом с ним. - У нас на борту кто-то есть? - Мммм, - ответил компьютер. - Кто же? - Мммммм мммммм мммммм, - сказал компьютер. - Чего? - Мммммм мммммммм мммм мммммммм. Зафод закрыл руками одно из своих лиц. - О Зарквон, спаси и сохрани, - пробурчал он под нос. И пошел по коридору в сторону рубки, откуда доносились все болеегромкие и деловитые звуки. К сожалению, именно терминалы рубки Зафод изаткнул кляпом. - Компьютер, - вновь прошипел он. - Ммммм? - Когда я выну у тебя кляп... - Ммммм. - ...напомни, чтобы я дал сам себе в зубы. - Ммммм ммммы? - Все равно, какой головы. Скажи мне только одно. Одно мычание вместо"да", два вместо "нет". Оно опасно? - Мммм. - Опасно? - Мммм. - Ты случайно не сказал "мм" дважды? - Мммм мммм. - Хмммм. Он приближался к рубке лилипутскими шажками с таким видом, будтопредпочел бы улепетывать от нее великаньими. Так оно и было. Он был уже в двух ярдах от двери рубки, когда до него внезапно дошло,что дверь обязательно поздоровается с ним. Зафод застыл как вкопанный. Емутак и не удалось отключить разговорные блоки дверей. Так-то он надеялся войти незамеченным - из-за замысловатой формы рубки(в виде сердечка) дверь находилась в укромном уголке. Обреченно прислонившись к стене, Зафод произнес несколько выразительныхслов, немало шокировавших его другую голову. Созерцая тускло-розовый контур двери, он осознал, что во мраке коридораеле-еле различаются границы сенсорно-тактичного поля, которое ипредупреждало дверь о появлении кого-то, перед кем следует раскрыться слюбезными словами. Распластавшись по стене, он стал пробираться к двери только бы ненарушить рубежи поля (еле-еле заметные). Затаив дыхание, он возблагодарилсудьбу, что последние несколько дней меланхолично провалялся на кровати, ане пытался сорвать зло, терзая эспандеры в спортзале и тем самым накачиваямускулы. Тут он решил, что пора заговорить. Сделав несколько опасливых вдохов, он прошептал: - Дверь, если ты меня слышишь, ответь мне - только тихо-тихо-тихо. Тихо-тихо-тихо дверь прошептала: - Я вас слышу. - Хорошо. Через минуту я попрошу тебя раскрыться. А когда раскроешься,я тебя прошу, не говори, что тебя это осчастливило, ладно? - Ладно. - И также я тебя прошу не говорить, что ты очень рада быть полезной иличто ты польщена честью раскрыться передо мной и премного довольна вновьзатвориться с сознанием выполненного долга, ладно? - Ладно. - И я не хочу, чтобы ты желала мне приятно провести день, поняла? - Я поняла. - Ладно, - сказал Зафод и напрягся, - а теперь раскройся. Дверь тихо отъехала в сторону. Зафод тихо проскользнул в нее. Дверьтихо закрылась за ним. - Я все правильно сделала, мистер Библброкс? - громко поинтересоваласьдверь. - Прошу вас, представьте себе, - сказал Зафод отряду белых роботов,которые обернулись на голос, - что у меня в руке крайне крупнокалиберныйпистолет-бластер системы "Громовержец". Воцарилась бесконечно холодная и зловещая тишина. Роботы пялились наЗафода душераздирающими покойницкими глазами. Они стояли неподвижно. Ихвнешность произвела неуловимо устрашающее впечатление даже на Зафода,который видел их впервые и даже ни разу о них не слыхал. Криккитские войны относились к древней истории Галактики. А на урокахдревней истории Зафод только и делал, что вычислял, как бы заняться сексомс девочкой из соседней киберкабинки. Поскольку личный обучающий компьютерЗафода играл активную роль в этом плане, Зафод в итоге стер из его памятивсю историю, освобождая место для более актуальной группы концепций.Вследствие чего школьная администрация отправила компьютер в клинику дляпомешанных киберустройств, куда за ним последовала и девочка, имевшаяглупость влюбиться в злосчастную машину. Ну а для Зафода это обернулосьтем, что: а) он ни разу даже не подошел к девочке и б) пропустил целуюэпоху в древней истории, знания о которой ему бы сейчас очень пригодились. Зафод ошарашенно разглядывал роботов. По какой-то непостижимой причине их элегантные обтекаемые тела казалисьсовершенным олицетворением чистого, патологического зла. С головы,украшенной душераздирающе мертвыми глазами, до мощных неживых пят они,несомненно, являлись порождением педантичного разума, знавшего только однуцель - убивать. Зафод похолодел. Роботы успели частично разобрать дальнюю стену рубки и пробить ходчерез жизненно важные органы корабля. Несмотря на кучи обломков, Зафод сновым ужасом разглядел, что они движутся к самому ядру корабля, сердцуневероятностной тяги, загадочным образом сгущаемой из пустоты, - в общем,к самому "Золотому сердцу". Робот, стоявший к Зафоду ближе всех, смотрел на него с таким видом,будто снимал подробную мерку со всего его тела, души и способностей.Произнесенные роботом слова подтвердили это впечатление. Прежде чем мыповедаем, что именно сказал робот, следует отметить, что Зафод был первымживым органическим существом, кому довелось услышать голос этих тварей запоследние десять биллионов лет. К сожалению, невежественный Зафод не былпольщен этой честью, ибо, как мы уже упомянули, в детстве интересовался недревней историей, а собственным органическим телом. Голос робота был под стать его корпусу - холодный, элегантный,безжизненный. В нем звучала даже какая-то интеллигентная хрипотца. Вобщем, голос был столь же древним, как и его владелец. А сказал он следующее: - Да, у вас в руке действительно пистолет-бластер системы"Громовержец". Зафод испытал секундное недоумение, но, скосив глаза на свою руку, соблегчением узрел, что предмет, обнаруженный им на стене коридора,оправдал его надежды. - Ага, - произнес он со вздохом облегчения (что вряд ли было разумно),- видите ли, робот, я не хотел перенапрягать ваше воображение. Некоторое время все молчали, из чего Зафод заключил, что роботы явилисьсюда не для разговоров и дело за ним. - Не могу не отметить того факта, что вы припарковали свой корабль, -сказал он, указав одним из подбородков в соответствующую сторону, - прямопоперек моего. Бесспорно, так оно и было. Не считаясь ни с какими законамипространства, роботы беспардонно материализовали свой корабль там, где имбыло надо, вследствие чего он сцепился с "Золотым сердцем" крест-накрест,как одна расческа с другой. И вновь ответа не последовало. Зафоду пришло в голову, что дляускорения беседы предложения нужно сделать вопросительными. - ...верно я говорю? - добавил он. - Да, - ответил робот. - Гм... ну ладно, - проговорил Зафод. - Так что вы тут делаете, мужики? Молчание. - Роботы, - поправил себя Зафод, - что вы, роботы, тут делаете? - Мы пришли, - прохрипел робот, - за Золотом Перекладины. Зафод, кивнув, принялся поигрывать пистолетом, дабы добиться дальнейшихпояснений. Робот, похоже, понял. - Золотая Перекладина - это часть Ключа, который мы ищем, - продолжалробот, - чтобы освободить наших Повелителей с Криккита. Зафод вновь кивнул, поигрывая пистолетом. - Ключ, - спокойно продолжал робот, - был развеян на ветру пространстви времен. Золотая Перекладина заключена в механизме, который движет вашимкораблем. Она вновь станет частью Ключа. Наши Повелители выйдут насвободу. Вселенское Переустройство будет возобновлено. Зафод вновь кивнул и поинтересовался: - Чего-чего будет возобновлено? По абсолютно бесстрастному лицу робота скользнула тень легкой досады.По-видимому, этот разговор действовал ему на эквивалент нервов. - Ликвидация, - сказал он. - Мы ищем Ключ, - повторил он, - мы ужевладеем Деревянным Столбом, Стальным Столбом и Плексигласовым Столбом.Через несколько минут мы завладеем Золотой Перекладиной... - Нет, не завладеете. - Завладеем, - заявил робот. - Нет уж. Без нее мой корабль перестанет работать. - Через несколько минут, - терпеливо повторил робот, - мы завладеемЗолотой Перекладиной... - Фигушки, - сказал Зафод. - А затем мы отправимся, - на полном серьезе заявил робот, - навечеринку. - Да? - обалдело переспросил Зафод. - А мне можно с вами? - Нет, - сказал робот. - Мы планируем вас застрелить. - Правда, что ли? - вскричал Зафод, поигрывая пистолетом. - Правда, - сказал робот. Раздался залп. Зафод так изумился, что роботам пришлось дать еще один залп, прежде чемон упал.12 - Тс-с-с, - сказал Слартибартфаст. - Слушайте и наблюдайте. Над древним Криккитом сгустилась ночь. Небо было пусто и черно. Сквозьмрак виднелись лишь огни ближнего городка. Ветерок приносил оттуда мирныебытовые звуки. Слартибартфаст, Форд и Артур остановились под ароматнопахнущим деревом. Присев на корточки, Артур ощутил под ладонямиинфоиллюзии почвы и травы. Размял их между пальцами. Почва производилавпечатление тяжелой и вязкой, трава была упруга. Что ни говори, а Криккитказался приятным во всех отношениях местечком. Однако на взгляд Артура, абсолютно черный небосвод придавал всемуидиллическому, несмотря на сумрак, пейзажу какой-то зловещий оттенок. Ивсе же, рассудил Артур, это дело привычки. Кто-то коснулся его плеча. Артур поднял глаза. Слартибартфаст молчауказал ему на ту сторону холма. Артур увидел вереницу крохотных огоньков,что, качаясь и приплясывая, медленно двигались к ним. Вскоре стали различимы и звуки, а затем стало понятно, что этомаленькая кучка людей, и держат они путь домой, в город. Они прошли очень близко от наблюдателей под деревом, размахиваяфонарями, от чего по траве и листве скакали забавные "зайчики", радостноболтая между собой и самым натуральным образом распевая песню о том, каквсе чуд-чуд-чудесно на свете, как они счастливы, как здорово онипотрудились на ферме и как приятно возвращаться домой, где ждут жены идети. Затем следовал маленький припев насчет того, что в это время годацветы благоухают на редкость благостно и какая жалость, что бедная собакасдохла, так и не увидев своих любимых цветочков. Артуру невольнопредставилось, как Пол Маккартни, восседая с ногами в кресле у камина,мурлычет эту песенку Линде и соображает, что бы такое купить на доходы снее - то ли Эссекс, то ли Ирландию. - Повелители Криккита, - выдохнул Слартибартфаст голосом призрака. Артур, погруженный в мысли об Эссексе и Ирландии, на миг растерялся.Затем, вернувшись к реальности, осознал, что все равно не понимает, кудаклонит старец. - Кто? - переспросил он. - Повелители Криккита, - повторил Слартибартфаст. Если и раньше онизъяснялся тоном призрака, то теперь это был вообще некий сильнопростуженный житель Аида. Артур уставился на компанию фермеров, пытаясь свести воедино крохиинформации, которыми располагал. Безусловно, это были не земляне, хотя все различия состояли в чуть-чутьслишком высоком росте, излишней худобе, угловатости и бледной, почти белойкоже. Но в общем и целом они смотрелись довольно приятно. Правда, в нихпроглядывала некоторая чудаковатость - не хотел бы Артур ехать с ними водном купе, - но вся эта чудаковатость сводилась к чрезмерному добродушиюи любезности, а не каким-то изъянам. Непонятно, с чего вдругСлартибартфаст принялся пришептывать, как в радиорекламе какого-нибудьжуткого фильма о лесорубах, берущих на дом халтуру? Да, но ведь вся эта история с Криккитом ничуть не лучше. Артур несовсем понял, какая связь между игрой, которая на Земле называласькрикетом, и... Слартибартфаст точно прочел его мысли. - Игра, которую вы именовали крикетом, - проговорил он, точно из жерлапреисподней, - относится к числу забавных капризов родовой памяти,благодаря которым многие концепции и образы продолжают жить в сознании,хотя их истинный смысл потерян во мгле времен. Из всех цивилизаций иплемен Галактики только англичане могли воскресить воспоминание о самыхужасных войнах в истории Вселенной и превратить его в чрезвычайнозамысловатую, нудную и бесцельную игру. Извините, но таково общее мнение оней. Мне крикет вообще-то нравится, - добавил он, - но на взглядбольшинства, вы в наивности своей создали ужасную пошлость. Особенно этотмомент, когда нужно угодить в калитку маленьким красным мячиком. Настоящееиздевательство. - Угм, - произнес Артур, глубокомысленно морща лоб, чтобы никто неусомнился в маневренности его извилин, - угу. - А вот это, - сказал Слартибартфаст, перейдя на загробный хрип иуказывая на компанию криккитян, которые удалялись в сторону города, - тесамые, с кого все началось. А случится это сегодня. Пойдемте за ними ипосмотрим сами. Тихо проскользнув под ветками, они поднялись вслед за веселой компаниейпо тропке в гору. Против инстинкта не попрешь - наши герои невольнодвигались опасливо, даже воровато, хоть и знали, что с тем же успехоммогли трубить в трубы и вопить: "Ату!" - инфоиллюзию это бы не спугнуло. Артур обратил внимание, что двое криккитян завели новую песню - милуюромантическую балладу, которая словно парила в прохладном ночном воздухе.Услышь ее Маккартни, она мигом подарила бы ему Кент и Суссекс и позволилабы всерьез задуматься о приобретении Хэмпшира. - Ты наверняка знаешь, что сейчас произойдет, - сказал СлартибартфастФорду. - Я? - изумился Форд. - Откуда? - Ты разве не изучал в школе древнюю историю Галактики? - Моя киберкабинка была позади Зафода, - пояснил Форд, - это оченьотвлекало. Хотя я узнал немало сногсшибательных вещей. В этот момент Артур заметил странную особенность песни, которуюраспевали криккитяне. На восьмом такте этой баллады, который сам по себемог бы сделать Маккартни полноправным хозяином Винчестера, не говоря ужеоб окрестностях, текст стал каким-то странным. Говоря о свидании сдевушкой, автор соблазнял ее прогуляться не "при луне" или "под звезднымнебом", но просто "по траве", что показалось Артуру излишне прозаичным. Нотут он поднял глаза на ужасающе голый небосклон и остро ощутил всюважность этой детали. При взгляде на это небо мерещилось, будто тыодин-одинешенек во Вселенной. Артур поделился своим впечатлением сдрузьями. - Нет, - сказал Слартибартфаст, ускоряя шаг, - жители Криккита никогдане восклицали про себя: "Мы одни во Вселенной". Видите ли, они окруженыколоссальным Пылевым Облаком. Одно только их солнце и их планета, на самомкраю восточной оконечности Галактики. Из-за Пылевого Облака они испоконвеку не интересуются небом - все равно там пусто. Ночью оно абсолютночерное. Днем светит солнце, но на солнце не очень-то посмотришь - они и непытаются. В общем, неба они и не замечают. Как будто у них в зрачкахслепое пятно на 180 градусов от горизонта до горизонта. Понимаете, мысль "Мы одни во Вселенной" их ни разу не посещала, потомучто до сегодняшнего вечера они вообще не знали о существовании Вселенной.До сегодняшнего вечера. Он двинулся дальше, а его слова гулко повисли в воздухе. - Представьте себе, ни разу не подумать: "Мы одни-одинешеньки" - простопотому что не знаешь, что можно жить по-другому. И вновь зашагал вперед. - Боюсь, это зрелище подействует вам на нервы, - предупредил он. Тут наблюдатели услышали высоко в безглазых небесах тоненький визг. Онитревожно задрали головы, но пока ничего не было видно. Затем Артур заметил, что идущая впереди компания тоже обратила вниманиена визг и пришла в замешательство. Криккитяне смотрели друг на друга,направо, налево, вперед, назад, даже на землю. Но только не вверх. Ужасное потрясение, которое они испытали, когда, завывая и гремя,горящий звездолет упал с небес, врезавшись в холм примерно в полумиле отних, словами не передашь. Кое-кто с придыханием произносит имя "Золотое сердце", другиеблагоговейно повествуют о "Бистроматолете". Но несть числа тем, кто упивается историей "Звездного Титаника",легендарного корабля-колосса. И поистине, она того стоит. Этотвеличественный, сказочно-роскошный лайнер сошел со стапелей знаменитогоАртефактоволя - астероида-верфи - несколько сот лет тому назад. Умопомрачительно красивый, уникально огромный и к тому же самый уютныйкорабль в истории Галактики (точнее, в нынешней, сильно обкарнаннойопровержениями версии этой самой истории - подробности см. ниже, в главе о"Движении за Реальное Время") имел несчастье быть построенным в эпохумладенчества физики невероятности, задолго до постижения законов этойсмутной и дикорастущей научной отрасли. Инженеры и конструкторы в своей великой наивности решили снабдить"Титаник" экспериментальным генератором невероятностного поля, которое, поих расчетам, должно было обеспечить бесконечную невероятность каких бы тони было неполадок на борту. Они и не догадывались, что всем вычислениям в области невероятностисвойственны квазивзаимообратимость и кольцеобразность, благодаря чему всеБесконечно Невероятное почти немедленно осуществляется в реальности. Ах, как прекрасен - аж глазам больно - был "Звездный Титаник", когда,точно арктурианский мегавакуумный серебристый кит, он качался в лазерныхтенетах гибких строительных лесов. Сияющее облако булавок и иголок назнойно-черном бархате открытого космоса. Но едва сойдя со стапелей, он ипервой своей радиограммы - сигнала SOS - передать не успел, как все егосистемы беспричинно отказали. Однако это событие оказалось не только кошмарным крахом однойначинающей науки, но и апофеозом другой. Было неопровержимо доказано, чтоколичество зрителей, смотревших телерепортаж о запуске "Титаника",превосходило все население Вселенной на тот момент. Этот факт был расцененкак величайшее достижение социологии телевидения. Другой суперсенсацией тогдашней прессы стала вспышка сверхновой звезды,в которую несколько часов спустя превратилась звезда Неавоось. В системеНеавооси находятся - то есть находились - крупнейшие страховые компанииГалактики. Меж тем как об этих звездолетах, а также других кораблях-легендах,например линкорах Галактической Армады ("Храбром", "Безрассудном" и"Камикадзе"), говорят с благоговением, гордостью, упоением, энтузиазмом,восторгом, симпатией, сожалением, завистью, ревностью - в общем, почти совсеми людскими эмоциями, но подлинного чувства изумления удостоился лишькорабль, который всем вышеперечисленным не чета - "Криккит-1", первыйзвездолет, который построили криккитяне. "Криккит-1" не был хорошим кораблем. Отнюдь. Это была безумная колымага из подручных материалов. Казалось, егосоорудили где-то в сарае - собственно, так оно и было. Корабль этот былизумителен не своей конструкцией (мягко говоря, неудачной), но самимфактом своего появления. Между мигом, когда криккитяне впервые узнали осуществовании космоса как такового, и запуском этой первой ласточки средикосмических кораблей прошел ровно год. Пристегиваясь ремнями, Форд Префект только возносил хвалу судьбе за то,что это всего лишь безопасная инфоиллюзия. По жизни он не согласился бывзойти на борт такого корабля даже за всю рисовую водку страны Китай.Первая реакция: "На соплях держится". Вторая реакция: "Извините, можновыйти?" - И что, эта штука полетит? - спросил Артур, сочувственно косясь насвязанные веревочками трубы и приклеенные к картонной обшивке провода, чтосоставляли интерьер корабля. Слартибартфаст уверил его, что полет состоится, что они в полнойбезопасности, что их ожидает крайне поучительное, хоть и довольномучительное зрелище. Форд с Артуром решили покориться судьбе и претерпеть мучения. - Сходить с ума, так сходить, - рассудил Форд. Впереди них сидели трое пилотов. Разумеется, экипаж не реагировал наприсутствие посторонних - ведь их тут, в сущности, и не было. Три пилотабыли одновременно и конструкторами корабля. Это они шли в тот вечер потропе, распевая мелодичные, проникновенные песни. Авария инопланетногозвездолета сдвинула какие-то шарики в их головах. День за днем ониисследовали останки сгоревшего корабля, разгрызая секрет за секретом,распевая звонкие кораблеразборочные марши. Затем они построили собственныйкорабль - он-то и готовился сейчас к взлету. Это было их творение, исейчас они пели о нем песенку, изливая в ней двойную радость успеха иобладания. Припев был немного печальный. В нем они выражали сожаление, чтоиз-за работы им приходилось долгими часами корпеть в сарае, не видя нижен, ни детей, которые страшно по ним скучали, но подбадривали ихбесконечными новостями о приключениях растущего щенка. "Трень-сдззз..." - корабль взлетел. Он с грохотом понесся по небу, словно точно знал, что делает. - Быть такого не может, - сказал Форд, когда наблюдатели оправились отускорения, а корабль уже рассекал верхние слои атмосферы. - Быть такого неможет. Будь ты хоть семи пядей во лбу, но за год спроектировать ипостроить такой корабль... Не верю. Докажете - все равно не поверю. - Иуставился в крохотный иллюминатор - на кромешную тьму. Некоторое время полет протекал без происшествий, и Слартибартфаствключил убыстренную перемотку. И потому вскорости они оказались у внутренней границы сферического,полого изнутри Пылевого Облака, со всех сторон окружавшего Криккит и егосолнце. Пространство не просто изменило текстуру и состав. Мерещилось, будтомрак гудит, с треском лопается на носу корабля. И мрак этот был особый -студеный, беспросветный, тяжелый мрак ночного неба над Криккитом. Холод, тяжесть, беспросветность потихоньку проникли в сердце Артура, ион остро ощутил переживания пилотов-криккитян, повисшие в воздухе кабины,точно грозовое электричество. Они находились перед Рубиконом историческогосамосознания своего народа. Это был рубеж, за который никто из криккитянне заглядывал даже в мечтах, поскольку не знал о его существовании. Тьма пылевого облака сдавила корабль. Внутри царила историческаятишина. Миссия "Криккита-1" заключалась в том, чтобы выяснить, есть личто-то с той стороны неба, откуда, вероятно, и происходил разбившийсякорабль. Может, там находится другая планета - ох, как трудно далось этопредположение самозамкнутым умам сынов Криккита с его глухой стеной вместонеба. История собиралась с силами, чтобы нанести криккитянам новый удар. Но тьма - глухой кокон, оберегающий внутренний мрак, - все еще гуделавокруг корабля. Стена, казалось, все близилась и близилась, густела игустела, тяжелела и тяжелела. И вдруг исчезла. Корабль вылетел из облака. Пилоты увидели алмазную россыпь созвездий - и их души в ужасе взвыли. Некоторое время они летели вперед, неподвижные на фоне глазастого телаГалактики, которое само было неподвижно на фоне бесконечных просторовВселенной. А потом развернулись. - Это необходимо убрать, - сказали криккитяне, направив корабль всторону дома. На обратном пути они спели немало мелодичных, наполненных глубокимсмыслом песен на темы мира, справедливости, нравственности, культуры,спорта, семейной жизни и ликвидации всех прочих форм жизни.13 - Думаю, теперь вам ясно, как все случилось, - сказал Слартибартфаст.Он медленно размешивал ложкой свой искусственный кофе, тем самым приводя вдвижение жидкие интерфейсы между реальными и нереальными числами, междуинтерактивными перцепциями сознания и Вселенной, что, в свою очередь,изменяло матрицы потаенной субъективности, которая и позволяла его кораблюлихо переиначивать саму сущность пространства и времени. - Да, - произнес Артур. - Да, - произнес Форд. - А что я должен делать с этой куриной ножкой? - спросил Артур. Слартибартфаст окинул его суровым взглядом и сказал: - Да просто вози ею по тарелке. - И продемонстрировал, что именно надоделать. Последовав его примеру, Артур ощутил легкую вибрацию: в куриной ножке,четырехмерно движущейся сквозь пятимерное (если верить Слартибартфасту)пространство, пульсировала некая математическая функция. - Не прошло и дня, как все жители Криккита превратились из обаятельных,сердечных, умных... - ...хоть и чудаковатых... - вставил Артур. - ...обыкновенных людей, - продолжал Слартибартфаст, - в обаятельных,сердечных, умных... - ...чудаковатых... - ...маньяков-ксенофобов. Идея существования Вселенной, так сказать, невписывалась в их картину мира. Они просто не были способны с нейсвыкнуться. И потому со всем своим обаянием, сердечием, умом,чудаковатостью, если хотите, решили ее уничтожить. Что такое, Артур? - Что-то мне это вино не очень нравится, - сказал тот, обнюхивая бокал. - Ну так отошли его обратно. Все это элементы математического процесса. Артур так и поступил. Ему не понравилась топография ухмылки официанта,но это ничего - Артур с детства не любил никаких графиков. - Куда теперь? - спросил Форд. - Назад, в Зал информационных иллюзий, - ответил Слартибартфаст,промокая губы математической моделью бумажной салфетки, - смотреть вторуючасть.14 - Криккитяне, - сказал Его Высочайшая Судебная Инстанция, УБНДР(Ученейший, Беспристрастный и На Диво Раскованный) Председатель СудейскойКоллегии Общегалактического трибунала, который рассматривал дело о военныхпреступлениях Криккита, - они, ну сами понимаете... Это просто довольномилые ребята, которые, так уж вышло, увлеклись идеей всех поубивать. Черт,по себе знаю - иногда утром просыпаешься, так просто руки чешутся... Ну дафиг с ним. Лады, - продолжал он после того, как закинул ноги на ограждениеи удалил постороннюю нитку из своих пляжных шлепанцев (форма обуви,предписанная протоколом), - отсюда следует, что вряд ли кому захочетсяжить с этими ребятами в одной Галактике. И был абсолютно прав. Нашествие криккитян на Галактику было настоящим кошмаром. Тысячи итысячи громадных криккитянских крейсеров вывалились как снег на голову изгиперпространства и одновременно атаковали тысячи и тысячи крупных планет.Вначале они захватывали стратегические ресурсы для сооружения кораблейновой волны, а потом хладнокровно превращали обобранные планеты в прах ипыль. Галактика, в то время наслаждавшаяся периодом необычайного спокойствияи процветания, опешила, как человек, вышедший полюбоваться природой, австретивший разбойников. - Я хочу сказать, - продолжал Председатель, озирая ультрасовременный(дело было десять биллионов лет назад, и "ультрасовременный стиль"предполагал злоупотребление нержавеющей сталью и волнистым бетоном) ипросторный зал суда, - что эти ребята - самые натуральные фанатики. Что также было верно. Это единственное удовлетворительное объяснениенеобъяснимой быстроты, с которой криккитяне взялись осуществлять своюновую главную цель в жизни: уничтожение всего, что не есть Криккит. Аналогично только эта версия объясняет, почему они столь молниеносносоздали суперсложную науку и технику, необходимые для производства тысячкрейсеров и миллионов страшных белых роботов. Это белое воинство сеяло глубочайший ужас в сердцах всех, кто с нимисталкивался, - правда, в большинстве случаев ужас длился недолго,обрываясь вместе с жизнью реципиента. То были жестокие и упрямые летающиебоевые машины. Они размахивали многофункциональными боевыми битами,которые в одном режиме разваливали дома, в другом испускали жгучиеомни-деструктивные лучи, а в третьем метали разнообразные гранаты - отпростых зажигательных до макси-бумных гиперядерных устройств, которымиможно взорвать большую звезду. Одним ударом биты по гранате роботодновременно выдергивал чеку и с феноменальной меткостью поражал ею целина расстоянии от считанных ярдов до сотен тысяч миль. - Лады, - снова сказал Председатель, - наша взяла. Помолчал, жуя резинку. - Наша взяла, но хвалиться тут нечего. Это самое - галактика среднейвеличины против одной мелкой планетки, и сколько мы колупались? СекретарьСуда, алло! - Ваша честь? - спросил малорослый строгий мужчина в черном, поднявшисьсо своего места. - Сколько мы колупались, братец? - Ваша честь, дать точный ответ несколько сложно. Время и расстояния... - Спокойно, приятель, валяй округленно. - Ваша честь, вряд ли возможно прибегать к округлениям в подобн... - Невозможно только штаны через голову надеть. Ну же, будь дерзким! Секретарь Суда только захлопал глазами. Очевидно, он вместе сбольшинством юристов Галактики считал Председателя (известного в частнойжизни под странным именем Зипо Биброк 5х10 в восьмой степени) довольнонеприятным субъектом. Несомненно, он был хамом и фанфароном. Судя повсему, он мнил, что обладание величайшим в истории талантом кюриспруденции дает ему право выделывать что заблагорассудится - и, увы, неошибался. - Э-э... гм, ваша честь, примерно две тысячи лет, - пробурчал сквозьзубы секретарь. - А сколько народу положили? - Два гриллиона, ваша честь. - Секретарь сел. Если бы в этот миг егосфотографировали влагочувствительной камерой, стало бы видно, что онслегка дымится. Председатель вновь обозрел зал суда, где присутствовали сотнивысочайших чиновных особ со всей Галактики, все в своих официальныхкостюмах или телах (в зависимости от метаболизма и обычаев). За стеной изтотальностойкого стекла стояли представители криккитян, глядя на всех этихчужаков, слетевшихся их судить, со спокойным, вежливым отвращением. То былнаиважнейший момент в истории юриспруденции, и Председатель это сознавал. Он вынул изо рта жвачку и прилепил ее под сиденье. - Целая куча мертвяков, - заметил он. Аудитория мрачным молчанием выразила свою солидарность с этим мнением. - Так-то вот. Как я сказал, это милые ребята, но никому неохота жить сними в одной Галактике, ежели они собираются продолжать дальше в том жедухе. То есть если не научатся смотреть на вещи попроще. Я хочу сказать,что получится одна бесконечная нервотрепка, верно ведь? Брр-брр-брр, вдругони завтра снова на нас нападут, верно? Мирное сосуществование на соплях,верно? Принесите мне воды, кто-нибудь, спасибо. Развалившись в кресле, он глубокомысленно отхлебнул из стакана. - Ладно, послушайте-ка, что я вам скажу. Итак: эти ребята, самипонимаете, имеют право на свое мнение о Вселенной. А согласно их мнению.Вселенная оскорбила их своим существованием, а они дали ей сдачи и былиправы. Звучит дико, но, думаю, вы согласны. Они верят в... Он заглянул в бумажку, извлеченную из заднего кармана своихпротокольных джинсов. - Они верят в "мир, справедливость, нравственность, культуру, спорт,семейную жизнь и ликвидацию всех прочих форм жизни". И пожал плечами. - Я лично слыхивал вещи и похуже. После чего задумчиво почесал свое тело пониже живота. - О-хо-хм, - произнес он. Еще раз отхлебнул из стакана с водой, затем поглядел сквозь него насвет и нахмурился. Повертел стакан в руках. - Эй, к этой воде что-нибудь подмешано? - вопросил он. - Э-э, нет, ваша честь, - нервно ответил Судебный Пристав, который ипринес стакан. - Так унесите ее, - рявкнул Председатель, - и подмешайте к нейчто-нибудь. У меня есть идея. - Отодвинув стакан, он подпер голову рукой изаговорил: - Слушайте, что я вам скажу. Решение было блестящим. Состояло оно в следующем: Планету Криккит следовало на веки вечные заключить в кокон изтемпоральной канители, внутри которого жизнь будет продолжаться с почтибесконечной медлительностью. Кокон будет преломлять свет и потому пребудетнезримым и непроницаемым. Вырваться из кокона абсолютно невозможно - еслитолько кто-то не отопрет наружный замок. Когда вся остальная Вселенная бесповоротно окончит свои дни, когда всесущее придет к своей кончине (разумеется, в то время еще не знали, что"Конец Вселенной" - это помпезный ресторан) и не будет больше ни жизни, ниматерии, тогда только нити темпоральной канители расплетутся, и планетаКриккит со своим солнцем вылетит наружу, чтобы влачить, как ей имечталось, уединенное существование в сумраке Вселенского Ничто. Замок будет размещен на астероиде, медленно обращающемся вокруг кокона. Ключом станет символ Галактики - Трикетная Калитка. Когда публика устала аплодировать, Председатель уже был втранссенсуальной душевой, сопровождаемый миленькой присяжнойзаседательницей, которой он полчаса назад перебросил записку.15 Прошло два месяца. Зипо Биброк 5х10 в восьмой степени, обрезав вышеколена свои протокольные джинсы Верховного галактического судьи,отправился тратить свои астрономические судейские гонорары в разныхсолнечных местах. В данный момент мы видим его лежащим на алмазном песке, причем ужезнакомая нам миленькая присяжная заседательница натирает ему спину"Калантинской эссенцией". Это девушка с кожей, подобной лимонному шелку,сульлафиньянка из области Галактики, лежащей за Туманным Поясом Яги. Онастрашно увлечена юриспруденцией в лице всех ее аспектов и представителей. - Слышал новость? - спросила она. - Ууууйяяяя-ха! - вскричал Зипо Биброк 5х10 в восьмой степени. С чего вдруг - мог бы пояснить только очевидец. В инфоиллюзионномфильме эта сцена была реконструирована по свидетельствам из вторых рук. - Не-а, - добавил он, когда причины для ууууйяяяхаханья отпали. Он заворочался, подставляя свое тело первым лучам третьего ивеличайшего из трех солнц девственной планеты Водья, которое только чтовыбралось из-за красивейшего в целой Вселенной горизонта, тем самымувеличив до максимума предлагаемую загорающим мощность. Соленый бриз прилетел со спокойного моря, пошатался над пляжем и вновьвернулся в море, размышляя, куда бы еще сунуться. В безумном порыве онвновь устремился на пляж и опять вернулся к морю. - Надеюсь, это не хорошая новость, - пробормотал Зипо Биброк 5х10 ввосьмой степени, - хорошей я просто не выдержу. - Сегодня был приведен в исполнение твой приговор по делу Криккита, -сказала девушка величественно. Никакой величественной интонации для этойэлементарной информации не требовалось, но такой уж выдался день -величественный. - Это сказали по радио, - пояснила она, - когда я ходилана яхту за маслом. - Ага, - пробурчал Зипо, роняя голову на алмазный песок. - И еще кое-что произошло. - Мммм? - Как только темпорально-канительный кокон заперли на замок, - сказалаона, на миг отвлекшись от растирания спины Зипо, - выяснилось, что одинкриккитский крейсер, который пропал без вести и считался погибшим, вовсене погиб. Он появился и попытался захватить Ключ. Зипо резко сел на песке: - Чего-о? - Да все нормально, - произнесла она голоском, который угомонил бы дажеБольшой Взрыв. - Как сказали, произошел недолгий бой. Ключ и крейсер былиуничтожены и развеяны на все стороны пространства и времени. Судя повсему, они исчезли навеки. Улыбнувшись, она выжала на свои пальцы еще несколько капель"Калантинской эссенции". Успокоенный, Зипо опять растянулся на песке. - Сделай это самое... что ты сделала минуты две назад, - пробормоталон. - Это? - спросила она. - Нет, нет, - сказал он, - это. Она сделала еще одну попытку. - Так? - Ууууйяяяя-ха! Это тоже не поймешь без контекста. С моря снова приплелся соленый бриз. По пляжу бродил волшебник, но в нем никто не нуждался.16 - Нет на свете ничего, что было бы потеряно навеки. Кроме Халезмийскогособора, - проговорил Слартибартфаст. Его лицо казалось алым в светесвечки, которую робот-официант все порывался унести. - Какого собора? - удивленно переспросил Артур. - Халезмийского. Это было, когда я занимался исследованиями по заказуДвижения за Реальное Время... - Какого движения? - снова удивился Артур. Старец умолк, собираясь с мыслями, чтобы наконец-то завершить этуисторию. Робот-официант, скользя по пространственно-временным матрицам содновременно подобострастным и угрюмым видом, цапнул свечку и унес ее. Ониуже получили счет, убедительно поспорили о том, кто ел спагетти и сколькобутылок выпили, чем, как смутно сознавал Артур, успешно вывели корабль изсубъективного пространства на орбиту незнакомой планеты. И теперьофицианту не терпелось доиграть свою роль в балагане до конца и вытуритьвсех из бистро. - Вам все станет ясно, - сказал Слартибартфаст. - Скоро? - Через минуту. Слушайте. Потоки времени сейчас ужасно загрязнены. Вних плавает масса мусора - наподобие отходов и обломков кораблекрушений. Ивсе больше этого утиля попадает назад в физический мир. Возмущения впространственно-временном континууме, этакие протечки, знаете ли. - Слыхивали, - заметил Артур. - Послушай, так куда же мы летим? - спросил Форд, нетерпеливо отодвигаясвой стул. - Потому что мне ужасно хочется туда наконец попасть. - Мы летим, - медленно, с расстановкой сказал Слартибартфаст, - чтобыопередить криккитянских роботов и помешать им обрести недостающие частиКлюча, которые они ищут, чтобы выпустить планету Криккит изтемпорально-канительного кокона и выпустить на свободу своих безумныхПовелителей и остальную армию роботов. - Просто ты упомянул какую-то вечеринку, вот я и подумал... - протянулФорд. - Упомянул, - подтвердил Слартибартфаст, уронив голову на грудь. Он понял, что совершил оплошность - слово "вечеринка" вызывало у ФордаПрефекта какое-то нездоровое возбуждение. Причем с каждым новым виткомтрагической истории Криккита и его народа Фордом Префектом все сильнееовладевало желание танцевать с девушками и пить, пить и танцевать. Старец сознавал, что лучше было бы до последнего момента молчать овечеринке. Но слово не воробей, а все же вылетело, и теперь Форд Префектуцепился за идею вечеринки со всем рвением арктурианской мегапиявки,которая, крепко прильнув к жертве, откусывает ей голову и забираетзвездолет жертвы себе. - И скоро мы там будем? - спросил Форд, просияв. - Как только я объясню вам, зачем нам туда надо. - Я-то и так знаю, зачем мне туда надо, - пробормотал Форд и откинулсяна спинку дивана, заложив руки за голову и ухмыляясь своей коронноймурашки-по-спине-посылающей ухмылкой. Уходя на пенсию, Слартибартфаст надеялся пожить наконец спокойно. Он собирался научиться играть на октавентральном милляляфоне -прелестное в своей тщетности занятие, ибо он не обладал необходимым дляэтого инструмента количеством ртов. Также он думал написать фантасмагорическую, последовательно-неточнуюмонографию об экваториальных фьордах, дабы навек затуманить мозги наукеотносительно пары аспектов этого вопроса, которые казались ему важными. Вместо чего он, черт знает зачем, дал себя уговорить на выполнениенеобременительной работы по заказу Движения за Реальное Время. И впервые вжизни отнесся к делу серьезно. Что не осталось безнаказанным - врезультате он, человек уже не первой старости, мотается по Галактике,пытаясь побороть зло и спасти человечество. "Лучше камни ворочать", - подумал он, тяжело вздыхая. - Послушайте, - сказал он, - в ДРТ... - Где? - воскликнул Артур. - В Движении за Реальное Время, я вам о нем попозже расскажу. Итак, яуловил соответствия между пятью предметами из числа темпорального мусора,которые в сравнительно недавние времена вновь вынырнули в реальности, ипятью составляющими уничтоженного Ключа. Я смог проследить точную судьбутолько двух - Деревянного Столба, который оказался на вашей планете, иСеребряной Перекладины. Она, похоже, находится на некой вечеринке. Мыдолжны отправиться туда и забрать ее, чтобы она не попала в рукикриккитянских роботов. Иначе за судьбу Галактики ручаться нельзя. - Нет, - твердо сказал Форд. - Мы пойдем на эту вечеринку, чтобынапиться вдребадан и потанцевать с девушками. - Но разве ты не понял, что я... - Да я понял! - вскричал Форд с несвойственной ему горячностью. - Все япрекрасно понял. Вот потому и хочу выпить, сколько успею, и протанцеватьсо сколькими девушками успею, пока все не кончилось. Если все, что ты нампоказывал, правда... - Ну разумеется, правда! - ...то нас вмиг слопают и тапочек не выплюнут. - Чего не выплюнут? - не понял Артур. - Та-по-чек. - А до этого с нами что сделают? - Сло-па-ют. - Кто, белые роботы? - Кто ж еще! - Я думал, роботы питаются горючим, а не... бр-р... тапочками. - "Слопают и тапочек не выплюнут", - сказал Форд со всей отчетливостьюи быстротой, на какие был способен, - это фигуральное выражение,обозначающее в данном контексте, что нас убьют в мгновение ока. Понял? - Понял. А зачем им наши тапочки? - Это художественный образ. Артур смирился, и Форд продолжал свою речь, стараясь вновь обрестипервоначальную пламенность. - Ты задумайся, кто мы все такие! - вскричал он. - И я, и ты,Слартибартфаст, и Артур - особенно Артур - мы же просто дилетанты, сачки,перекати-поле. Фраера, если хочешь. Слартибартфаст нахмурился, обиженно и недоуменно, начал было что-тоговорить: - ...э-э... Форд прервал его: - Понимаешь, мы никакие не фанатики. Ни с какого боку. - Голос Фордакреп. - ...э-э... - А это ключевой фактор. Против фанатиков мы бессильны. Нам, побольшому счету, все по фигу - а им совсем наоборот. Значит, они победят. - Мне очень многое на свете не "по фигу", - дрожащим от раздражения инеуверенности голосом проговорил Слартибартфаст. - Например? - Ну, например, - сказал старец, - жизнь. Вселенная. Да все на свете!Фьорды. - И что, ты готов за них умереть? - За фьорды? - изумленно захлопал глазами Слартибартфаст. - Зачем? - Вот видишь! - Честно говоря, не понимаю. - А я никак не пойму, - вставил Артур, - при чем тут мои тапочки? Сознавая, что власть над ситуацией ускользает из его рук. Форд решил несдаваться. - Вся штука в том, - прошипел он сквозь зубы, - что мы не фанатики! Инастоящие фанатики нас вмиг слопают и та... - Мои тапочки, то есть шлепанцы, - гнул свое Артур, - это почти все,что я вынес с Земли. Я их просто так не отдам! - Да заткнись ты со своими тапочками! - Как скажешь. Ты сам о них первый заговорил. - Мало ли чего ни ляпнешь, - буркнул Форд. - Суть вот в чем... Наклонившись вперед, он подпер лоб рукой. - О чем это я? - произнес он устало. - Давайте просто отправимся на вечеринку, - предложил Слартибартфаст, -не важно зачем. - И встал, мотая головой. - По-моему, именно это я и хотел сказать, - заявил Форд. По таинственному капризу конструкторов, телепортационные кабинкинаходились за дверью с надписью "Туалет".17 Все больше распространяется мнение, что путешествия во временипредставляют собой угрозу экологии, так как влекут за собой загрязнениеистории. Теория и практика путешествий во времени пространно описаны всоответствующих статьях "Большой Галактической Энциклопедии". Правда, этанаука темпоральных перемещений недоступна для всех, кто не изучалвысочайшую гиперматематику по крайней мере в течение четырех жизней.Поскольку до изобретения самой машины времени подобный студенческий подвигбыл просто физически невозможен, совершенно непонятно, каким образом людиизначально умудрились эту машину изобрести. Есть гипотеза, что машинавремени, как ей и положено по определению, была изобретена во всех эпохаходновременно, но это явная чушь. Вся беда в том, что масса исторических событий тоже оказалась явнойчушью. Вот один пример. Возможно, некоторым он покажется маловажным, но жизньмногих других он буквально перевернул. Значение этого события уже в том,что именно оно стало первым толчком к учреждению Движения за РеальноеВремя. (Первым? А может, итоговым? Это зависит от того, в какую сторону,по вашему мнению, движется история. А этот вопрос на данный момент неимеет однозначного ответа.) Есть (был и сплыл?) один поэт. Звали его Лаллафа, и написал он "ПесниДолгой Страны" - цикл стихотворений, которые вся Галактика единодушнопризнала величайшими стихами всех времен и народов. Эти стихи несказанно прекрасны (доселе были несказанно прекрасны?). Тоесть человека, возжелавшего поделиться впечатлениями от них, очень скоропереполняло столь сильное душевное волнение, чувство единения с истиной,ощущение цельности и нераздельности всего сущего и т.п., что оставалосьтолько выбежать на улицу, стремглав обогнуть квартал и перехватить вближайшем баре рюмочку меры всех вещей с содовой. Только после этойпроцедуры человек вновь мог спокойно воспринимать окружающуюдействительность. Вот какие чудо-стихи сочинял Лаллафа. Жизнь поэта прошла в лесах Долгой Страны на планете Эффа. Там он жил,там он сочинял свои шедевры. Он записывал их на высушенных листах хабубры,обходясь и без благ цивилизации, и без жидкости "Штрих". Он описывал лучисолнца в лесу и свои мысли на сей счет. Он описывал тьму в лесу и своимысли на сей счет. Он описывал девушку, которая его бросила, и своичрезвычайно образные мысли о ней и ее поведении. Спустя много лет после его смерти стихи были найдены и произвели фурор.Весть о них мгновенно, точно взошедшее солнце, озарила Галактику. Втечение многих веков они были водой и светом для многих множеств людей,чья жизнь иначе была бы куда суше и темнее. Но вот вскоре после изобретения машины времени руководству однойкрупной корпорации по производству жидкости "Штрих" пришло в голову, что,возможно, будь в распоряжении Лаллафы несколько тюбиковвысококачественного "Штриха", его стихи оказались бы еще чудеснее. Не худотакже устроить, чтобы он сказал несколько слов по этому поводу. Они пустились в плавание по волнам времени, отыскали Лаллафу и - не безтруда - растолковали ему свое предложение. И в конце концов убедили егосогласиться. Собственно, они так хорошо его убедили, что он дикоразбогател на этом проекте, и девушка, которой попервоначалу было сужденостать героиней столь образного стихотворения, даже не подумала егобросать. Лаллафа и девушка переехали из леса в город, в прелестный шалашсо всеми удобствами, и поэт часто путешествовал в будущее, чтобы блистатьостроумием в телевизионных интервью. Разумеется, ни одного из своих великих стихотворений он так и ненаписал. Просто руки не дошли. Но эта проблема оказалась легкоразрешимой.Время от времени корпорация по производству "Штриха" просто отправлялаЛаллафу на недельку в какое-нибудь курортное место, снабдив его запасомсушеных листьев хабубры и академическим изданием его произведений, дабы онпросто списывал их с книги, для правдоподобия уснащая текст мелкимиописками и исправлениями. И теперь многие говорят, что стихи Лаллафы вдруг лишились всякогоочарования. Другие возражают, что они ничем не отличаются от тех, какимибыли изначально, так в чем же перемена? Первые заявляют, что суть проблемыне в этом. В чем именно суть, они сформулировать не могут, но что сутьесть и что сама проблема есть, не сомневаются. Чтобы воспрепятствоватьповторению подобных порочных инцидентов, они учредили Движение за РеальноеВремя. Их влияние немало возросло благодаря одному совпадению - спустянеделю после учреждения ДРВ разнеслась весть, что знаменитый Халезмийскийсобор, снесенный, дабы освободить место для нового ионообогатительногозавода, исчез не просто из настоящего, но и из минувшего. Строительствоионообогатительного завода так затянулось, что ради сдачи объекта к срокуконструкторы были вынуждены все дальше и дальше отступать в прошлое. И витоге вышло так, что Халезмийский собор вообще не был построен - его местоеще в начале времен занял завод. Открытки с изображением собора внезапностали цениться на вес золота. Итак, история гибнет бесследно. Движение за Реальное Время заявляет,что, подобно тому, как облегчение передвижений в пространстве стерлоразличия между разными странами и планетами, унифицировало их, так ипутешествия во времени постепенно стирают различия между разными эпохами."Теперь прошлое страшно похоже на чужие страны, - говорят они. - Там всеточно такое же, как у нас".18 Артур материализовался. Коленки у него подгибались, сердце сжималиспазмы, горло перехватило, конечности ныли. Таковы были обычныеболезненные последствия очередной материализации после пользованияпроклятым телепортом. Артур мужественно решился не позволять себесвыкнуться с ними. Он поискал глазами остальных. Их нигде не было видно. Он вновь поискал их глазами. Все равно никого. Он зажмурился. Вновь раскрыл глаза. Поискал глазами остальных. Те упорствовали в своем отсутствии. Он вновь закрыл глаза, готовясь еще раз проделать всю абсолютно тщетнуюпроцедуру высматривания, и только тут, когда его мозг наконец-то принялсяобрабатывать увиденное глазами до их зажмуривания, Артур озадаченнонаморщил лоб. Он снова раскрыл глаза, чтобы проверить их первоначальные показания.Озадаченное выражение так и приросло к его лицу. Если он действительно попал на вечеринку, то явно на очень неудачную.Видимо, такую фиговую, что все остальные гости давно уже разошлись. ТутАртур отбросил эту гипотезу как дурацкую. Очевидно, он находился не навечеринке, но в некой пещере, либо в лабиринте, либо в тоннеле - точнеенельзя было сказать из-за дефицита света. Артура окружала тьма, кромешная,сырая, какая-то лоснящаяся. И только его собственные прерывистые вздохислышались в тишине. Артур тихонько кашлянул - и был вынужден долго-долгослушать, как тоненькое призрачное эхо его кашля путешествует по извилистымкоридорам и темным залам этого колоссального лабиринта, чтобы в итогевернуться к нему по этим же коридорам, как бы намекая: "Ау?" Подобная история повторялась со всяким малейшим звуком и шумом. Чтоужасно действовало на нервы. Артур попробовал было напеть под нос однувеселую песенку, но умолк на полутакте, когда она вернулась к нему вобличье заунывного надгробного плача. Перед его мысленным взором вновь предстали персонажи рассказаСлартибартфаста. Он почти ожидал, что сейчас из тьмы выступятцеремониальным шагом ужасные белые роботы и расправятся с ним. Он затаилдыхание. Роботы не появлялись. Он шумно перевел дух. Теперь он вообще незнал, чего ждать. Однако кто-то или что-то ожидал его тут, потому что вдали во тьмевспыхнула зеленым огнем таинственная неоновая надпись вроде вывески: ТЕБЯ ПЕРЕХВАТИЛИ Надпись погасла, причем то, как именно она погасла, Артуру никак непонравилось. Она погасла, сверкнув напоследок с каким-то демонстративнымпрезрением. Артур попытался внушить себе, что это просто воображениешалит. Неоновые вывески либо горят, либо не горят, в зависимости оттого,проходит ли в данный момент сквозь них электрический ток. И - втолковывалон себе - ни одна вывеска просто технически не способна переходить изодного режима в другой с демонстративным презрением. Поплотнее закутавшисьв халат, Артур затрясся. Вдруг в недрах тьмы опять загорелись неоновые знаки. На этот раз этобыло нечто совершенно непостижимое. А именно: многоточие и запятая. Воттакие: ..., Только не черным по белому, а зеленым светом по тьме. После одной-двух секунд вдумчивого созерцания Артур сообразил, что этимего предупреждают, что предложение еще не окончилось. Предупреждают скакой-то почти сверхчеловеческой педантичностью, отметил он. Как минимум снечеловеческой. Тут появился финал предложения: АРТУР ДЕНТ Артур Дент пошатнулся. Заставил себя присмотреться к вывеске. "АРТУРДЕНТ", и все тут. Артура опять шатнуло. Надпись вновь погасла, погрузив изумленного Артура во тьму. На егосетчатке мерцал лишь тусклый красный контур его имени - остаточный след. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, - нежданно заявила надпись. Но спустя минуту добавила: ОЙ ЛИ? Хладный, как змея, ужас, все это время витавший над Артуром в ожиданииподходящего случая, осознал, что его время пришло, и ринулся в душуземлянина. Однако Артур не сдался без боя. Он попытался было настороженно,но стойко припасть к земле, как делал это герой какого-то телефильма, но,должно быть, у того были лучше развиты коленные мышцы. Артур вороватовгляделся в тьму впереди. - Э-э, ау? - вымолвил он. Прочистив глотку, он вновь воззвал ко тьме, на этот раз громче и безприставки "э-э". Вместо ответа в дальнем конце коридора начали бить вбольшой барабан. Во всяком случае, так казалось. Прислушавшись, Артур сообразил, что это стучит его собственное сердце. Еще раз прислушавшись, Артур пришел к выводу, что это все же не сердце,а барабан в дальнем конце коридора. Круглые капельки пота выступили на его лбу, собрались с силами ипокатились вниз. Артур оперся рукой об пол - для устойчивости, ибо позанастороженного охотника не очень-то получалась. Надпись вновь обновилась.Теперь она гласила: НЕ НЕРВНИЧАЙ Затем добавила: ТРЕПЕЩИ, КАК ОСИНОВЫЙ ЛИСТ, АРТУР ДЕНТ И в очередной раз погасла. В очередной раз погрузив Артура во тьму. Егоглаза были готовы выскочить из своих орбит, и Артур сам не знал, почему:то ли они желали получше разглядеть то, что впереди, то ли, наоборот,ретироваться. - Ау? - вновь воззвал Артур, пытаясь придать своему голосу оттенокхриплой, агрессивной самоуверенности. - Есть здесь кто-нибудь? Ответа не последовало. Ну вообще никакого. Это взволновало Артура куда сильнее, чем какой бы то ни было извозможных ответов. Он начал пятиться прочь от жуткого ничто. И чем дальшепятился, тем глубже его душа уходила в пятки. Немного погодя он сообразил,что это влияние просмотренных фильмов, где герой частенько пятится откакой-то воображаемой угрозы - прямиком в лапы какой-то угрозе подлинной,поражающей его со спины. И только тут он догадался срочно обернуться. Пусто. Одна только тьма. Это явилось решающим ударом для его нервов. Он попятился назад, к томуместу, от которого пятился сначала. Спустя некоторое время до него дошло, что он движется спиной вперед ктому месту, от которого вначале улепетывал. И был вынужден сознаться, что поступает глупо. Он решил, что безопаснеебудет пятиться в ту сторону, куда он пятился сначала, и вновь развернулся. Тут-то и оказалось, что второе движение его души оказалось верным, ибоза его спиной тихо стояло неописуемо ужасное чудовище. Артур дико возопил.Его кожа рванулась в одну сторону, а скелет - в противоположную, меж темкак мозг серьезно задумался, которое из двух ушей использовать в качествеаварийного выхода. - Спорим, ты не ждал, что опять со мной свидишься, - проговорилочудище. Артур невольно удивился - прежде он с этим чудовищем не встречался.Доказательством тому служил сей неоспоримый факт, что до сих пор Артурспал по ночам спокойным сном. Оно было... было... было оно... Артур захлопал глазами. Чудище стояло совершенно бездвижно. Кого-то ононапоминало... Ужасный хладный покой снизошел на Артура - он осознал, что перед нимпредстало топографическое изображение мухи комнатной, шести футов высотой. Он подивился, зачем это ему демонстрируют шестифутовую голографическуюмуху. И чей же голос он слышал? Голограмма выглядела до озноба жизнеподобно. Она исчезла. - А может, я лучше тебе запомнился, - произнес голос, густой, гулкий,злобный голос - точно расплавленная смола с каким-то нехорошим намерениемвыливалась из котла - в обличье кролика. Раздался щелчок, и во тьме лабиринта появился кролик, колоссально,ужасающе, кошмарно пушистый и очаровательный кролик - тоже голограмма, ноочень качественная: каждый пушистый и очаровательный волосок его пушистойочаровательной шубки казался настоящим. Артур ошеломленно узрел вовлажном, очаровательном, немигающем карем глазу кролика собственноеотражение. - Рожденный во тьме, - загремел голос, - вскормленный во тьме. Однаждыутром я впервые высунул свою головку в дивный новый мир - и череп мойхрустнул под каким-то примитивным кремневым орудием. Изготовленным тобой, Артур Дент, и тобой же занесенным. Довольнотяжелым, настолько мне помнится. Из моей шкурки ты сделал сумку для хранения красивых камешков. Мне этоизвестно, поскольку в следующем перерождении я вернулся к жизни в обличьемухи, а ты меня прихлопнул. Вновь. Только на этот раз ты прихлопнул менясумкой, сшитой из моей предыдущей шкурки. Артур Дент, ты не просто жесток и бессердечен, но еще и лишен малейшегопонятия о такте. Голос временно умолк. Артур только беззвучно разевал рот. - Вижу, сумку ты потерял, - заявил голос. - Что, надоела? Артур беспомощно покрутил головой. Он хотел объяснить, что вообще-то,напротив, очень любил эту сумку, и очень ее берег, и всюду брал с собой,но по какой-то неизвестной причине после каждого путешествия у него наплече оказывалась совершенно не та сумка. И прямо в этот момент, как нистранно, он впервые заметил, что теперь у него на плече висит сумка изотвратительного искусственного леопардового меха, а не та, которая была унего еще несколько минут назад там, откуда он сюда прибыл. Будь его воля,он бы и в руки такую сумку не взял, и одному Богу известно, что в нейлежит, поскольку это не его сумка, и, конечно, он предпочел бы получитьсвою подлинную сумку назад, хотя, конечно, ему ужасно жаль, что он стольпреждевременно отобрал ее, точнее, сырье для нее, то есть кроличью шкурку,у прежнего владельца, в смысле кролика, к которому он сейчас безуспешнопытался обратиться. Все, что ему удалось произнести вслух, - это "Эхм". - Познакомься с тритоном, на которого ты наступил, - произнес голос. И вот в коридоре перед Артуром предстал тритон: гигантский, чешуйчатый,зеленый. Обернувшись, Артур вскричал благим матом, отпрыгнул назад иоказался посреди кролика. Он снова вскричал, но отпрыгивать было большенекуда. - Это тоже был я, - вкрадчиво зарычал голос, - можно подумать, ты незнал... - Не знал? - вскинулся Артур. - Это можно было знать? - Чем любопытна реинкарнация, - прогудел голос, - большинствоиндивидуумов, большинство душ даже не подозревают, что проходят через нее. Он многозначительно умолк. Артуру показалось, что многозначительности ватмосфере встречи и так хватает. - Я ОСОЗНАЛ, - прошипел голос, - то есть МОЕ СОЗНАНИЕ ПРОБУДИЛОСЬ.Медленно. Шаг за шагом. Неизвестный вновь помолчал, переводя дух. - Разве я мог что-то изменить, - взревел он, - когда каждый раз, вновьи вновь, вновь и вновь, меня постигала все одна и та же судьба! В каждомочередном перерождении я погибал от руки Артура Дента. В любом теле, налюбой планете, в любой момент времени не успеваю я оглянуться, какприходит Артур Дент и - хрясь - со мной расправляется. Трудненько не заметить. Нехилая памятка. Нехилый узелок на носовомплатке. Вечная премия от судьбы, черт бы ее... "Ну и ну, - говорила моя душа самой себе всякий раз, когда возносиласьназад в астрал после очередной бесплодной, Денто-пресеченной вылазки вкрай живых, - этот тип, который переехал меня, когда я, никого не трогая,скакала по шоссе к своему любимому пруду... где-то я его уже видела..." Ипостепенно я воссоздал цельную картину происходящего. Дент, ты моймногократный убийца! Отголоски вопля гулко покатились в оба конца коридора. ПохолодевшийАртур молчал, недоверчиво крутя головой. - Вот этот миг, Дент, - завизжал голос, срываясь на писк от ненависти,- вот миг, когда у меня наконец-то отверзлись очи! Перед Артуром, задохнувшимся от ужаса, предстало нечто неописуемоотвратительное. Попробуем все же описать эту картину. Огромная пещера с сырыми,трепещущими стенами, в которой ворочалось, облизывая жуткие белыенадгробия, колоссальное, скользкое, могучее китообразное существо. Высоконад пещерой поднимался широкий мыс, за которым виднелись темные закоулкиеще двух отвратительных пещер, где... Внезапно Артур Дент сообразил, что смотрит самому себе в рот, хотяпрежде всего должен был обратить внимание на живую устрицу, котораябеспомощно в этот рот погружалась. Он с криком отпрянул, отводя глаза. Когда он снова поднял голову, отвратительное видение улетучилось. Вкоридоре было темно, а некоторое время даже и тихо. Он остался наедине сосвоими мыслями. И мысли эти были весьма неприятные. Им не помешал бывооруженный конвой. Затем раздался низкий, гулкий скрип. Большой кусок стены отъехал всторону, открыв обзор на еще один участок кромешной тьмы. Артур заглянултуда с не меньшей опаской, чем мышь в темную собачью будку. Голос вновь заговорил с ним: - Скажи мне, что это было совпадение, Дент. Только осмелься сказатьмне, что это было совпадение! - Это правда было совпадение, - поспешно выпалил Артур. - Вранье! - зарычали в ответ. - Это было... - повторил Артур, - ...было... - Если это совпадение, - взревел голос, - то я не Аграджаг!!! - Видимо, - проговорил Артур, - вы будете утверждать, что вы Аграджаг. - Да! - прошипел Аграджаг, словно тяжким усилием мысли проник в смыслзапутанного силлогизма. - Э-э, боюсь, все равно это было случайным совпадением, - сказал Артур. - Ну-ка поди сюда и повтори! - взвыл голос в новом припадке ярости. Артур вошел в дверь и повторил, что то было совпадение, точнее, почтиповторил. На последних слогах его язык лишился чувств, ибо зажегся свет,озарив помещение, в которое Артур забрел. То был Собор Ненависти. То был плод сознания не просто искалеченного, но буквально согнутого вдугу. Он был велик и ужасен. В нем находилась Статуя. К Статуе мы еще вернемся. Просторный, невероятно просторный зал - точно внутренность выскобленнойизнутри горы (так оно и было в действительности). Ошалелому Артурупомерещилось, что стены головокружительно вращаются вокруг него. Стены были черны. Там, где черный уступал место другим цветам, наблюдатель немедленносожалел об этом, поскольку эти цвета принадлежали к широкой глазо-резущейгамме от Инфра-Страшного до Ультра-Вампиретового. Среди них можно былораспознать такие оттенки, как Желтая Похоть, Красный Гадмий, СинийУльтрауморин, Берлинская Кобра, Змеиная Лазурь, Гнусно-Лиловый номер 13 иХолерная Зелень. Этими красками были раскрашены для заметности скульптурные украшения, аименно химеры, от которых стошнило бы самого Босха. Все без исключения химеры пялились со стен, с колонн, с висячихконтрфорсов, с хоров - пялились на Статую, до которой мы вскоре дойдем. Хоть химеры и были таковы, что от них стошнило бы самого Босха,выражения их физиономий свидетельствовали, что при виде Статуи стошнило быих самих (если б они имели желудки и прежде нашли кого-либо, кто непобоялся бы подать им обед). Стены были облицованы мемориальными досками - в память о каждом изубиенных Артуром Дентом. Некоторые из этих имен были подчеркнуты и отмечены звездочками. Так,корова, из чьего мяса была приготовлена говяжья отбивная, которую Артурукогда-то подали в одном ресторане, удостоилась лишь наимельчайшего петита,в то время как имя рыбы, которую Артур самолично выловил, а потом, решив,что она невкусная, выбросил недоеденной на помойку, было подчеркнуто двумяжирными линиями, а также уснащено тремя рядами звездочек и изображениемокровавленного кинжала. Но самым удручающим - помимо Статуи, к которой мы кругами да околоподбираемся, - был тот несомненный факт, что все эти люди и существа былиодним и тем же лицом. И точно так же было несомненно, что это лицо, справедливо ли,несправедливо, было чрезвычайно уязвлено и разгневано. Собственно, не будет преувеличением сказать, что подобного гневаВселенная еще не видывала. То был гнев эпического размаха, жгучее,ослепительное пламя гнева, гнево-протуберанец, протянувшийся от края докрая пространства и времени. Свое наиболее полное воплощение этот гнев нашел в Статуе - главномэкспонате этого музея кошмаров. То было скульптурное изображение АртураДента. Причем весьма нелицеприятное. Пятьдесят футов в высоту - и в каждомдюйме из этих пятидесяти футов овеществлено ярое рвение оскорбить,высмеять, принизить. От крохотного прыщика на левой ноздре до мешковатогопокроя халата - ни единого аспекта внешности Артура Дента скульптор неупустил, ни единой мелочи не преминул извратить и осмеять. Артур был представлен в виде монстра, мерзкого, ненасытного,прожорливого великана, огнем, мечом и челюстями прокладывающего себе путьсквозь невинную Вселенную, которую олицетворяли его жертвы. Точнее,жертва, единая во многих лицах. Каждая из тридцати рук, которыми снабдило Артура священное негодованиескульптора, совершала свое, отдельное позорное деяние: одна разбивалачереп кролику, другая давила муху, третья мяла в пальцах цветок, четвертаяловила в волосах блох... Что делают некоторые руки, Артур сначала даже ине понял. Многочисленные ноги Статуи по большей части были заняты растаптываниеммуравьев. Закрыв руками лицо, Артур беспомощно замотал головой из стороны всторону, сокрушаясь и дивясь безумным капризам мироздания. Когда же он снова отвел руки от своих глаз, перед ним стоял тот самыйне то человек, не то зверь - существо, в общем, - которое, если верить егословам, Артур и преследовал столь безжалостно из перерождения вперерождение. - ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! - молвил Аграджаг. Он, то есть оно, то есть черт его знает что, походил на очень злобную, очень толстую, очень летучую мышь. Переваливаясь с боку на бок, Аграджаг неспешно обошел вокруг Артура иткнул ему в грудь своей кривой когтистой лапой. - Послушайте... - запротестовал Артур. - ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! - привел свои аргументы Аграджаг, иАртур скрепя сердце согласился с ними на том основании, что несколькопобаивался этого отвратительного пришельца с его неадекватной яростью иискалеченным телом. Аграджаг был черный и пузатый, с морщинистой, точно старая шина,мордой. Его перепончатые крылья походили на жалкие, изломанные ширмочки, носмотрелись куда более грозно, чем обычные мускулистые крылья здоровойлетучей мыши. Должно быть, дело было в беспрецедентном упорстве, с какимдух Аграджага держался за жизнь наперекор всем бурям. Раскрыв пасть, Аграджаг продемонстрировал поразительную коллекциюзубов. Тут не нашлось бы двух одинаковых - все они, казалось, былипозаимствованы у разных зверей, а на челюстях располагались под стольстранными углами, что за Аграджага становилось страшно - складывалосьвпечатление, что если он вдруг решит что-то пожевать, то с первой жепопытки откусит себе полморды и, возможно, глаз в придачу. Каждый из трех его глаз был маленьким и налитым кровью, а на жизньсмотрел еще менее здраво, чем объевшаяся рыба с куста бузины. - Я был на крикетном матче, - проревел он. В данном контексте это заявление показалось столь фантастическим, что уАртура буквально перехватило дух. - Да не в этом теле! - вскричало существо, срываясь на визг. - Не вэтом! Это мое последнее тело. Мое последнее перерождение. Модель"Смерть-Артуру-Денту". Мой последний шанс. И черт возьми, сколько мнепришлось за этот шанс повоевать! - Но... - Я пошел на... - ревел Аграджаг, - на крикетный матч! У меня былослабое сердце, но что плохого, сказал я жене, может случиться со мной накрикетном матче? И вот сижу я спокойно на трибуне, смотрю игру, и что же? Прямо передо мной словно из-под земли злокозненно появляются какие-тодвое. И последнее, что невольно заметили мои глаза перед тем, как моеслабое сердце разорвалось, - это, что один из них - Артур Дент, а из егобороды торчит кроличья кость. И это совпадение? - Да, - выдохнул Артур. - Ах, совпаденьице? - завопило существо, болезненно всплеснув своимиизломанными крыльями и слегка оцарапав себе правую щеку каким-то особеннокривым клыком. При ближайшем рассмотрении (до которого Артур предпочел быне доводить дела), выяснилось, что вся морда Аграджага облеплена рванымиполосками черного пластыря. Артур нервно попятился. Схватился за бороду. В ужасе обнаружил в нейвсе ту же кроличью кость. Вырвал ее из бороды и отшвырнул подальше. - Послушайте, - сказал он, - ведь это просто судьба над вамииздевается. И надо мной. Над нами. Это чистая игра случая. - Что ты, Дент, имеешь против меня? - прошипело существо, решительноковыляя к нему. - Ничего, - упорствовал Артур, - честно, ничего. Аграджаг уставился на него круглыми, как пуговицы, глазами: - Странная у тебя манера обращаться с теми, против кого ничего неимеешь. Только и делаешь, что их убиваешь. Я назвал бы это чрезвычайнооригинальным стилем социального взаимодействия. А еще я назвал бы этоложью! - Но послушайте же, - не сдавался Артур, - мне очень стыдно. Это былоужасное недоразумение. Мне вообще-то пора. У вас есть часы? Мне нужнозаняться спасением Вселенной. - С такими словами Артур все дальше пятилсяот Аграджага. А Аграджаг следовал за ним. - Однажды, - хрипел он, - однажды я решил капитулировать - больше несоваться в круг перерождений. Я хотел остаться в астрале. И что же? Артур некрасиво замотал головой, выражая тем самым, что он не знаетпродолжения и знать не хочет. Он пятился бы и дальше, если б не уперсяспиной в холодный черный камень, путем невообразимых геркулесовых усилийпревращенный в гротесковое подобие его шлепанцев. Он покосился на своюсобственную изуродованную сарказмом фигуру, что нависала над ним башней,гадая, каким загадочным делом занимается последняя из тридцати рук. - И что же? Меня насильно выволокли назад в материальный мир, -продолжал Аграджаг, - в обличье растения, именуемого петуния. Причем вгоршке. Это веселенькое и коротенькое перерождение началось с того, чтогоршок со мной оказался, безо всякой опоры, на высоте трехсот миль отповерхности весьма зловещей планеты. Не очень-то прочное положение длягоршка с петунией, скажете вы. И будете правы. Это перерождениезавершилось недолгое время спустя, тремястами милями ниже. Ударом о свежийтруп кашалота, осмелюсь добавить. То был мой павший брат по духу. Аграджаг воззрился на Артура с обновленной ненавистью. - По дороге вниз, - прошипел он, - я невольно заметил белый звездолет.Нестерпимо помпезный. А в иллюминаторе этого помпезного звездолета - сытуюрожу Артура Дента. СОВПАДЕНЬИЦЕ?! - ДА! - завопил Артур. Вновь покосившись на Статую, он сообразил, что загадочная рука в своейбессмысленной жестокости способствовала рождению горшка с петунией. Такпросто и не догадаешься. - Мне надо идти, - упорствовал Артур. - Еще поспеешь уйти, - заявил Аграджаг, - только сперва я тебя убью.СПЕРВА. - Вы знаете, лучше не надо, - стал объяснять Артур, взбираясь нагладкий мысок своего каменного шлепанца, - потому что я, понимаете ли,должен спасти Вселенную. Мне необходимо отыскать Серебряную Перекладину,вот в чем вся штука. А у покойника это вряд ли получится. - Спасти Вселенную? - презрительно процедил Аграджаг. - Надо былораньше об этом думать, а не объявлять мне вендетту! Только один пример!Помнишь Бету Ставромулоса? Помнишь, как стоило тебе там появиться, икто-то... - Я в жизни там не был, - возразил Артур. - ...кто-то попытался тебя убить, а ты пригнулся. Как ты думаешь, когопоразила пуля? Ты что сказал? - В жизни там не был, на этой Старо... Старму... - повторил Артур. - Ине понимаю, о чем вы толкуете. Мне пора. Аграджаг буквально обмер: - Как это не был? Ты - виновник моей тамошней смерти, как и всехостальных. Меня, случайного прохожего... - И затрясся мелкой дрожью. - Я вообще о таком месте не слышал, - настаивал Артур. - И никтоникогда не пытался меня убить. То есть никто, кроме вас. Может, мне ещепредстоит туда попасть? Аграджаг стоял, медленно хлопая глазами, точно олицетворение застывшегоужаса перед логикой. - Ты не был... и даже не знаешь, что такое Бета Ставромулоса... все ещене знаешь? - прошептал он. - Нет, - сказал Артур, - я вообще в первый раз слышу, что есть такая.Безусловно, никогда там не был и не собираюсь. - О, ты туда все равно попадешь, - пробормотал Аграджаг со слезами вголосе, - попадешь как миленький. О священный вакуум! - Заковыляв прочь,он с тоской оглядел стены своего колоссального Собора Ненависти. - Язалучил тебя сюда слишком рано! - И разрыдался, вопя сквозь плач: -Слишком рано, о вакуум и все его гады! Внезапно Аграджаг встрепенулся и уставил на Артура свой злобный,исполненный ненависти глаз. - Я все равно тебя убью! - взревел он. - Даже если это логическиневероятно! Все равно попробую, вакуум меня заарктурь! Я взорву эту гору!- взвизгнул он. - Посмотрим, Дент, как ты тогда запоешь! Превозмогая боль во всем теле, он медленно заковылял к небольшомучерному жертвенному алтарю. Теперь он вопил столь яростно, чтодействительно буквально раздирал свое лицо клыками. Соскочив со своего шлепанца, Артур побежал наперерез полоумному... нет,на три четверти безумному... существу, чтобы задержать его. Прыгнув на этого злосчастного нетопыря, он с силой толкнул его наалтарь. Аграджаг издал новый вопль, засучил конечностями, уставил на Артураодичалые глаза. - Знаешь, что ты натворил? - прохрипел он, борясь с болью. - Ты простовзял да убил меня опять. Что тебе от меня нужно? Кровушки выпить? После недолгих конвульсий он задрожал всем телом, а потом обмяк, впоследний миг нажав большую красную кнопку на алтаре. Артура охватил панический ужас: вначале из-за совершенного убийства, апотом из-за того, что по коридорам разнесся деловитый вой сирен и звонколоколов. Видимо, то был сигнал тревоги. Артур закрутил головой, озираяпомещение. Похоже, выйти можно было лишь через дверь, в которую он вошел.Стремглав он понесся к ней, отшвырнув свою противную сумку изискусственного леопарда. Не помня себя, Артур мчался наудачу по лабиринту, то и дело шарахаясьот безумных воплей клаксонов и сирен, мигающих и переливающихсясветильников. И вдруг, завернув за очередной угол, он увидел прямо перед собой свет. Этот свет не мерцал и не переливался. То было солнце.19 Хотя выше было сказано, что из всех жителей нашей Галактики лишьземляне додумались сделать из истории Криккита игру (крикет), чем немалоуронили себя в глазах общественного мнения, это замечание относится лишь кнашей Галактике, более того, лишь к нашему трехмерному миру. Вквазимногомерных мирах (то есть превзошедших наш по количеству измерений)никакое развлечение не считается зазорным. И уже биллионы лет, или как таму них подобный срок называется, тамошние жители играют в своеобразнуюигру, именуемую броккийским ультра-крикетом. "Будем смотреть на вещи прямо: это грязная игра (сообщает по этомуповоду "Путеводитель"), но всякий, кто бывал в квазимногомерных мирах,знает, что народ там тоже грязный и дикий, истые язычники, по которымядерные заряды плачут. На счастье квазимногомерцев и к нашему сожалению,никто еще не изобрел способа запускать крылатые ракеты под прямым углом креальности". Вот еще одно доказательство того факта, что редколлегия "Путеводителя"готова нанять любого случайного человека, который не постесняется зайтибез приглашения и тут же засесть за компиляторство и плагиаторство.Особенно если этот самый случайный человек зайдет в редакцию днем, когдабольшинство штатных сотрудников отсутствуют. Сделаем, кстати, фундаментальное заявление: История "Путеводителя "Автостопом по Галактике" - это целая эпопея обидеализме и борьбе, отчаянии и рвении, успехах и провалах, а такжебеспрецедентно долгих обеденных перерывах. Сведения о младенчестве "Путеводителя", наряду с основным корпусом егофинансовых документов, ныне потеряны во мгле времен. Другие весьма занимательные гипотезы о местонахождении этих утерянныхсокровищ будут приведены несколько ниже. Однако почти во всех дошедших до нас сказаниях упоминаетсяредактор-основатель Брыссер Фруутмыс. С их слов, Брыссер Фруутмыс основал "Путеводитель", сформулировалфундаментальные принципы этого издания (а именно идеализм и честность) ивылетел в трубу. Засим последовали долгие годы нищенского существования и поисков себя:Брыссер то бросался за советом к друзьям, то сидел в темных комнатах - наполу телом, в противозаконном состоянии сознания - душой, подумывал о томи о сем, раскидывал мозгами и поигрывал мускулами... пока судьба не свелаего с монахами вундрунского Ордена Святого Обеда (они проповедуют, чтодень жизни человека может служить символом его духовной жизни; а посколькусерединой, кульминацией дня является обед, то Обед следует: а)рассматривать как средоточие духовной жизни человека и б) вкушать внаиуютнейших ресторанах). Вдохновленный этой встречей, Брыссер заново основал "Путеводитель",заново сформулировал фундаментальные принципы идеализма и честности, атакже адрес, по которому их следует незамедлительно послать, и привел"Путеводитель" к его первому великому коммерческому успеху. Также он начал развивать концепцию того самого общередакционногообеденного перерыва, которой впоследствии было суждено сыграть ключевуюроль в истории "Путеводителя", ибо это означало, что основной массивработы выполнялся руками безвестных прохожих, которые, забредая днем впустынные кабинеты, обнаруживали какое-нибудь стоящее задание. Вскоре после этого "Путеводитель" перешел в руки издательского дома"Мегадодо" с Беты Малой Медведицы, что обеспечило издание очень солиднойфинансовой базой и позволило четвертому редактору. Лигу Лури-Младшему,расширить обеденные перерывы до столь грандиозных масштабов, что на ихфоне все усилия нынешних редакторов с их практикой проводитьблаготворительные обеденные перерывы на деньги спонсоров кажутся какими-тожалкими сандвичами. Собственно, Лиг так и не подал формального прошения об отставке средакторского поста - просто однажды поздно утром он покинул редакцию ибольше не вернулся. Хотя с того момента миновало уже столетие с гаком,широкие массы сотрудников "Путеводителя" еще питают романтическую надежду,что он всего лишь отправился за круассанами и еще вернется, чтобыдобросовестно поработать до вечера. И потому все главные редакторы после Лига Лури-Младшего именуются "И.О.Главного редактора", а стол Лига сохраняется в том же виде, каким он егооставил. Прибавилась лишь маленькая табличка: "Лиг Лури-Мл., редактор.Пропал без вести. Вероятно, обедает". Некоторые злые и корыстные языки намекают, что Лиг действительно погиб,а уложил его в могилу первый смелый эксперимент "Путеводителя" в областиальтернативной бухгалтерии. Знают об этом немногие, да и те держат язык зазубами. А всякий, кто просто обращает внимание на любопытное,ровно-ничего-не-означающее, чистой-воды-совпадение в истории бухгалтерии"Путеводителя" (а именно, что на какую бы планету этот отдел нипереносили, очень скоро эта планета гибла в огне войны или от какого-тостихийного бедствия), рискует попасть под суд за клевету. Хоть и не к месту, упомянем, что в последние два-три дня передуничтожением планеты Земля в связи со строительством новогогиперпространственного экспресс-маршрута резко подскочило количествозамеченных НЛО - как над крикетной площадкой "Лордз" в лондонском районеСент-Джон Вуд, так и над Гластонбери, что в Сомерсете. Гластонбери с давних пор ассоциируется с легендами о древних королях,колдовстве, лечении бородавок и эльфийских кругах на земле. Это-то место ибыло избрано для нового помещения отдела финансовой документации"Путеводителя по Галактике". Более того, вся документация за последнеедесятилетие была перемещена в волшебный холм за городской окраиной засчитанные часы до появления вагонов. Однако все эти странные, необъяснимые факты и события меркнут передстранностью и необъяснимостью правил игры в броккийский ультра-крикет,бытующих в квазимногомерных мирах. Полный свод правил и установлений стольмассивен и сложен, что первая же попытка собрать их в одной книгепотерпела фиаско: сколлапсировав под собственной тяжестью, правилаобразовали Черную Дыру. И все же изложим вкратце главные принципы: ПРАВИЛО ПЕРВОЕ. Отрастите как минимум три добавочных ноги. Особойпользы от них не будет, но публику позабавите. ПРАВИЛО ВТОРОЕ. Найдите одного хорошего игрока в броккийскийультра-крикет. Сделайте с него несколько клонов. Так вы избежитетягомотной возни с отбором и тренировками. ПРАВИЛО ТРЕТЬЕ. Поместите свою команду и команду противника на большоеполе и окружите их высокой глухой стеной. Смысл этого правила таков: хотя ультра-крикет весьма зрелищный видспорта, но публике, которая отчаялась что-либо разглядеть, невольноначинает казаться, что происходящее вне поля ее зрения куда занимательнее,чем на самом деле. Разве сравнить ощущения очевидцев очередного банальногоматча с воодушевлением толпы, воображающей себе, что она прозевалавеличайшее в истории спорта событие? ПРАВИЛО ЧЕТВЕРТОЕ. Перебросьте через стену разнообразные спортивныепринадлежности. Сгодится все: крикетные биты, баскеткубные весла,теннисные ружья - короче, любая вещь, которой можно размахнуться. ПРАВИЛО ПЯТОЕ. Тут игрокам следует пуститься во все тяжкие изо всехсил, используя любые принадлежности, которые они сумеют вырвать у других.Как только один игрок "салит" другого, ему следует немедленно отбежать набезопасное расстояние и извиниться. Извинения должны быть четкими, искренними. Для вящей ясности иаргументированности их следует произносить в мегафон. ПРАВИЛО ШЕСТОЕ. Командой-победительницей считается команда, котораяпобедит первой. Забавно, что чем больше растет популярность этой игры вквазимногомерных мирах, тем реже проводятся сами матчи, ибо к нынешнемувремени большинство команд находится в состоянии постоянной войны друг сдругом из-за разных взглядов на интерпретацию правил. И это только клучшему - по большому счету, нормальная добрая война приносит куда меньшийурон психике игроков, чем затяжной матч в броккийский ультра-крикет.20 Быстрее стрелы, отчаяннее зайца, пыхтя паровозом, бежал Артур вниз погорному склону. И вдруг ощутил, что все массивное тело горы чуть-чутьшевельнулось под его ногами. Грохот. Рев. Скалы слегка затряслись. В затылок Артуру дохнуло жаром. Безумный испугпридал ему новые силы. Почва начала оползать, и Артуру впервые открыласьвся образная сила словечка "оползень". Оно всегда казалось ему простословом, но теперь он с ужасом осознал, как это странно, когда земляо-полза-ет. Именно это она и делала, оползала, неся на себе Артура. Егочуть не стошнило от страха и тряски. Почва оползала, гора многоголосогудносила, Артур поскользнулся, упал, встал, опять поскользнулся, побежал.Сверху сходила лавина. Камушки, за ними - камни, за ними - валуны неслись мимо него, точнонеуклюжие щенята, только гораздо, гораздо крупнее, намного, намногомассивнее и тверже щенят. Один удар в висок - верная смерть. Глаза Артураплясали в своих орбитах, гонясь взглядом за камнями, ноги Артура плясалина пляшущей земле. Он бежал, и ему казалось, что бег - ужасная, вгоняющаяв пот болезнь. Его сердце колотилось в такт окрестному геологическомубезумию. И сколько Артур ни напоминал себе о прочной логической гарантии своейбезопасности - а именно о том факте, что ему суждено выйти из переделкиживым, раз в будущем ему уготован очередной эпизод саги нечаянных гоненийна Аграджага, - нервы не сдавались на уговоры. Он бежал в смертельномужасе, со смертельным ужасом, по смертельному ужасу и сквозь смертельныйужас, причем ужас сидел у него на шее и ужасом погонял. Внезапно он опять запнулся обо что-то ногой и по инерции полетел подгору. И буквально перед самым мигом столкновения с землей увидел прямоперед своим носом небольшой синий портплед. Тот самый - это Артур помнилточно, - который так и не вернулся к нему из недр багажного отделенияАфинского аэропорта лет десять назад по Артуровому физическому времени.Артур страшно удивился - и, великолепнейшим образом промахнувшись мимоземли, завис в воздухе. В голове у него заиграла музыка. Артур летел, точно птица, ни больше и ни меньше. Он обалдело огляделсвое тело - но сомнений не было. Да, он летает! Ни один из его членов несоприкасался с землей - собственно, даже не был близок к этому. Самымнатуральным образом он парил в воздухе, а вокруг свистели камушки, камни ивалуны. Теперь они не были ему страшны. Удивленно щурясь от того, как простовсе оказалось, он позволял ветру поднимать себя все выше и выше, оставляясвистящие стаи валунов далеко внизу. Артур с изрядным любопытством поглядел на землю. Между ним и трясущейсягорой теперь была примерно тридцатифутовая толща пустого воздуха -пустого, если не считать валунов, которые взлетали вверх и тут же валилисьобратно, в железные объятия закона тяготения. Того самого закона, который,похоже, ни с того ни с сего решил дать Артуру отпуск. Почти сразу же Артур с интуитивной ясностью, характерной для советовинстинкта самосохранения, осознал, что в этот момент о тяготенияхзадумываться вредно - а не то этот самый Ньютонов закон сердито подниметголову и поинтересуется: "Ты что это там выделываешь?" И все - пишипропало! Поэтому Артур задумался о тюльпанах. Что было сложно, но сил Артур нежалел. Он принялся воображать себе тюльпаны, обворожительную упругость ихвыпуклых донец, их бесчисленные сорта и невообразимые расцветки, попыталсявычислить, какой процент от общей численности тюльпанов на Земле растет,то есть рос во время оно, не дальше мили от какой-либо ветряной мельницы.Вскоре эта тема ему опасно прискучила, и он ощутил, как воздушная опоравыскальзывает из-под него, заметил, что его сносит к свистящим стаямвалунов, о которых он столь мужественно старался не думать. Тогда Артурзадумался об Афинском аэропорте, на чем выиграл целых пять минутувлеченного негодования - после чего ошарашенно заметил, что воспарил ажна двести ярдов. Он задумался было, как теперь попасть обратно, но тут же сам себяодернул и решил оценить свое положение с объективной точки зрения. Он летел. Ну и что из этого следует? Он вновь поглядел вниз, на землю.Покосился вскользь, лениво. От его взгляда не укрылись два обстоятельства.Первое - катастрофа, похоже, истощила свои силы. Невдалеке от вершинытеперь зиял кратер, видимо, в том месте, где порода, просев, засыпалагигантский собор-пещеру, статую его самого и жалкое искалеченное телоАграджага. Другим обстоятельством был его портплед - тот самый, который он утратилв Афинском аэропорту. Портплед спокойненько стоял себе на ровном месте, вокружении утомленных валунов, но явно невредимый. Как так вышло, Артур умане мог приложить, но эта загадка меркла перед величайшей тайной самогоприсутствия сумки в этом месте, которая вообще была Артуру не по зубам.Факт тот, что портплед был здесь. А противная сумка из липового леопардасловно в воду канула, что было только к лучшему, хоть и не более понятно. Артур осознал, что портплед придется подобрать. Как ни крути, он парилна высоте двухсот ярдов над поверхностью чужой, даже неизвестной ему поимени планеты. Разве можно было спокойно смотреть на этот крохотныйкусочек его былой жизни, жалобно сидящий посреди голых камней -далеко-далеко от останков его дома, развеянных космическими ветрами. Кроме того, как сообразил Артур, внутри сумки, если ее содержимоеосталось в неприкосновенности, вполне могла оказаться жестяная банка сгреческим оливковым маслом - ныне единственная подобная банка воВселенной. Медленно, опасливо, дюйм за дюймом, он начал пробираться вниз, тихопереваливаясь с боку на бок, точно нервный бумажный листок. Получалось ловко. Артур был доволен. Воздух держал его, но не слишкомназойливо. Две минуты спустя он завис в каких-то двух футах над портпледоми мучался тяжкой думой. Легко паря и - как только мог осторожно - морщалоб. Удержит ли он сумку, если подберет ее? Вдруг перегрузка притянет его кземле? А вдруг одно только прикосновение к наземному предмету внезапноразрядит ту незнаемую магическую энергию, что держит его в воздухе? Может, лучше не испытывать судьбу и на несколько минут спуститься напрочную землю? Но удастся ли ему взлететь еще хоть раз? Позволив себе сознательно насладиться ощущением полета, Артуробнаружил, что оно несказанно чудесно. Разве можно было добровольноотказаться от этого тихого восторга? Тем более, возможно, навеки? С этойтревогой в сердце он чуточку вознесся вверх - просто на пробу, чтобыощутить удивительную нетрудность этого движения. Полежал на воздухе,покачался. Попробовал спикировать. Оказалось, что пике - это класс! Вытянув перед собой руки, сразвевающимися волосами, он нырнул вниз, проехался на животе по воздушнойглади футах в двух от земли и, как на качелях, взлетел обратно ввысь, самсебя подхватил - вот просто взял да и подхватил. Так и завис. Здорово. Вот таким манером и следует подхватить с земли сумку, сообразил он. Онопишет петлю над землей, подхватит в перигее этой петли сумку и выскочит сгрузом обратно наверх. Он был уверен в успехе. Артур описал в воздухе несколько пробных петель. С каждым разомполучалось все лучше. Ощущение ветра в лицо, упругое покачивание тела,свист воздуха о кожу - все это, взятое воедино, пьянило сердце как ни разусо времени, со времени... - да с самого мига его рождения, казалосьАртуру. Он парил, лежа на ветерке, и разглядывал ландшафт - каквыяснилось, не очень-то приятный на вид. Этакая искореженная пустошь.Артур решил, что и смотреть на нее не будет. Просто подхватит сумку и...впрочем, он еще не знал, что будет делать после воссоединения с сумкой. Онрассудил, что слетает за ней, а там уж будет видно. Прикинув свое положение относительно ветра, он ринулся ему наперерез иразвернулся. Он парил на своем теле. Хотя Артуру неоткуда было об этомузнать, его тело плавно уйломикивало. Он поднырнул под воздушный поток - и вошел в пике. Воздух расступился перед ним. Он несся, точно молния. Земля растеряннопокачнулась, собралась с мыслями и плавно приподнялась ему навстречу,услужливо, словно на блюдечке, подставляя сумку с изломанными пластиковымиручками, задранными вверх. На полдороге вниз Артур чуть не попал в беду - он внезапно усомнился всвоих способностях к воздушной акробатике и едва не оказался прав, нововремя опомнился. Артур пронесся на бреющем над землей, ловко просунулруку в ручки сумки, начал взбираться обратно ввысь, не сдюжил... ивнезапно грохнулся на каменистую землю. Весь дрожа, весь в синяках ишишках. Тут же неуклюже вскочил и поковылял, сам не зная куда, повесив голову,сокрушенно размахивая сумкой. Его ноги тяжело притягивало к земле, как было всегда. Собственное телоказалось ему громоздким мешком с картошкой, который вперевалочку тащилсяпо земле, а на душу словно вывалили вагон свинца. Артур еле тащился, борясь с головной болью. Перед глазами все плыло. Онпопытался перейти на бег, но коленки подгибались. Оступившись, он упалнавзничь... и в этот самый момент вспомнил, что в сумке находится нетолько жестянка оливкового масла, но и несколько бутылок рецины измагазина "дьюти-фри". В приятном изумлении от этого открытия он лишьспустя десять секунд заметил, что опять взлетел. Артур разразился воплем облегчения, восторга и чистого физическогонаслаждения. Он принялся выделывать в небе петли, бочки, колеса иперевороты. Весело оседлав восходящий поток воздуха, он сталинспектировать содержимое портпледа. Он чувствовал себя точь-в-точь как теангелы во время их знаменитого танца на булавочной головке, когда философытщетно пытались их сосчитать. Он расхохотался счастливым смехом,обнаружив, что в сумке нашлись и оливковое масло, и рецина, а такжеразбитые солнечные очки, пересыпанные песком плавки, несколько измятыхоткрыток с видами Санторини, неказистое, но большое полотенце, горсткакрасивых камней и другая горстка - клочков бумаги с адресами людей,которых он никогда больше не увидит (о чем Артур подумал с огромнымоблегчением, хотя ценой этого облегчения была гибель Земли). Камни онвыбросил, очки нацепил на нос, а клочки бумаги развеял по ветру. Спустя десять минут, когда Артур праздно дрейфовал сквозь облако,крупная, крайне предосудительная вечеринка подкралась к нему сзади и пнулаего пониже спины.21 Самая долгая и разрушительная вечеринка в истории Галактики длится ужечетвертое поколение, но никто из гостей не выказывает ни малейшего желанияуйти. Правда, один субъект покосился на часы, но за прошедшие с этого мигаодиннадцать лет его инициатива так и не была подхвачена. Беспорядок там беспрецедентный: пока сам не увидишь, не поверишь - ноесли у вас нет никакой особенной необходимости проверить это заявлениесобственными глазами, то лучше и не ходите смотреть - любоваться тамнечем. С недавних пор высоко за облаками наблюдаются какие-то взрывы ивспышки. Есть предположение, что это началась битва между эскадрильяминескольких конкурирующих компаний по чистке ковров, которые вьются надместом вечеринки подобно стервятникам. Но мало ли чего не болтают навечеринках, особенно на этой? Главная - чреватая подлинным бедствием - опасность в другом. На данныймомент все участники вечеринки являются либо детьми, либо внукамипраправнуков людей, которые когда-то сошлись на эту вечеринку, да такздесь и поселились. Благодаря законам естественного отбора, наследованиярегрессивных генов и так далее теперь все участники вечеринки оказалисьлибо заядлыми фанатиками веселого времяпрепровождения, либозаиками-идиотами, либо и тем, и другим сразу (причем идиотофанатичныхгибридов становится все больше). Помимо прочего, это означает, что с генетической точки зрения каждоеследующее поколение склонно уйти с вечеринки еще меньше, чем предыдущее. Так что в дело вступают другие факторы - например, объемы оставшихсязапасов алкоголя. Однако благодаря некоторым предпринятым мерам, которые в свое времяпоказались неплохой идеей (одна из опасностей вечно длящейся вечеринки -это тот факт, что все идеи, которые кажутся неплохими исключительно вовремя вечеринок, так и продолжают ими казаться, ибо вечеринка все некончается и не кончается), эти запасы истощатся еще не скоро. Такой вот неплохой идеей когда-то казалась мысль, что вечеринка должнаулететь за облака. Не в смысле метафорического термина "улетный" -"улетной" в идеале должна быть любая вечеринка - но совершенно буквально. Как-то раз под покровом ночи, давным-давно, компания пьяныхинженеров-звездолетчиков из первого поколения гостей вечеринки шлялась позданию, по дороге то и дело что-то привинчивая, просверливая, чем-топогромыхивая... Наутро солнце встало из-за горизонта и ахнуло: его лучиосветили здание, полное счастливых пьяных людей и парящее над верхушкамидеревьев, подобно юной, робкой птице. Мало того, улетевшая вечеринка умудрилась обзавестись целым оружейнымарсеналом. Предвидя мелкие затруднения с виноторговцами, гуляки готовилисьне дать себя в обиду. Превратиться из профессиональных алконавтов в пиратов-любителейоказалось несложно. Кроме того, это приятно освежило атмосферу вечеринки,которая уже давненько начала застаиваться, ибо музыканты уже притомилисьвновь и вновь играть все известные им песни. Они брали на абордаж пароходы, совершали набеги на склады, удерживалицелые города, требуя выкупа в виде крекеров, соуса из авокадо, колбасы"салями" и алкогольных напитков. Последние теперь поступают на бортвечеринки по трубам с летающих танкеров. Однако проблема истощения запасов алкоголя в один прекрасный деньобещает стать актуальной. Планета, над которой летает вечеринка, сильно изменилась со времен еепервого взлета. Проще говоря, планета разорена. Вечеринка разграбила добрую половину ее земель, причем никому еще неудалось дать пиратам сдачи, поскольку их маневры в небе безумнонепредсказуемы (и непредсказуемо безумны). Кошмар, а не вечеринка. Особенно когда она ударяется тебе пониже спины.22 Извиваясь от боли, Артур лежал на искореженной плите из армированногобетона. Края встречных облаков хлестали его по лицу, а откуда-то снизудоносились, окончательно сбивая его с толку, звуки натужного веселья. Один звук особенно его озадачил - частично потому, что песня"Раскинулась Вега широко" была ему незнакома, частично по вине исполнявшихее музыкантов - они очень устали, и потому одни исполняли ее в размере натри четверти, другие - на четыре, а некоторые виртуозы - в гармонии "пи-эрквадрат" (в зависимости от того, кто сколько минут успел проспать запоследние годы). Артур лежал, шумно втягивая в себя сырой воздух, и опасливо ощупывалсвое тело, чтобы понять, куда ранен. Но к какому бы участку себя он ниприкасался, всюду болело. Через некоторое время он сообразил, что это самипальцы болят. Похоже, он растянул запястье. Спину тоже ломило, но вскореАртур пришел к утешительному выводу, что разбился не сильно. Синяки,конечно, да испуг, но это дело житейское. Интересно, чего это вполнеземное здание летает здесь, в облаках? С другой стороны, Артур вряд ли смог бы достоверно объяснить, как самсюда попал, а потому решил, что он и здание просто должны принять другдруга такими, какие есть. Он поднял глаза. Над ним нависала стена из белыхкаменных блоков, покрытых темными разводами. Дом как дом. Бетонные плиты,на которых возлежал Артур, образовывали вокруг здания нечто вроде каймыили выступа в три-четыре фута шириной. То был ломоть земли, в которыйздание вечеринки уходило фундаментом, а посему прихватило его с собой,чтобы держаться корней. Артур опасливо встал и, заглянув через край бетонной каймы, испыталострое головокружение. Высоко-о... Мокрый от пота и тумана, он прижался кстене. Его голова плыла свободным стилем, зато под ложечкой что-тооборвалось, точно прыгнуло с вышки. Хотя Артур забрался на эту верхотуру собственными силами, у него небыло сил даже смотреть на ужасную пустоту внизу. Нечего и думать о том,чтобы спрыгнуть наудачу. Артур не собирался и на дюйм приближаться к краю. Прижав к себе портплед, он стал пробираться вдоль стены в надеждеотыскать дверь. Веская тяжесть банки с оливковым маслом была для неговеликим утешением. Он двигался в сторону ближайшего угла, надеясь, что стена за угломокажется более богатой входами (эта не имела ни одного). От диких маневров здания у Артура сердце уходило в пятки. Немногопогодя он достал из портпледа полотенце и еще раз делом подтвердил тезис:"Полотенце - лучший и полезнейший друг автостопщика в Галактике". Аконкретно, Артур замотал полотенцем голову, чтобы не видеть, что делает. Его ноги семенили вдоль стены. Вытянутая рука ощупывала камни. Наконец он дошел до угла и, просунув за него руку, нащупал нечтоумопомрачительное (сам от удивления чуть не упал). А именно - другую руку. Руки схватились друг за дружку. Артуру ужасно хотелось сорвать другой рукой с глаз полотенце, но тадержала драгоценную сумку с оливковым маслом, рециной и видами Санторини. Он пережил один из этих моментов "самосознания", когда человек вдругмысленно оглядывается, смотрит на себя и думает: "Кто я? Что это я затеял?Чего я достиг? Хорошо ли у меня получается?" Артур тихонечко заскулил. Он попытался высвободить свою руку. Тщетно. Чужие пальцы сжимали еежелезной хваткой. Оставалось только двигаться к углу. Выставив из-за углаголову, он встряхнулся, пытаясь сдвинуть с глаз полотенце. Владелец другойруки отреагировал на это вскриком, преисполненным непонятно каких чувств. Полотенце содрали с головы Артура, и прямо ему в глаза уставились очиФорда Префекта. Рядом стоял Слартибартфаст, а за ним ясно виднелоськрыльцо и большая закрытая дверь. Форд и Артур застыли, распластавшись по стене, безумными глазамисозерцая плотное, глухое облако вокруг, пытаясь не обращать внимания наопасные маневры пляшущего в воздухе здания. - Где тебя носило, фотон тебе в глотку? - прошипел Форд в панике. - Э-э, ну, я... - проговорил Артур заплетающимся языком, ломая головунад кратким ответом. - Да так, кое-где. А что вы тут делаете? Форд вновь уставил на Артура свои глаза безумца. - Они не впускают нас без бутылки, - прошипел он. Первое, что заметил Артур, когда они вошли в самую гущу вечеринки (несчитая шума, ужасной духоты, режущих глаза цветных пятен, что проступалисквозь дымный воздух, залежей битого стекла, пепла и авокадного соуса наполу, а также кучки птеродактилеобразных, затянутых в люрекс существ,которые навалились на его драгоценную бутылку рецины с визгом: "Прелестнаяновинка, прелестная новинка!"), была Триллиан, которую обхаживалБог-Громовержец. - По-моему, я видел вас в "Конце Вселенной", - говорил он. - Это вы были с молотом? - Да. Здесь мне куда больше нравится. Никакой благопристойности, а рисктак и витает в воздухе. Отвратительные вопли радости сотрясали зал. Его глубина была неяснаиз-за плотной толпы веселых, громкоголосых существ, которые бодро кричалидруг другу что-то неразборчивое, а порой бились в истериках. - Похоже, здесь не скучно, - молвила Триллиан. - Что ты сказал, Артур? - Я сказал: "Черт возьми, как ты сюда попала?" - Я была случайным набором точек, странствующим по Вселенной. Ты знакомс Тором? Он умеет делать гром. - Добрый вечер, - произнес Артур. - Наверное, это очень интересноезанятие. - Привет, - сказал Тор. - Верно. Ты себе налил? - М-м-м, во-о-обще-то нет... - Тогда иди-ка отсюда и налей. - Потом увидимся, Артур, - сказала Триллиан. В голове у Артура что-то щелкнуло, и он воровато огляделся по сторонам: - А что, Зафода здесь нет? - Еще увидимся, - твердо повторила Триллиан, - попозже. С лица Тора - собственно, даже не с лица, а из всклокоченной бороды наАртура уставились два злых воронено-черных глаза. Скудное освещение,собравшись с силами, угрожающе блеснуло на рогах его шлема. Громовержецвзял Триллиан под локоток своей ручищей, и его бицепсы объехали одинвокруг другого, точно два "фольксвагена" на стоянке. Тор увел Триллиан, по дороге повествуя ей: - А знаете, у бессмертия есть одно любопытное свойство... - А знаете, у космоса есть одно любопытное свойство, - услышал Артурголос Слартибартфаста, который беседовал с неким объемистым, а точнее,необъятным существом, по шею погруженным в одеяние типа розового спальногомешка, - он беспредельно скучен. - Скучен? - переспросило существо, моргнуло своими красноватымиглазками, продемонстрировав набрякшие веки, и вновь очарованно уставилосьна серебристые седины Слартибартфаста. - Именно, - подтвердил старец, - скучен до мозга костей. Дажеудивительно. Максимум формы, минимум содержания, видите ли. Еслипозволите, я процитирую в доказательство кое-какие статистическиесведения. Хотите? - Э... я... - Прошу вас. Мне было бы очень приятно. Видите ли, эти сведения тожескандально, удивительно скучны... - Извините, я вас охотно выслушаю через минутку, когда вернусь, -сказала необъятная дама, погладила старца по руке и, подобрав полы своегоплатья-мешка на манер судна-амфибии, исчезла в толпе. - Я уж думал, она никогда не уйдет... - проворчал старец. - Пойдем,землянин... - Артур. - Мы должны найти Серебряную Перекладину. Она где-то здесь... - А может, передохнем чуточку? - взмолился Артур. - У меня был сегоднятяжелый день. Кстати, здесь Триллиан, она не сказала, как здесь очутилась,но, думаю, это и не важно... - Или ты забыл, что над Вселенной нависла угроза? - Вселенная, - заявил Артур, - не такая уж молоденькая и малюсенькая,чтобы не позаботиться о себе полчасика. Ну хорошо, - добавил он, когдаСлартибартфаст насупился еще мрачнее, - я похожу и поспрашиваю, не виделли кто ее. - Отлично. Отлично, - пробормотал Слартибартфаст и сам ввинтился втолпу, встреченный криками: "Спокойно, дедуля". - Вы нигде не видели Перекладины? - спросил Артур у коротышки, почтигнома, который стоял у стены с таким видом, будто просто мечтаеткого-нибудь выслушать. - Она сделана из серебра, жизненно важна длябезопасности Вселенной и примерно вот такой длины. - Нет, - ответил гномик, - но давайте опрокинем по маленькой, и вы мневсе о ней расскажете по порядку. Мимо пронесся Форд Префект, выделывая разудалые и не совсем пристойныепа какого-то танца в паре с дамой, чью головку украшало сооружение типаПизанской башни. Одновременно Форд тщетно пытался с ней беседовать. - У вас чудесная шляпка! - орал он. - Что? - Я сказал, шляпка у вас чудесная! - Но я без шляпы... - Ну, значит, чудесная головка. - Что? - Головка у вас чу-де-сна-я. Оригинальная конфигурация черепа. - Что? Форд вставил в череду сложных телодвижений, предписанных ритуаломтанца, утомленное пожатие плечами. - Я сказал, что вы классно танцуете, - возопил он, - только не кивайтетак часто. - Что? - Просто каждый раз, когда вы киваете... - начал Форд, - ...ай! - Егопартнерша наклонила голову вперед для очередного "Что?" и в очередной разкрепко стукнула его по лбу острым выступом своего башнеобразного черепа. - В одно прекрасное утро мою планету взорвали, - сказал Артур(неожиданно для себя он принялся рассказывать гномику всю свою жизнь илипо крайней мере ее избранные главы), - вот почему я так одет, в одномхалате. Понимаете, всю мою одежду взорвали вместе с планетой. Я как-то непредвидел, что попаду на вечеринку. Гномик закивал. - Потом меня выбросили за борт звездолета. Прямо в халате. Хотяуместнее был бы скафандр. А вскоре я узнал, что моя планета была построенаспециально для кучки мышей. Можете себе представить мои чувства. Потомменя опять обстреляли и пытались взорвать. Собственно, это уже абсурдкакой-то. То и дело обстреливают, взрывают, расщепляют на атомы, лишаютчая, а не так давно я потерпел крушение в болоте и был вынужден пять летютиться в сырой пещере. - Ясно-ясно, - просиял гномик, - ну и как, весело провели время? Артур так и поперхнулся коктейлем. - Какой у вас звонкий, заразительный кашель, - проговорил в изумлениигномик, - ничего, если я попробую вам вторить? И с этими словами он разразился необыкновенным, громогласным кашлем,который так ошеломил Артура, что он было поперхнулся, но обнаружил, что итак уже это делает, и совсем запутался. Вместе они исполнили глотконадрывающий дуэт, продлившийся целых двеминуты, пока Артуру не удалось наконец освободить "не то горло" откоктейля. - О, сколько в этом энергии, - проговорил гномик, пыхтя и отирая с глазслезы. - Осмелюсь заметить, вам очень интересно живется. Спасибо большое. Тепло пожав Артуру руку, он исчез в толпе. Артур только помоталголовой. К нему приблизился молодой человек агрессивного вида: рот - крючком,нос - фонарем, маленькие кругленькие скулы. Он был одет в черные брюки ираспахнутую до пупа черную рубаху (если у него был пуп, ибо жизнь уженаучила Артура не делать поспешных выводов об анатомическом строении новыхзнакомцев). С шеи пришельца свисали, позванивая, уродливые золотыепобрякушки. В руке он держал нечто закрытое черным футляром и явностарался, чтобы окружающие замечали, что он старается пронести этотпредмет незамеченным. - Э-э... вы только что назвали свое имя, если я не ослышался? - спросилон. Действительно, в разговоре с гномиком Артур, среди многих прочих вещей,сообщил ему и свое имя. - Да, меня зовут Артур. Артур Дент. Молодой человек, казалось, приплясывал на месте под какую-то своюмелодию, не совпадающую ни с одной из нескольких, которые в тот моментисполнял скучающий ансамбль. - Ага, - сказал он, - просто один тип из одной горы хотел вас видеть. - Я с ним уже виделся. - Да, только он, знаете, очень волновался. - Да виделся я с ним. - Ага. Ну, я так рассудил, вас, наверно, следует предупредить. - Да знаю я. Я с ним виделся. Молодой человек умолк, жуя резинку. Затем хлопнул Артура по спине: - О'кей, отлично. Я за что купил, за то и продал, верно? Доброй ночитебе, ни пуха ни пера, кучу премий получить. - Кучу чего? - переспросил Артур, у которого уже голова шла кругом. - Да чего угодно. Делай свое дело. Делай свое дело на совесть. Чавкнув жвачкой, молодой человек сделал смутно побудительный жест. - Зачем? - А можешь и не на совесть. Хочешь - халтурь, сачкуй - кому какое дело?Все равно всем плевать! - При этих словах лицо молодого человека гневноналилось кровью, и он сорвался на крик: - Можешь вообще с ума сойти!Уходи-ка лучше, проваливай, не стой над душой, парень. Катись в вакуум!!! - Ладно, я ухожу, - поспешно пробормотал Артур. - Я не шутки шутил. - Резко взмахнув рукой, молодой человек скрылся втолпе. - Чего это он? - спросил Артур у девушки, оказавшейся в тот моментрядом. - Почему он пожелал мне получить премию? - Обычный киношный треп, - пожала девушка плечами. - Его только чтопремировали на ежегодном конкурсе Института Развлекательных Иллюзий наАльфе Малой Медведицы, вот он и надеялся невзначай проболтаться про своюпремию к слову, только вы о ней не спросили. - Ясно, - сказал Артур, - ясно... Мне очень неловко. А за что ему далипремию? - "За самое беспричинное использование непристойного слова из трех буквв серьезном сценарии". - Понимаю, - сказал Артур, - и в чем же состоит премия? - Да это просто памятный приз. "Рори" называется. Знаете, такаямаленькая серебряная штучка на большом черном пьедестальчике. Вы что-тосказали? - Я ничего еще не сказал, я только собирался спросить, на что этасеребряная... - Ой, я думала, вы сказали: "Уф!" - Что я сказал? - "Уф". В последние годы на летучую вечеринку частенько заваливались безприглашения прожигатели жизни с других планет. И уже некоторое времяпостоянные обитатели вечеринки, глядя вниз на родную планету - наразрушенные города, разоренные фермы, выжженные виноградники, моря,загаженные крошками от печенья и кое-чем похуже, - подумывали, что отчизнанезаметно растеряла свое былое очарование. Некоторые уже ломали голову,как бы так исхитриться и протрезветь, дабы подготовить вечеринку к выходув космос и отправиться к иным планетам, на поиски чистого воздуха, откоторого голова не болит. Эта перспектива очень утешила бы последних голодающих фермеров, которыееще умудрялись добывать пищу насущную из истощенной почвы планеты, но втот день, когда вечеринка с воем вылетела из облаков и перепуганныефермеры задрали головы, предвидя очередной набег на винокурни и сыроварни,им тут же стало ясно, что в обозримом будущем эта вечеринка вряд ликуда-либо полетит. И вообще ей недолго осталось. Скоро-скоро придет порапохватать шляпы и пальто и, осоловело выбравшись наружу, долго выяснять,который час, какое тысячелетие на дворе и где на этой опаленной,искореженной земле ближайшая стоянка такси. Вечеринка слилась в ужасном объятии со странным белым звездолетом,проткнувшим ее насквозь. Вдвоем они кружились, вертелись и качались внебесах, позабыв о собственной тяжести. Облака расступились. Воздух с ревом спасался с их дороги. В этом поединке вечеринка и криккитский крейсер несколько напоминалидвух чаек, одна из которых пытается создать третью внутри второй, меж темкак вторая чайка изо всех сил старается объяснить, что еще не готоваобзавестись третьей, вообще не уверена, что хочет иметь потенциальнуютретью чайку отданной конкретной первой, тем более здесь, между небом иземлей. Небо пело и стонало от ярости противников. Ударные волны сотрясализемлю. И вдруг, испустив глухое "Фу!", криккитский корабль исчез. Вечеринка беспомощно пронеслась по небу, точно человек, которыйприслонился к двери, - а та возьми, да и раскройся. Вечеринкапереваливалась с боку на бок - турбинные двигатели слабели. Пытаясьвыправиться, она только глубже увязала в воздухе. Дотащившись догоризонта, она поковыляла обратно. Очевидно, часы ее были сочтены. Вечеринке подрезали крылья. Порой онавыделывала какой-нибудь пируэт, но былая лихость уступила местоподагрической неуклюжести. И теперь чем дольше она тужилась избежать столкновения с землей, темболезненнее обещало быть это возвращение с небес. Внутри здания дела шли тоже не ахти как. Строго говоря, совсем плохо.Присутствующие не стеснялись выражать свое неудовольствие вслух. Например,так поступили криккитские роботы. Они унесли с собой приз "За самое беспричинное использованиенепристойного слова из трех букв в серьезном сценарии", оставив взаменпепелище. Артур был удручен не меньше, чем злосчастный лауреат "Рори". - Мы бы с радостью остались вам помочь, - вскричал Форд, лавируя междуобломков, - но у нас другие планы. Вечеринка вновь завалилась на бок, и уцелевшие гуляки разразилисьстенаниями. - Дело в том, что нам надо спасти Вселенную, - продолжал Форд. - А есливам это кажется пустой отговоркой, то, возможно, правда ваша. В любомслучае мы сматываемся. Тут Форд узрел на полу чудо - непочатую, целехонькую бутылку: - Можно, мы вот это возьмем? Вам она уже не понадобится. Заодно он прихватил пакет хрустящего картофеля. - Триллиан? - вскричал Артур надтреснутым голоском насмертьперепуганного человека. Он ничего не мог разглядеть в этом дымном хаосе. - Землянин, нам пора, - нервно проговорил Слартибартфаст. - Триллиан? - вновь воззвал Артур. Минуты через две дрожащая Триллиан вынырнула из дыма, опираясь на рукусвоего нового друга - Тора-Громовержца. - Девушка со мной, - заявил Тор. - У нас в Валгалле сейчас гудятпо-крупному, и мы немедленно вылетаем... - Где вы были, пока тут все это творилось? - Наверху, - пояснил Тор. - Я ее взвешивал. Знаете, полет - делотонкое, надо учесть сопротивление ветра и все такое... - Она полетит с нами, - сказал Артур. - Эй, - воскликнула Триллиан, - разве я тебя... - Нет, ты отправишься с нами, - повторил Артур. Тор уставил на него пылающие угли своих глаз. Очевидно, всемилостивостьне входила в число его божественных достоинств. - Она пойдет со мной, - тихо молвил он. - Нам пора, землянин, - беспокойно проговорил Слартибартфаст и потянулАртура за рукав. - Нам пора, Слартибартфаст, - беспокойно проговорил Форд и потянул зарукав Слартибартфаста. Телепортер находился у старца. Вечеринка прыгнула и закачалась, сбив всех с ног. Всех, кроме Тора иАртура, который, обмирая от страха, уставился в черные глаза Громовержца. Медленно, сам себе дивясь, Артур, лилипут на фоне Тора, занес своималюсенькие кулачки. - На драку набиваешься? - спросил он. - Вы что-то сказали, госпожа козявочка? - взревел Тор. - Я спросил, - повторил Артур срывающимся, несмотря на все егостарания, голоском, - ты что, на драку набиваешься? И потешно замахал своими кулачками. Тор остолбенело пялился на него. Затем из его ноздрей вырвалась тонкаяструйка дыма, а за ней - маленький язычок пламени. Тор запустил руки за пояс. Выпятил грудь, чтобы никто больше не сомневался, что с подобной фигуройлучше не связываться, если с тобой нет десятка альпинистов. Он вытащил из-за пояса свой топор и поднял его на вытянутых руках,демонстрируя его массивную железную головку. Тем самым рассеяв возможноезаблуждение, что он носит за поясом всего лишь обычный телеграфный столб. - Спрашиваешь, не набиваюсь ли я, - взревел он, срываясь на шипение,достойное реки, которая протекает через сталелитейную печь, - не набиваюсьли я на драку? - Именно, - сказал Артур неожиданно звучным, воинственным голосом. Ивновь потряс кулаками, на сей раз словно на полном серьезе. - Выйдем? -прохрипел он, обращаясь к Тору. - Выйдем! - взревел Тор на манер разъяренного быка (собственно, наманер разъяренного Громовержца, что куда громче) и вышел за порог. - Слава Богу, - вымолвил Артур, - наконец-то отделались. Сларти, вытащинас отсюда.23 - Ладно, - кричал Форд на Артура, - ладно, пусть я трус! Главное, явернулся живым! Они вновь находились на борту "Бистроматолета". Слартибартфаст иТриллиан тоже были там. Недоставало лишь мира и согласия. - А я что, неживым вернулся? - парировал Артур, кипя благороднойяростью. Его брови скакали вверх-вниз, точно норовя подраться между собой. - Да еще чуть-чуть, и тебя пришлось бы в гробу возвращать! - взорвалсяФорд. Артур воззвал к Слартибартфасту, который сидел в своем пилотскомкресле, задумчиво уставившись в донышко бутылки - похоже, оно сообщало емунечто глубоко непостижимое. - Как ты думаешь, он понимает первое слово моей фразы? - вскричал он,весь трепеща от негодования. - Не могу сказать, - ушел от ответа Слартибартфаст. - Не отважусьутверждать, что знаю это, - добавил он, на миг оторвав глаза от прибора итут же вновь уставившись на него с обновленным энергичным недоумением. -Давай ты все нам растолкуешь с самого начала, - предложил он Артуру. - Ну... - Только попозже. Надвигается ужасная катастрофа. Он постучал по псевдостеклянному донышку псевдобутылки: - Боюсь, на вечеринке мы проявили себя не лучшим образом, и теперь нашапоследняя надежда - не допустить, чтобы роботы открыли Ключом Замок...Один Бог знает, как это сделать, - пробормотал он. - Полагаю, придетсяперехватить их прямо у Замка. Скажу честно: меня эта идея совсем непрельщает. Видимо, там нам и головы сложить. - Стоп, а куда делась Триллиан? - спросил Артур с внезапной тревогой. Они с Фордом повздорили после заявления Форда, что нечего былоразводить препирательства со всякими там Громовержцами, когда надо удиратьсо всей мочи. Артур, напротив, оповестил всех, что, по его скромномумнению и что бы там ни думали остальные, он, Артур, проявил чрезвычайноемужество и смекалку. Однако возобладал взгляд, что мнение Артура не стоит выеденного тухлогояйца. Причем сама Триллиан - тем самым ранив Артура в самое сердце -проявила полное безразличие к спору, а потом и вовсе куда-то исчезла. - А куда делся мой пакетик с картошкой? - возопил Форд. - Они оба, - сообщил Слартибартфаст, не поднимая головы от бутыльнойдоски, - находятся в Зале информационных иллюзий. Насколько я понимаю,ваша приятельница пытается вникнуть в некоторые проблемы галактическойистории. А картошка, вероятно, ей в этом содействует.24 Не стоит думать, будто при помощи одной лишь картошки можно решитькакие-либо серьезные проблемы. Например, жил-был когда-то в Галактике один патологически агрессивныйнарод, называвший себя Кремнезубыми Бронескорпионами со Стритизавра.Веселенькое имечко - а ведь так звался просто-напросто сам народ. Можетесебе представить, какое устрашающее наименование носила их армия. Ксчастью, они жили в самый ранний период галактической истории, куда мы свами пока и не заглядывали, - двадцать биллионов лет назад, во временаюности Галактики, когда все идеи, за которые стоит повоевать, были покрайней мере свежими. Ну а воевать Кремнезубые Бронескорпионы умели, а потому увлеченноотдавались этому занятию. Они воевали то со своими врагами (то есть совсеми остальными), то друг с другом. На их планете живого места не было -всюду покинутые города в кольце из покинутых боевых машин, а вокруг - ещеодно кольцо из глубоких бункеров, где Кремнезубые Бронескорпионыжили-поживали и друг друга донимали. Лучшим способом ввязаться в драку с Кремнезубым Бронескорпионом былопросто родиться. Подобные поступки оскорбляли их до глубины души. А когдаБронескорпион оскорблен, ждите, что кому-то не поздоровится. Утомительныйобраз жизни, можете вы сказать, но, по-видимому, они были наделенынеиссякающей энергией. Лучший способ поладить с Кремнезубым Бронескорпионом - это закрыть егоодного в комнате. Рано или поздно он просто изобьет сам себя до смерти. В итоге жизнь навела их на мысль, что надо как-то себя обуздывать, ибыл принят закон, что все граждане Стритизавра, вынужденные носить оружиев силу профессиональной необходимости (полицейские, охранники, учителяначальной школы и т.д.), ежедневно обязаны как минимум сорок пять минутпинать мешок с картошкой, дабы излить лишнюю агрессию. Некоторое время это помогало, пока какому-то умнику не пришло в голову,что куда эффективнее и скорее будет просто стрелять по картофелинам. В результате возродилось увлечение стрельбой по всему подряд, и всестрашно обрадовались предлогу затеять первую в текущем месяце крупнуювойну. Кремнезубые Бронескорпионы со Стритизавра свершили еще одно уникальноедеяние - впервые в истории умудрились шокировать компьютер. То был суперкомпьютер по имени Хактар, настолько гигантский, что егопришлось разместить на орбите. До сего времени о нем вспоминают как ободном из мощнейших в истории. То был первый компьютер, сконструированныйпо образцу живого мозга. Любая его клетка-ячейка несла в себе модельцелого. Это обеспечивало ему способность к гибкому, образному мышлению, атакже, как показали события, способность испытывать шок. Кремнезубые Бронескорпионы со Стритизавра вели очередную из своихрегулярных войн с Двужильными Щукозубрами с Рогатни, но наслаждались этимкуда меньше, чем подобало, ибо им то и дело приходилось ползать на брюхепо Мбзендским Радиоактивным Топям и Аццетинским Огненным Горам, а в этихместностях им было как-то не по себе. А когда в войну вступили Кинжальные Горлогрызы с Джаджакистаки, вынудивБронескорпионов открыть второй фронт в Гамма-Пещерах Карфракса иЛедо-Бурях Уубргутгена, власти Стритизавра решили, что хорошенькогопонемножку, и приказали Хактару создать Абсолютное Оружие. - Что вы понимаете под термином "Абсолютное"? - спросил Хактар. На что Кремнезубые Бронескорпионы ответили: - Посмотри в словаре, кретин! - И отбыли назад на поле брани. Хактар создал Абсолютное Оружие. То была маленькая-маленькая бомба - простенький гиперпространственныйсоединительный узел, который в момент детонации должен был синхронносоединить ядро каждой крупной звезды с ядрами всех остальных крупныхзвезд, тем самым превратив всю Вселенную в одну гигантскуюгиперпространственную сверхновую. Когда же Бронескорпионы попытались взорвать этой бомбой оружейный складКинжальных Горлогрызов в одной из Гамма-Пещер, у них ничего не вышло. Онине скрыли своего огорчения от Хактара. Тут-то и выяснилось, что Хактар был шокирован самой идеей как таковой. Он попытался объяснить им, что, задумавшись о природе АбсолютногоОружия, вычислил, что ни одно из вероятных последствий отказа отприменения бомбы не хуже, чем вероятные последствия ее применения, ипотому взял на себя смелость снабдить конструкцию небольшим изъяном инадеется, что все заинтересованные лица, по зрелом размышлении... Бронескорпионы выразили свое несогласие тем, что стерли компьютер впорошок. А по зрелом размышлении уничтожили и саму бракованную бомбу. После чего, сделав передышку лишь на то, чтобы как следуетотколошматить Кинжальных Горлогрызов и Двужильных Щукозубров, выдумалисовершенно новый способ взорвать самих себя с потрохами, что вызвало увсей Галактики вздох облегчения. Особенно радовались Горлогрызы, Щукозубрыи картошка. Триллиан познакомилась со всей этой историей, как и с историейКриккита. В глубокой задумчивости вышла она из Зала инфоиллюзий - как раздля того, чтобы узнать, что они опять опоздали.25 Уже в тот момент, когда "Бистроматолет" материализовался на вершиненевысокой горы, что находилась на астероиде в милю диаметром, которыйодиноко совершал свой вечный путь вокруг запертой системы Криккита, нашигерои осознали, что им остается лишь роль свидетелей неотвратимогоисторического события. Правда, как оказалось на деле, вместо одного события им довелосьлицезреть целых два. Одинокие и беспомощные, они стояли, ежась, на краю пропасти и наблюдализа происходящим внизу. Из точки всего лишь ста ярдами ниже вылетали,описывая зловещие дуги на фоне космической тьмы, копья света. Да, то было воистину ослепительное событие. Наши герои стояли на горе благодаря отростку корабельного поля, котороеи тут эксплуатировало склонность человеческого мозга обманываться:проблемы, которыми была чревата возможность свалиться с крохотногоастероида или дефицит воздуха для дыхания, автоматически сделались НеНашими Проблемами. Белый криккитский крейсер, стоявший среди голых серых утесов астероида,то блестел в отсветах вспышек, то исчезал во мраке. Черные, четкоочерченные тени утесов плясали какой-то дикарский танец в такт вьющимсяогням. Торжественная процессия из одиннадцати белых роботов двигалась к центруогненного круга, неся Трикетный Ключ-Калитку. Трикетный Ключ был восстановлен в прежнем виде. Его составные частиблистали и сверкали: Стальной Столб Силы и Мощи (или Марвинова нога),Золотая Перекладина Процветания (или сердце двигателя невероятностнойтяги). Плексигласовый Столб Науки и Разума (или Скипетр Правосудия сАргабутона), Серебряная Перекладина (или премия "Рори" За СамоеБеспричинное Использование Непристойного Слова из Трех Букв в СерьезномСценарии), а также воссозданный из Пепла, то есть пепла крикетногостолбика, сожженного в знак смерти английского крикета, Деревянный СтолбПрироды и Духовности. - Полагаю, мы уже ничем не можем помочь? - спросил Артур, тяжело дыша. - Ничем, - вздохнул Слартибартфаст. Выражение разочарования, появившееся на лице Артура, получилосьдовольно натужным, и тогда, пользуясь темнотой, он позволил емупревратиться в выражение облегчения. - Жалко, - проговорил он. - У нас нет оружия, - пояснил Слартибартфаст, - вот глупость-то. - Проклятие, - спокойно уронил Артур. Что до Форда, то он вообще смолчал. Триллиан тоже молчала, но как-то задумчиво, отрешенно. Ее взор былустремлен на глухую тьму, висящую над пустошами астероида. Астероид обращался вокруг Пылевого Облака, внутри которого находилсякокон из темпоральной канители, в котором была заперта планета, на которойжили простые криккитяне. Повелители Криккита и их роботы-убийцы. Наши герои никоим образом не могли узнать, заметили ли их криккитянскиероботы. Оставалось лишь предполагать, что, вероятно, заметили, но не сочлиопасными - что соответствовало действительности. Роботам предстояловыполнить их историческую миссию, и жалкая горстка зрителей заслуживалалишь презрения. - Прямо козявкой беспомощной себя чувствуешь, верно? - пробормоталАртур, но остальные пропустили его слова мимо ушей. В центре огненного круга - цели движения роботов - появился квадрат,образованный четырьмя трещинами в грунте. Контуры квадрата на глазахстановились все отчетливее и отчетливее. Наблюдатели сообразили, что этомедленно поднимается кусок грунта, площадью примерно в шесть квадратныхфутов. Одновременно наши герои заметили еще одну перемену в окружающейобстановке, какое-то еще неясное движение... Вскоре оно стало явственным. Это сдвинулся астероид. Он медленно приближался к Пылевому Облаку,словно некий небесный удильщик, поймав его на крючок, осторожно сматывалкатушку спиннинга. Им предстояло в реальности совершить то самое путешествие сквозьОблако, которое они уже пережили в Зале информационных иллюзий. Всезамерли в молчании. Триллиан хмурилась. Прошла целая вечность. И вот с головокружительной медлительностьюносовой край астероида вошел в ватную мглу Облака. А вскоре и их самих поглотил жидкий, трепещущий мрак. Они плыли сквозьнего, все глубже и глубже, краешком глаза замечая смутные тени изавихрения, которыми была населена эта воистину густая тьма. Пыль застилала ослепительные лучи прожекторов. А ослепительные лучипрожекторов, в свою очередь, превращали пылинки в рой ярких искр. Триллиан и на это зрелище смотрела хмуро, сквозь пелену своих мрачныхразмышлений. А потом Пыль Облака кончилась. Неизвестно, отняло это минуту или час,но переход был закончен, и перед нашими героями открылась свежая,невиданная глухая мгла, как будто космос просто свернули в трубочку испрятали. Темп событий немедленно ускорился. Из пресловутого кубика (бывшего квадрата), который за это времявысунулся из грунта на три фута, выскочил, буквально прорвался слепящийогненный столб, а в нем возник плексигласовый кубик поменьше, наполненныйпляшущими разноцветными "зайчиками". На этом кубике было пять глубоких выемок: три вертикальные и парагоризонтальных. Очевидно, скважина под Трикетный Ключ. Роботы подошли к Замку, вставили Ключ куда следовало и отошли. Кубиксам собой повернулся, и пространство стало изменяться. Скрученный космос раскручивался обратно, а у зрителей болезненновыворачивались глаза в глазницах. Они обнаружили, что не могут оторватьвзгляда от ослепительно яркого солнца, которое, казалось, в одно мгновениеока возникло там, где буквально миг назад не было даже пустоты. И толькоспустя секунду-две они, отдав себе отчет в случившемся, закрыли рукамисвои испуганные, ослепшие глаза. Но успели заметить, что по солнечномудиску медленно ползет какая-то точка. Отпрянув, они услышали режущий уши, пронзительный, нежданный кличроботов. - Криккит! Криккит! Криккит! Криккит! - возносился к небу их хор. И кровь стыла в жилах от этого клича - резкого, холодного, пустого,механически-зловещего. А также торжествующего. Два этих потрясения - зрительное и слуховое - столь ошеломили нашихгероев, что они едва не прошляпили историческое событие номер два. Зафод Библброкс, единственный человек в истории, который уцелел послетого, как был расстрелян криккитянскими роботами в упор, выскочил изкриккитского крейсера, размахивая бластером системы "Громовержец". - О'кей! - вскричал он. - На данный момент у меня все схвачено! Одинокий робот, охранявший трап крейсера, тихо размахнулся своей боевойбитой и опустил ее на затылок левой Зафодовой головы. - Кто это меня, вакуум его заарктурь? - пробормотала левая голова,после чего безжизненно свесилась на грудь. Правая голова пристально вгляделась в средний план пейзажа впереди. - Кто кого заарктурил? - переспросила она. Бита опустилась на правый затылок. Зафод растянулся на каменной глади астероида, точно меряя свой рост. Спустя несколько секунд основное историческое событие пришло к своемуокончательному финалу. Несколькими очередями из бластеров роботы разрушилиЗамок навеки. Он треснул, оплыл от огня, истек своими механическимипотрохами. Суровым шагом роботы - как почему-то казалось, несколькопоникшие - прошествовали в люк крейсера, и тот, издав свое "Фу!", исчез. Триллиан и Форд стремглав понеслись вниз по крутому склону к темному,бездвижному телу Зафода Библброкса.26 - Ой, не знаю, - проговорил Зафод уже в тридцать седьмой (если несбился со счета) раз, - они вполне могли меня убить, но не убили. Может,им просто показалось, что я, типа того, классный парень. По-моему, вполневозможно. Слушатели предпочли оставить свои мнения о данной теории при себе. Зафод лежал на холодном полу рубки. Его спина, казалось, вступила всхватку с полом - волны боли, прокатываясь сквозь его тело, ударяли в обеголовы. - Думаю, - прошептал он, - у этих ребят катоды за аноды зашли. Какие-тоони странные, фундаментально странные какие-то. - Они запрограммированы убивать всех без разбора, - напомнилСлартибартфаст. - Может... - провыл Зафод в мимолетный штиль между двумя шумнымиволнами, - как раз... поэтому. Однако явно сам себя не убедил. - Привет, детка, - сказал он Триллиан, надеясь загладить этимвпечатления от прошлой размолвки. - Ты в порядке? - нежно спросила она. - Факт, - ответил он, - здоров как бык. - Ну и ладно, - проговорила она и отошла в сторонку - подумать. Затемпринялась яростно щелкать переключателем огромного обзорного экрана,который демонстрировал виды окрестностей. Глухая стена Пылевого Облака.Солнце Криккита. Сам Криккит. Щелк-щелк-щелк. И по новой. - Значит - прощай. Галактика?! - пробормотал Артур и встал, хлопнувсебя по коленкам. - Нет, - сурово сказал Слартибартфаст. - Наш курс ясен. - И наморщиллоб до такой степени, что в эти борозды впору было сажать какие-нибудьмелкие корнеплоды. Встал, принялся мерить рубку шагами. Когда же онзаговорил, то сам устрашился своих слов до того, что опустился в кресло. -Мы должны спуститься на Криккит, - заявил он. Глубокий вздох сотряс его ветхое тело. Глаза Слартибартфаста едва ли неходили ходуном в глазницах. - Еще один раз, - сказал он, - мы провалили нашу миссию. Боюсь, что стреском. - А все потому, что нас это дело, по большому счету, не качает, -спокойно пояснил Форд. - Я же тебе говорил. Закинув ноги на приборную доску, он принялся судорожно чистить ногти. - Но если только мы не решимся действовать, - продолжал старецсварливым тоном, точно бранясь с некой, сидящей в глубине его собственнойдуши несговорчивой силой, - то нас всех перебьют, все мы погибнем. Думаю,это-то нас "качает"? - Ну уж не до такой степени, чтобы совать голову в петлю, - заявилФорд. Натянув на губы довольно вялую улыбку, он покрутил головой, дабыпродемонстрировать ее всем присутствующим. Очевидно, эта точка зрения явилась огромным искушением дляСлартибартфаста. Но старец пока боролся. Он обернулся к Зафоду, которыйпоскрипывал зубами от боли. - У тебя наверняка есть какие-то догадки, - обратился он к Зафоду, -относительно того, почему они тебя пощадили. Подобные действия для нихкрайне не характерны. - Мне что-то думается, что они и сами этого не знали, - пожал плечамиЗафод. - Я же говорил. Они дали по мне очередь в самом слабосильномрежиме, просто оглушили, вот. Забрали меня к себе в корабль, кинули в уголи перестали меня замечать. Им вроде как было стыдно смотреть мне в глаза.Стоило мне что-то сказать, как меня опять оглушали. Классная была беседа:"Эй!... О-ой!", "Слушайте, ребя... о-ой!", "Это что же полу... о-ой!".Скучать было просто некогда, - подмигнул Зафод слушателям. Параллельно он крутил в руках какой-то предмет. Потом поднес его кглазам. То была Золотая Перекладина - Золотое Сердце, важнейшая частьдвигателя невероятностной тяги. Только она и Деревянный Столб уцелелипосле уничтожения Замка. - Я слышал, твой корабль неслабо ползает, - сказал он. - Так неподбросишь ли ты меня на мой, пока вы не... - Ты нам не поможешь? - воскликнул Слартибартфаст. - Нам? - зло переспросил Форд. - Пардон, кому это "нам"? - Я бы с удовольствием поболтался еще тут и подсобил бы вам спастиГалактику, - гнул свое Зафод, приподнявшись на локтях с пола, - но у меняв головах завелись мама и папа всех мигреней и головных болей, и я такпонимаю, они скоро нарожают новых маленьких мигренят. Но когда вам опятьпонадобится спасать Галактику, я буду ваш душой и телом. Эй,Триллиан-крошкиан! Триллиан оглянулась по сторонам: - Да? - Хочешь со мной? "Золотое сердце"?! Чудеса, приключения и всякие тамбезумства? - Я спущусь на Криккит, - сказала она.27 То был тот же самый холм - и все же другой. На сей раз они имели дело не с инфоиллюзией. То был самый всамделишныйКриккит, и они стояли на его поверхности. Поодаль, за деревьями,находилось странное итальянское бистро, которое и привезло их во плоти икрови на эту реальную, объективно существующую планету Криккит. Упругая трава под их ногами была настоящей, как и жирная почва, как итерпкий аромат листвы. И ночь была неподдельной. Криккит. Вероятно, самое опасное место в Галактике для любого, кто некриккитянин. Планета, которая не может смириться с существованиемкакой-либо другой, планета, чьи обаятельные, жизнелюбивые, неглупые жителивзвыли бы от страха, ярости и слепой ненависти при столкновении с любымсуществом иного вида. Артур содрогнулся. Слартибартфаст содрогнулся. Форд, что удивительно, содрогнулся. Удивительно было не то, что Форд содрогнулся, а сам факт присутствияФорда здесь. Но когда они отвезли Зафода на его корабль, Форд испыталуникальный приступ стыда из-за того, что не сбежал. Зря, сказал он теперь себе, зря, зря, зря, зря. И покрепче прижал кгруди бластер системы "Громовержец" - один из позаимствованных из богатогоарсенала Зафода. Триллиан содрогнулась, потом нахмурилась, подняв глаза к небу. Небо тоже изменилось. Оно больше не было пустым и черным. Две тысячи лет криккитских войн и жалкие пять лет ареста планеты втемпорально-канительном коконе (это по внутреннему времени, а дляГалактики прошли десять биллионов лет) немногим преобразили сельскийпейзаж вокруг места, где стояли сейчас наши герои, зато небосклон былнеузнаваем. В нем висели тусклые огни и грозные тени. Высоко в небе, куда не поднимал глаз ни один криккитянин, располагалисьВоен-Зоны, Робот-Зоны. Гигантские боевые звездолеты и заводы-башни парилина подушке из пофигравитационного поля, отделенные многими километрамивоздуха от идиллической пасторали "нижнего" Криккита. Триллиан глядела в небо и размышляла. - Триллиан? - шепотом окликнул ее Форд. - Да? - Что ты делаешь? - Размышляю. - А ты всегда так вот дышишь, когда размышляешь? - Я даже не заметила, что дышу. - Это-то меня и встревожило. - Мне кажется, я знаю... - начала Триллиан. - Тс-с-с! - тревожно воскликнул Слартибартфаст, и его худая дрожащаярука жестом повелела им еще глубже отступить в тень дерева. Внезапно, как когда-то в фильме, на сбегающей с холма тропинкепоказались огоньки. Но на сей раз пляшущие лучи исходили не от керосиновыхламп, а от электрических фонариков. Перемена невелика, но у наших героевсердце уходило в пятки от всякой новой подробности. На этот раз слышалисьне чудные мелодичные песенки о цветах, полевых работах и сдохших собаках,а приглушенные голоса, которые вели яростный спор. Один из небесных огней стронулся с места - медленно, тяжеловесно.Артура обуял приступ клаустрофобии. Теплый ветерок удавкой стиснул емугорло. Спустя несколько секунд стал виден другой отряд криккитян, идущий сдругой стороны темного холма. Они шли быстро и деловито, прочесываяместность при помощи фонариков. Два отряда определенно собирались встретиться, и не просто друг сдругом. Они решительно держали курс на точку, где стояли Артур и другие. Артур услышал легкий шорох - это Форд Префект взял свой бластер наизготовку, а потом тихий писклявый кашель - Слартибартфаст поднял свой. Онощутил холодную, непривычную тяжесть своего собственного оружия и взвелего дрожащими руками. Его пальцы принялись нащупывать предохранитель и особо опасный боек,чтобы снять первый и взвести второй, как научил его Форд. Его так трясло,что если б он в кого-то выстрелил в этот момент, то прожег бы на его телесвою подпись. И только Триллиан не подняла свой пистолет. Она подняла брови, вновьопустила их, задумчиво закусила губу. - Вам не приходило в голову... - начала она, но в этот момент всем былоне до разговоров. Тьму у них за спиной прорезал луч света. Резко обернувшись, они узрелитретий отряд криккитян, ищущий их с фонариками. Бластер Форда Префекта злобно кашлянул, но ответный язык пламени выбилоружие из рук Форда. То был момент абсолютного ужаса, секунда мертвой зыби перед тем, каккто-нибудь выстрелит вновь. Секунда миновала. Никто не стрелял. Они оказались в кольце из бледных криккитян. По их лицам скользили лучифонариков. Пленные уставились на победителей, победители - на пленных. - Здравствуйте! - заговорил один из победителей. - Извините забестактность, но вы... инопланетяне?28 Меж тем далеко отсюда, в стольких миллионах миль, что ни одному разумунеподвластно, Зафод Библброкс вновь ударился в тоску. Он починил свой корабль - в смысле, понаблюдал с живым интересом, какробот-ремонтник его чинит. Теперь "Золотое сердце" вернулось в ряд самыхмощных и великолепных звездолетов на свете. Ему всюду был открыт путь. Онмог совершить что угодно. Он заглянул было в какую-то книгу - и тут жешвырнул ее в угол. Он ее уже читал. Зафод прошел к пульту связи и включил всеволновой передатчик дляэкстренных сообщений. - Хочет кто-нибудь выпить? - вопросил он в микрофон. - Мужик, это что, экстренное? - прохрипел чей-то голос с того концаГалактики. - Тоник какой-нибудь есть? - продолжил беседу Зафод. - Иди ты комете под хвост. - Ладно-ладно, - пробурчал Зафод и отключил передатчик. Вздохнув, плюхнулся в кресло. Вскочил опять, подошел к компьютерномумонитору. Нажал несколько клавиш. Маленькие пузыри принялись играть наэкране в салочки с поеданием. - Хрямс! - подбадривал их Зафод. - Ах, ушее-е-е-о-ол! Загоняй, хрямсего! - Здорово, старина! - приветливо гаркнул компьютер спустя минуту такоговремяпровождения, - ты набрал три очка. Предыдущий рекорд - семь миллионовпятьсот девяносто семь тысяч, двес... - Ладно-ладно, - проговорил Зафод, отключая компьютер. Снова плюхнулся в кресло. Поиграл карандашом. Это занятие тожепотихоньку ему прискучило. - Ладно-ладно, - сказал он и ввел в компьютер сумму заработанных заэтот раунд очков, а также предыдущий рекорд. "Золотое сердце" перешло на рысь, и звезды в его иллюминаторах слилисьв одно расплывчатое облако света.29 - Скажите, пожалуйста, - проговорил тощий, бледнокожий криккитянин,который выступил вперед из рядов своих сородичей в качестве глашатая итеперь переминался с ноги на ногу в кругу света. Свою винтовку он держална отлете, точно просто оказывал любезность ее истинному владельцу,который кой-куда отлучился на минутку. - Скажите, пожалуйста, - вновьначал он, - вам что-нибудь известно о так называемом "равновесии вприроде"? Пленники не дали ответа - конечно, если не считать таковым растерянногохмыканья и вздохов. Лучи фонариков скользили по их лицам. Высоко в небезанимались своим темным делом Робот-Зоны. - Ну, видите ли, - замялся криккитянин, - мы слышали об этом"равновесии" только краем уха. Должно быть, это так, мелочь какая-то. Нуладно, тогда, полагаю, придется вас убить. И скосил глаза на свою винтовку, точно соображая, куда же надонажимать. - В смысле, - добавил он, вновь подняв глаза, - если только вы нехотите о чем-нибудь поболтать? Медленное, тупое удивление распространилось по телам Слартибартфаста,Форда и Артура из их сердец (на данный момент находившихся в пятках). Ононеуклонно поднималось к их мозгам, которые в сей миг были заняты лишьпередвижением челюстей вверх-вниз. Триллиан трясла головой - таквстряхивают, отчаявшись, коробку с головоломкой, чтобы непонятные деталисами нашли себе место. - Видите ли, нас беспокоит, - добавил голос из толпы, - этот самый планликвидации Вселенной. - Да, - подхватил другой, - и равновесие в природе. Нам все кажется,что если уничтожить всю остальную Вселенную, то это плохо отразится наравновесии в природе. Понимаете, мы придаем очень важное значениеэкологии... - И у него горло перехватило от печали. - И спорту, - громко возгласил кто-то еще. Толпа приветствовала его заявление одобрительным гулом. - Да, - согласился первый, - и спорту тоже... Затем растерянно оглянулся на своих товарищей, деловито поскреб щеку.По-видимому, он пытался побороть в себе некое глубинное смятение, точнодумал он одно, а на язык наворачивалось совсем другое, и примирить слова смыслями не было никакой возможности. - Видите ли, - промямлил он, - некоторые из нас... - И вновь огляделсяпо сторонам, точно умоляя о поддержке. Товарищи разразились ободряющимимеждометиями. - Некоторые из нас, - продолжал он, - очень хотели быналадить связи по спортивной линии с остальной частью Галактики, и хотя яуважаю необходимость не смешивать спорт с политикой, мне все же кажется,что если мы хотим спортивных связей с Галактикой, а так оно и есть, тотогда, наверное, ее не стоит ликвидировать. И всю остальную частьВселенной, - тут он вновь окончательно замялся, - ...а сейчас это,по-видимому, стоит на повестке дня... - Чт... - вымолвил Слартибартфаст, - чт... - Ккка... - начал Артур. - Сккко... - сказал Форд Префект. - Хорошо, - рассудила Триллиан. - Давайте об этом и побеседуем. Она шагнула вперед и взяла бедного, вконец растерявшегося криккитяниназа руку. На вид ему было лет двадцать пять, что значило, учитывая сложныепируэты времени в данной местности, что ему было всего двадцать, когдакончились криккитские войны (десять биллионов лет назад то есть). Прежде чем сказать что-нибудь еще, Триллиан совершила с ним небольшуюпрогулку по чаще фонарных лучей. Криккитянин неуверенно плелся за ней.Лучи слегка склонились, точно капитулируя перед этой странной, спокойнойдевушкой, которая единственная во всей Вселенной кромешного смятениядержалась так, будто знала, чего хочет. Триллиан обернулась к криккитянину лицом, слегка сжала его руки всвоих. Он смотрел на нее, весь страдание и смятение. - Расскажи мне все, - попросила она. С минуту он молчал, переводя взгляд с одного глаза Триллиан на другой. - Мы... - начал он, - это лучше нам с вами наедине... по-моему... - Еголицо сморщилось. Потом он уронил голову на грудь, тряхнул ею, точнокопилкой, в которой застряла монетка. И вновь поднял глаза на Триллиан. -Видите ли, у нас теперь есть эта самая бомба, - сказал он. - Вы неподумайте, она совсем малюсенькая. - Я знаю, - молвила Триллиан. Криккитянин вытаращил глаза, точно она высказала странное суждение окорнеплодах. - Честно, - сказал он, - ну просто крохотулька. - Я знаю, - повторила Триллиан. - Но говорят, - его голос срывался, - говорят, она может уничтожитьвсе-все-все, что есть на свете. И понимаете, сделать это - наш долг, еслия не ошибаюсь. И что, тогда мы останемся одни? Я просто не в курсе. Однакоже такова наша функция, судя по всему, - сказал он и вновь поник головой. - Что бы это ни означало, - прогудел из толпы зловещий голос. Триллиан медленно положила свои руки на плечи бедного, запутавшегосямолодого криккитянина и погладила его трясущуюся голову, которую тотсклонил ей на плечо. - Все в порядке, - сказала она тихо, но достаточно внятно, чтобы ееуслышала толпа во тьме, - вы не обязаны этого делать. Она покачала криккитянина в своих объятиях, как мать большого ребенка. - Вы не обязаны этого делать, - повторила она. И, отпустив криккитянина, сделала шаг назад. - Я прошу вас кое-что сделать для меня, - сказала она и неожиданнорассмеялась. - Я прошу, - начала она и вновь рассмеялась. Прикрыла ротладошкой, потом вновь заговорила с серьезным лицом: - Я прошу вас отвестименя к вашему главному. - И указала на парящие в небесах Воен-Зоны. Кто еезнает, откуда ей было известно, что там-то главный и находится. Ее смех точно разрядил атмосферу. В задних рядах толпы одинокий голосзапел песню, которая позволила бы Полу Маккартни, будь он ее автором,купить весь свет.30 Зафод Библброкс храбро полз по вентиляционному ходу, как и положенотакому отчаянному парню. Он был в ужасном смятении - но все равно упрямополз вперед. Храбрецы не сдаются. Смятение было вызвано картиной, которая только что открылась его взору.Но поскольку в самый ближайший момент ему предстояло услышать нечтовдвойне более экстраординарное, мы лучше воспользуемся паузой и объясним,где же он, собственно, находится. Зафод Библброкс находился на высоте многих миль над поверхностьюпланеты Криккит, в вентиляции одной из Робот-Боен-Зон. Говоря глобальнее, в верхних, разреженных слоях атмосферы Криккита,относительно не защищенных от излучения и всего остального, что прибывалок планете из космоса. Зафод припарковал свой звездолет "Золотое сердце" в гуще колоссальных,темных железных китов, что теснились в небе Криккита, и вошел в самое, какему показалось, крупное и внушительное из этих летучих зданий. Имея навооружении лишь бластер системы "Громовержец" и некие таблетки от головнойболи. Он очутился в длинном, широком и тускло освещенном коридоре, где можнобыло спрятаться, чтобы составить план дальнейших действий. Прятаться былонеобходимо - время от времени по коридору проходили криккитские роботы, ихотя в бытность своего пленения Зафод убедился, что защищен от нихневедомым талисманом, шишек ему тогда понаставили немало. И сейчас он неимел ни малейшего намерения эксплуатировать эту свою, как сам выражался,"полусчастливую звезду". Зафод проскользнул из коридора в какую-то комнату, оказавшуюся наповерку огромным, тускло освещенным залом. Собственно, то был музей об одном-единственном экспонате - а именно:тут были выставлены остатки какого-то космического корабля, ужасноискореженные огнем. Теперь Зафод немножко подучил период галактическойистории, который когда-то прозевал за попытками залучить в постель соседкупо школьной киберкабинке. А потому догадался, что это остатки корабля,который многие биллионы лет назад вышел за пределы Пылевого Облака изаварил всю кашу. Но - и тут он впал в некоторое смятение - что-то с этим кораблем былонечисто. Безусловно, его корпус был искорежен самой настоящей аварией. Обшивкасплавилась на неподдельном огне, но Зафоду, с его опытным глазом, тут жестало ясно, что сам-то корабль ненастоящий. Нечто вроде модели внатуральную величину - трехмерный чертеж. Другими словами, он был быотличным наглядным пособием для какого-нибудь профана, который надумал бысоорудить космический корабль, не имея о них ни малейшего представления.Однако летать эта посудина явно не могла изначально. Зафод все еще ломал над этим фактом голову - строго говоря, тольконачал это делать, - когда заметил, что дверь на том конце зала отъехала всторону и вошли двое криккитских роботов. Вид у них был довольно мрачный. Зафод, не имевший ни малейшего желания с ними общаться, рассудил, чтопоскольку благоразумие - лучший компонент храбрости, то осторожность -лучший компонент благоразумия, после чего мужественно спрятался в шкафу. Шкаф оказался верхней частью шахты, которая соединялась люком с широкимвентиляционным ходом. Зафод пролез в люк и пополз по ходу, где мы его ивстретили. Он не был доволен своим местоположением. В вентиляции было холодно,темно, крайне неуютно. Да и жутковато. При первой же возможности - то естькогда примерно через сто ярдов пути ему попалась еще одна шахта - он вылезобратно наружу. На этот раз он оказался в зале поменьше - по-видимому, компьютерномцентре. Шахта вывела его в узкий, темный прогал между стеной и высокимсистемным блоком. Не замедлив заметить, что находится в зале не один, он попятился былообратно, но тут его заинтриговал разговор законных обитателей зала. - Это все роботы, ваше превосходительство, - произнес один голос. - Сними что-то стряслось. - А что такое с ними, конкретно? То были двое криккитян из Воен-Командования. Все Воен-Командиры жиливысоко за облаками в Робот-Воен-Зонах, чему и были обязаны своимиммунитетом к всяким чудаческим сомнениям и колебаниям, донимавшим ихсоотечественников внизу на планете. - Видите ли, ваше превосходительство, на мой взгляд, только к лучшему,что их теперь переводят в резерв, когда мы готовы взорватьбомбу-сверхновую. За непродолжительный период времени, прошедший посленашего освобождения из кокона... - Давайте ближе к делу. - Роботы загрустили, ваше превосходительство. - Что-о? - Война, ваше превосходительство. Похоже, она угнетающе на нихдействует. В их характере чувствуется какая-то усталость от мира или,лучше сказать, от Вселенной. - Что же тут плохого? От них как раз и требуется содействовать ееуничтожению. - Да, но только, ваше превосходительство, им это кажется сложным. Имиовладела какая-то апатия. Они разучились всецело отдаваться делу.Какого-то огонька не хватает. - Что вы, собственно, хотите сказать? - Ну мне кажется, что их что-то очень сильно удручает, вашепревосходительство. - С чего вы взяли? - Гм, тут было несколько вылазок силами роботов. Вы знаете, такоевпечатление, что они идут в бой, берут оружие на изготовку и вдруг ихточно посещает мысль: "К чему напрягаться? Что это все в космическоммасштабе?" И вид у них становится какой-то слегка усталый, мрачноватыйтакой. - И что они тогда делают? - Э... э, в основном решают квадратичные уравнения, вашепревосходительство. Дьявольски непосильные даже для роботов. А потомхандрят. - Хандрят? - Так точно, ваше превосходительство. - Слыханное ли дело, чтобы роботы хандрили? - Не могу сказать, ваше превосходительство. - Что это за шум? Шумел Зафод, протискиваясь в шахту. Голова у него шла кругом.31 В глубоком колодце тьмы сидел робот-калека. В этой железной тьме царилатишина. Также здесь было холодно и сыро, но, будучи машиной, робот не былприспособлен замечать подобные вещи. Однако ценой гигантского напряженияволи он заставлял себя замечать их. Его мозг был подключен к главному интеллектуальному процессорукриккитского Воен-Компьютера. Ничего приятного для себя робот в этомобщении не находил. Надо сказать, что главный интеллектуальный процессоркриккитского Воен-Компьютера платил ему взаимностью. Криккитские роботы подобрали это злосчастное стальное создание вболотах Беты Прутивнобендзы, так как чуть ли не с первого взгляда обратиливнимание на гигантскую мощь его интеллекта, который мог им весьмасгодиться. Однако от них укрылся сопутствующий этому умственному потенциалужестокий душевный надлом. Причем холод, тьма, сырость, теснота помещения иодиночество подействовали на него отнюдь не в лучшую сторону. Робот был недоволен навязанным ему делом. Помимо всего прочего, работа над координацией военной стратегии целойпланеты спасала от безделья лишь крохотную частичку его великолепногомозга. Остальные электронные извилины ужасно соскучились. Трижды найдярешение всех основных математических, физических, химических,биологических, социологических, философских, этимологических,метеорологических и психологических проблем во Вселенной (кроме своихсобственных), он совсем измаялся праздностью и с горя взялся сочинятькороткие жалобные песенки без складу и ладу. Сейчас он работал надколыбельной. Мир покрыла темнота, - завывал Марвин, Только мне она не светит, Инфракрасные зрачки Видят круглосуточно всю мерзость, Ненавижу, ночь, тебя. Он помедлил, набираясь творческих и душевных сил перед новой строфой. Я укладываюсь спать, Электроовец считать, Не желайте снов мне сладких, Лучше ими подавитесь, Ненавижу, ночь, тебя. - Марвин! - прошипел кто-то во тьме. Робот вскинул голову, чуть не оборвав замысловатую паутину электродов,которая связывала его со средоточием криккитского Воен-Компьютера. Он увидел распахнутый вентиляционный люк, из которого выглядываланечесаная голова. Другая нечесаная голова пыталась ускорить события,беспокойно стреляя глазами по сторонам. - А, это вы, - пробормотал робот. - Я предполагал подобный вариант. - Здорово, браток, - удивился Зафод, - это ты сейчас пел? - Я, - с горечью признался Марвин, - нахожусь сейчас в крайнебезупречной форме. Просто блистаю. Зафод высунул головы из люка и осмотрелся по сторонам: - Ты один? - Да, - сообщил Марвин. - Сижу одиноко в темнице сырой, тоска истрадание - мои верные спутники. А также мой гигантский интеллект. Ибездонное отчаяние. И... - Ага, понял, - прервал его Зафод. - Слушай, а ты-то как со всем этимсвязан? - Вот, - пояснил Марвин, указывая той рукой, что поздоровее, надремучую сеть электродов, связующую его с криккитским компьютером. - Раз так, - растерянно молвил Зафод, - я тебе, наверное, обязанжизнью. Дважды. - Трижды, - уточнил Марвин. Зафод резко повернул голову (вторая голова зорко уставилась совершенноне в ту сторону) - как раз вовремя, чтобы наблюдать, как подкравшийся кнему сзади ужасный боевой робот, дымясь, забился в конвульсиях. Неуклюжепопятившись назад, робот уткнулся спиной в стену, сполз на пол и, поерзавна месте, привалился щекой к стене, после чего безутешно зарыдал. Зафод опять поглядел на Марвина. - Ну и мироощущение у тебя, - заметил он. - Даже не спрашивайте, - ответил Марвин. - Не буду, - пообещал Зафод. И сдержал обещание. - Слушай, - заявил он,- у тебя классно получается. - Полагаю, это значит, - парировал Марвин, придя к этому логическомуумозаключению силами какой-то 0,00000000000001 своего светлого разума, -что вы не планируете меня освобождать или предпринимать что-либо ещеподобное в этом направлении. - Старик, ты же знаешь, я бы с радостью. - Бы. - Бы. - Ясно. - У тебя отлично получается. - Ну да, - заметил Марвин. - Зачем прерываться, когда чаша страданийедва-едва переполнилась? - Мне нужно найти Триллиан и ребят. Слушай, ты не догадываешься, гдеони? Я-то без понятия - хоть всю планету обшаривай. А это дело долгое. - Они очень близко отсюда, - скорбно сказал Марвин. - Если хотите,можете понаблюдать за ними отсюда по монитору. - Я лучше к ним пойду, - рассудил Зафод. - Э-э, вдруг им нужна помощь,мало ли что? - Возможно, будет лучше, - произнес Марвин (и тут в его замогильныйголос вплелась неожиданная нотка властности), - если вы ограничитесьнаблюдением отсюда по монитору. Эта юная особа, - добавил он внезапно, -одна из наименее блаженно безмозглых форм органической жизни, с которымименя, к моему глубочайшему неудовольствию, не смогла свести моя злаясудьба. Несколько минут Зафод блуждал по этому лабиринту отрицаний, пока непрошел его до конца. И удивился. - Триллиан? - воскликнул он. - Эта малютка? Складненькая, конечно, нонрав тот еще. Сам знаешь, каково с ними, с бабами. А может, не знаешь. Аесли знаешь, то не хотел бы я этого слышать... Ладно, врубай ящик. - ...настоящими марионетками. - Чего? - воскликнул Зафод. Слова были произнесены голосом Триллиан. Зафод обернулся. На стене, у которой рыдал криккитский робот, засветилось изображениекакого-то другого зала, затерянного где-то в недрах Робот-Воен-Зон.По-видимому, там происходил военный совет - точно Зафод определить не мог,так как робот заслонял экран. Он попытался спихнуть робота с места, но тот, придавленный гнетомсвоего тяжкого горя, полез кусаться. Пришлось оставить его в покое инапрячь зрение. - Вы только задумайтесь, - продолжал голос Триллиан, - ваша история -это же просто череда феноменально невероятных событий. Поверьте моемуопыту, в чем-чем, а в невероятностях я разбираюсь. Для начала - вашаполная изоляция от Галактики. Абсолютно беспримерная ситуация. Планета насамом ее краю, да еще и внутри Пылевого Облака. Это явно подстроенонарочно. Зафод весь кипел оттого, что не мог видеть экран. Голова роботазаслоняла людей, к которым обращалась Триллиан, универсальная боевая бита- фон, а локоть руки, трагически подпиравшей его лоб, - саму Триллиан. - Далее, - продолжала Триллиан, - пресловутый звездолет, потерпевшийкрушение на вашей планете. Заурядное событие? Вряд ли. Вы представляетесебе, как мала вероятность, что курс звездолета и орбита какой-нибудьпланеты случайно скрестятся? - Привет, - прокомментировал Зафод, - она сама не знает, что болтает.Видел я этот звездолет. Чистой воды липа. Ежу понятно. - Я это предполагал, - раздался из темницы голос Марвина. - Как же, как же, - парировал Зафод. - Только что от меня услышал.Ладно, я все равно не понимаю, при чем тут эта фигня. - А тем более, - продолжала Триллиан, - вероятность того, что онпересечет орбиту единственной планеты в Галактике или вообще во всейизвестной мне Вселенной, для которой его появление будет сильнейшейдушевной травмой. Знаете, какова вероятность? И я тоже не знаю - вот какона мизерна. Значит, это вновь подстроено нарочно. Не удивлюсь, еслизвездолет окажется фальшивкой. Зафоду удалось сдвинуть биту робота. За ней на экране оказались фигуркиФорда, Артура и Слартибартфаста. Вид у них был крайне ошарашенный. - Эй, погляди, - радостно воскликнул Зафод. - Ребята держат нос кверху.Гип-гип-ура! Дайте им жару, ребята! - Ну а вся эта технология, которой вы с бухты-барахты овладелибуквально за ночь? Большинству цивилизаций потребовались бы тысячелетия итысячелетия. Кто-то снабжал вас необходимой информацией, кто-то васопекал. Я знаю, знаю, - отреагировала Триллиан на возражения кого-то,невидимого Зафоду, - я знаю, что вы не отдавали себе отчета впроисходящем. Именно об этом я и говорю. Вы так ничего и не заметили.Наподобие бомбы-сверхновой. - А вы-то о ней откуда знаете? - спросил невидимый оппонент. - Просто знаю, - сказала Триллиан. - Думаете, я поверю, что у васодновременно хватило ума ее изобрести и хватило глупости не сообразить,что вы и себя взорвете? Это даже не идиотизм, а полная тупость. - Эй, а что это за бомба такая? - тревожно обратился Зафод к Марвину. - Бомба-сверхновая? - уточнил Марвин. - Чрезвычайно компактная бомба. - Да? - Которая может уничтожить Вселенную, выражаясь по-латыни, in toto.Полностью. По мне, блестящая идея. Правда, им не удастся ее воплотить. - Это почему же, если она такая мощная? - Бомба-то мощная, - пояснил Марвин, - но их головы нет. К тому временикогда их заточили в коконе, они успели разработать ее проект. А всепоследние пять лет создавали опытную модель. Они думают, что сделали всеправильно, но это не так. Степенью своей глупости они ничуть не уступаютвсем остальным формам органической жизни. Я их ненавижу. Триллиан продолжала говорить. Зафод попытался схватить криккитского робота за ногу, но тот принялсялягаться и рычать, а потом заквакал в новом приступе горьких рыданий.Наконец робот рухнул на пол, где и продолжал изливать свои чувства влежачей позе, никому не мешая. Триллиан одиноко стояла в центре зала. Выглядела она устало, но ееглаза горели яростным огнем. К ней были обращены бледнокожие, изборожденные морщинами лица СтарейшихПовелителей Криккита, застывших на своих местах за широким пультомуправления. Они смотрели на девушку с бессильным страхом и ненавистью. Перед ними, на равном расстоянии от пульта и серединой зала, где, точнов зале суда, стояла Триллиан, возвышалась изящная белая колонна фута вчетыре высотой. На ее верхушке находился белый шар. Маленький, не болеечетырех дюймов в диаметре. У колонны нес стражу криккитский робот с универсальной битой наготове. - Собственно, - пояснила Триллиан (она обливалась потом, Зафодупоказалось, что это весьма некстати, учитывая ситуацию), - вы такиедремучие идиоты, дремучесть ваша такова, что я сомневаюсь, ОЧЕНЬСОМНЕВАЮСЬ, что вы смогли правильно собрать бомбу без помощи Хактара. - Что это еще за Хактар? - спросил Зафод, расправляя плечи. Если Марвин и ответил, Зафод его не услышал. Все его внимание былоприковано к экрану. Один из Старейших сделал еле заметный знак роботу-часовому. Тотзамахнулся битой. - Ничего не могу сделать, - сказал Марвин. - Он подключен к автономнойсети. - Подождите, - молвила Триллиан. Старейший сделал рукой другой знак. Робот замер. Триллиан внезапносникла, точно разуверившись в собственных словах. - А откуда ты все это знаешь? - спросил Зафод у Марвина. - Компьютерные архивы, - пояснил тот. - У меня есть к ним доступ. - Не правда ли, вы очень не похожи, - сказала Триллиан Старейшим, - наваших братьев-соотечественников, что живут там, внизу, на планете. Всюсвою жизнь вы провели здесь, не защищенные атмосферой. Вы очень уязвимы.Знаете, ваш народ охвачен великим страхом. Они не хотят, чтобы вы этоделали. Вы потеряли связь с народом. Почему бы вам не спросить у негосовета? Старейший потерял терпение. И сделал роботу-часовому знак, прямопротивоположный знаку, который сделал ранее. Робот размахнулся битой. Ударил ею по белому шарику. Белый шарик представлял собой пресловутую бомбу-сверхновую. То была маленькая, просто крохотная бомба, предназначенная дляуничтожения всей Вселенной. Бомба-сверхновая рассекла воздух и ударилась в стену зала заседаний,оставив на ней уродливую выбоину. - Ну а она-то откуда все это знает? - вопросил Зафод. Марвин мрачно молчал. - Наверно, просто блефовала, - рассудил Зафод. - Бедная девочка. Какаяже я свинья, что бросил ее одну.32 - Хактар! - вскричала Триллиан. - Что ты задумал? Окрестная тьма отвечала гробовым молчанием. Триллиан продолжала ждать,нервно переминаясь с ноги на ногу. Она была уверена в правоте своейдогадки. Она попыталась вглядеться в мрак, из которого ждала хотькакого-то ответа. Ничего. Только студеное безмолвие. - Хактар? - вновь позвала она. - Я хотела бы познакомить тебя с моимдругом, Артуром Дентом. Я хотела улететь с Тором-Громовержцем, но он меняне пустил, и я ему за это благодарна. Он заставил меня разобраться в моихчувствах. К сожалению, Зафод слишком испугался всех этих дел, так чтовзамен я привела Артура. Не знаю, зачем я тебе все это говорю. Хактар? -вновь воззвала она. - Хактар? И тогда послышался ответ. То был слабый, срывающийся голос, точно отголосок принесенного ветромдальнего крика, точно полувнятное воспоминание или сон. - Если хотите, выйдите оба наружу, - сказал голос. - Даю слово, вамабсолютно ничто не угрожает. Триллиан с Артуром переглянулись - и, сами себе не веря, вышли наружупо дорожке света, которая исходила из распахнутого люка "Золотого сердца"в смутную, гранулированную тьму Пылевого Облака. Артур потянулся взять подругу за руку, чтобы поддержать и успокоить, ноона отстранилась. Тогда он прижал к себе свой портплед с банкой греческогооливкового масла, полотенцем, мятыми видами Санторини и прочим барахлом.За неимением лучшего, пришлось поддержать и успокоить портплед. Их ступни опирались на ничто (или лучше сказать, ни на что неопирались?). И вокруг было сплошное ничто. Густое, пыльное ничто. Каждая частичка порошка, в который КремнезубыеБронескорпионы стерли свой суперкомпьютер, тускло мерцала рассеяннымсолнечным светом, медленно вращаясь. Каждая частичка компьютера, каждоезернышко пыли содержало в себе слабое, усталое подобие модели целого.Стерев компьютер в порошок, Кремнезубые Бронескорпионы Стритизавра неубили его, но лишь искалечили. Хрупкие силовые - точнее, слабосильные -линии электрического поля обеспечивали непрочные связи между частичками. Артур и Триллиан стояли, вернее сказать, парили посреди этого странногоорганизма. Воздуха для дыхания тут не имелось, но в данный момент это былокак-то не важно. Хактар сдержал слово. Им ничто не угрожало. Пока. - В плане гостеприимства я не могу вам предложить ничего, - слабомолвил Хактар, - кроме оптических обманов. Однако и посредствомоптического обмана можно создать уют, если больше ничем не располагаешь. Его голос истаял, как дым, и из темных клубов пыли сгустился длинныйдиван, обитый веселеньким цветастым бархатом. Сознание Артура едва вынесло тот факт, что это был тот же самый диван,что встретился ему на лугах доисторической Земли. Его охватило желаниекрепко поругаться с Вселенной - авось отучится устраивать ему такиенелепые, умопомрачительные розыгрыши. Победив в себе это чувство, он присел на диван -осторожно-осторожненько. Триллиан устроилась рядом. Диван был настоящий. По крайней мере если он и был ненастоящий, то все же держал их на себе,а поскольку именно это от дивана и требуется, то в реальности диванасомневаться не стоило. Голос, прилетевший на крыльях солнечного ветра, снова заговорил с ними: - Надеюсь, вам удобно. Они кивнули. - И я хотел бы поздравить вас с тем, что вы оказались правы в своихумозаключениях. Артур поспешил пояснить, что сам-то он никаких особенных умозаключенийне делал - вся честь принадлежит Триллиан. Она просто позвала его с собой,потому что он интересуется жизнью. Вселенной и всякими такими вещами. - Я разделяю ваши интересы, - выдохнул Хактар. - Ну, - сказал Артур, - надо бы как-нибудь об этом поболтать. За чашкойчая. И тут перед ними постепенно материализовался низкий деревянный столик,на котором стояли серебряный заварочный чайник, фарфоровый молочник,фарфоровая сахарница и две фарфоровые чашки с блюдцами. Причем фарфор былвполне определенного сорта - с детства знакомый нашим героям такназываемый "твердый английский". Артур потянулся к столику, но то был всего лишь оптический обман. Онвновь откинулся на спинку дивана, который хотя бы казался его телу весьмакомфортабельной иллюзией. - Почему ты пришел к мысли уничтожить Вселенную? - спросила Триллиан. Ей было трудновато говорить с пустотой, где было не на чем остановитьвзгляд. Очевидно, Хактар это заметил. Он испустил хриплый смешок призрака. - Раз уж беседа приняла такое русло, - заявил он, - давайте подберемподходящую обстановку. И перед ними материализовалось нечто новенькое. То было тусклое,мерцающее подобие кушетки - кушетки того типа, какие стоят в кабинетахпсихоаналитиков. Блестящая кожаная обивка смотрелась помпезно, но это былтакой же оптический обман, как и предыдущие. Вокруг Артура и Триллиан, для полного комплекта, закачались дубовыепанели стен. А затем на кушетке появился Хактар собственной персоной. Тоесть его изображение - и такое, что глаза лезли на лоб. Кушетка имела нормальные габариты для кушетки психоаналитика - примернопять-шесть футов в длину. Компьютер имел нормальные габариты для черного орбитального компьютера- примерно тысячу миль в диаметре. А от полной иллюзии, что компьютер, словно так и надо, лежит накушетке, глаза буквально лезли на лоб. - Хорошо, - твердо сказала Триллиан и встала с дивана. Она чувствовала,что ее нарочно убеждают устроиться поуютнее и смириться с уймой иллюзий. -Отлично, - сказала она. - А ты и реальные вещи можешь творить? Я хочусказать, материальные объекты? И вновь ответ последовал лишь после паузы, словно распыленному впорошок разуму Хактара требовалось собрать свои мысли со всех миллионов имиллионов миль, по которым они были разбросаны. - А, - вздохнул он. - Вы думаете о звездолете. Нашим героям казалось, что мысли Хактара катятся мимо них и мимо них,подобно парусным волнам эфира. - Да, - признался он. - Я могу. Но это требует гигантских затрат трудаи времени. Видите ли, все, на что я способен в моем... пылеобразномсостоянии, это воодушевлять и направлять. Воодушевлять и направлять. Инаправлять... Подобие Хактара на кушетке закачалось и замерцало, словно ему былотрудно сохранить визуальный облик. И вновь окрепло. - Я могу воодушевлять и направлять, - поведал он, - крохотные обломкикосмического мусора - случайный мимолетный метеор, горстку молекул, кучкуатомов водорода, - чтобы они двигались вместе. Я воспитываю в нихсплоченность. Я могу хитростью заставить их составить определенную форму,но это отнимает не одну вечность. - Итак, это ты сделал модель потерпевшего крушение звездолета? - вновьспросила Триллиан. - Э... э, да, - пробормотал Хактар. - Я сделал... кое-какие объекты. Ямогу их передвигать. Я создал звездолет. Это казалось лучшим средством. Тут что-то заставило Артура схватить с дивана свой портплед и крепкоприжать к себе. Мгла древнего распыленного сознания Хактара заклубилась вокруг, точно внем всколыхнулись тревожные сны. - Я, знаете ли, раскаялся, - пробормотал он скорбно. - Я раскаялся всвоем саботаже против собственного же изобретения для КремнезубыхБронескорпионов. Я не имел права разрешать подобные вопросы. Я был создан,дабы осуществить мою функцию - и изменил ей. Я предал самого себя. Хактар вздохнул. Триллиан с Артуром молча ждали продолжения рассказа. - Вы правы, - молвил он наконец. - Я сознательно вынянчил планетуКриккит, чтобы ее обитатели пришли к тому же расположению духа, что иКремнезубые Бронескорпионы, и попросили меня изобрести бомбу, которую яотказался создать в первый раз. Я окутал собой планету и принялсякорректировать ее жизнь. Под воздействием событий, которые мне удалосьподстроить, и влияния, которое я был способен оказывать, они научилисьманиакальной ненависти. Пришлось заставить их жить в небе. На поверхностимое влияние было слишком слабым. Конечно, когда их заточили втемпорально-канительном коконе и наша связь прервалась, они лишилисьуверенности в себе и потеряли голову. Ну что ж, ну что ж, - добавилХактар, - я только пытался осуществить мою функцию. И медленно-медленно, пылинка за пылинкой, кусочек за кусочком,оптические "обманки" в толще облака стали тускнеть, тихо испаряться. Но внезапно вновь обрели плотность. - Правда, тут дело еще и в мести, конечно, - заявил Хактар снеожиданной резкостью. - Не забывайте, что меня стерли в порошок и бросилиполуживым калекой на биллионы лет. Не кривя душой, признаюсь, что мневесьма импонирует идея покончить со Вселенной. Поверьте, на моем месте вычувствовали бы то же самое. Он вновь помолчал. Мелкие вихри разбежались по толще Пыли. - Но прежде всего, - проговорил он с прежней тоской в голосе, - япытался осуществить мою функцию. Ну что ж... Триллиан спросила: - Вас печалит, что вы потерпели неудачу? - Потерпел ли я неудачу? - прошептал Хактар. Подобие компьютера на кушетке психоаналитика вновь стало медленнотаять. - Ну что ж, ну что ж... - вновь произнес тающий голос. Нет, - теперьнеудачи меня не печалят. - Вы знаете, что мы обязаны сделать? - спросила Триллиан холодным,деловитым тоном. - Да, - ответил Хактар, - вы собираетесь меня рассеять. Вы собираетесьразрушить мое сознание. Пожалуйста, чувствуйте себя свободно - после всехэтих вечностей забвение - все, о чем я мечтаю. Если я еще не осуществилмою функцию, то теперь уже слишком поздно. Благодарю вас, и доброй вамночи. Диван исчез. Столик с чаем исчез. Кушетка и компьютер исчезли. Стены испарились. Артур и Триллианвернулись по зыбкой глади световой дорожки на "Золотое сердце". - Да-а, - резюмировал Артур, - такие вот дела. Языки пламени перед его носом взметнулись высоко и тут же опали.Блеснуло несколько искр - и огонь погас, оставив Артуру лишь кучку Пепла,который несколько минут назад был Деревянным Столбом Природы и Духовности. Он выгреб Пепел со дна гамма-шашлычницы "Золотого сердца", ссыпал вбумажный пакет и вернулся на мостик. - Думаю, мы должны вернуть его обратно, - сказал он. - Так требует моясовесть. Он уже поспорил со Слартибартфастом по этому поводу, в результате чегостарец страшно обиделся. Он вернулся на свой "Бистроматолет", вступил вяростные пререкания с официантом и исчез в чаще чисто субъективныхпредставлений о пространстве. Спор случился из-за того, что предложение Артура вернуть Пепел накрикетную площадку "Лордз" в самый миг их похищения предполагалопутешествие в прошлое примерно на сутки назад, то есть пустое ибесцеремонное засорение времени, столь ненавистное активистам Движения заРеальное Время. - Да, - сказал Артур, - но идите втолкуйте это Крикетной федерации. - Иуперся на своем. - Думаю, - начал он повторять свою фразу - и умолк. Онрешил повторить свои слова, так как в первый раз все пропустили их мимоушей. А умолк он потому, что понял - еще долго никому не будет до негоникакого дела. Форд, Зафод и Триллиан пристально вглядывались в экран обзора. Хактарразрушался под давлением вибрационного поля, которое накачивало в его тело"Золотое сердце". - Что он сказал? - спросил Форд. - По-моему, я расслышала, - проговорила Триллиан озадаченно, - онсказал: "Что сделано, то сделано... Моя функция выполнена..." - Думаю, мы должны вернуть его обратно, - сказал Артур, высоко поднявпакет с Пеплом. - Так требует моя совесть.33 Лучи солнца безмятежно освещали пепелище былой крикетной площадки"Лордз". Еще курился дым над тлеющей травой - ужасным следом криккитскихроботов, похитивших Пепел. Перепуганные люди метались в дыму, сталкиваясьдруг с другом, спотыкаясь о носилки, попадаясь прямиком в рукиполицейских, которые взялись арестовывать кого попало. Один полисмен попытался было задержать ОхмешконасыпателяКонца-Краю-Не-Знающего за хулиганство, но серо-зеленый долговязыйинопланетянин ускользнул на свой корабль и надменно улетел, что еще болееусугубило панику и столпотворение на земле. И тут-то посреди газона, второй раз за этот день, внезапноматериализовались Артур Дент с Фордом Префектом (собственно, онителепортировались с "Золотого сердца", припаркованного на земной орбите). - Я могу все объяснить! - провозгласил Артур. - Пепел у меня! Вот вэтом пакете! - По-моему, ты им неинтересен, - заметил Форд. - Кроме того, я содействовал спасению Вселенной, - сообщил Артур всем,кто был готов его слушать. Иными словами, никому. - Хм, таким заявлениемможно было бы толпу остановить, - пробормотал он. - Фокус не удался, - возразил Форд. Тогда Артур атаковал пробегавшего мимо полисмена: - Извините. Пепел. Он у меня. Те белые роботы похитили его несколькоминут назад. Вот он, в этом пакете. Видите ли, он был частью Ключа оттемпорально-канительного кокона, и, ну сами можете догадаться, суть в том,что он у меня и что мне с ним сделать? Полисмен сказал Артуру, что сделать с Пеплом. Однако эти указания явноследовало понимать в фигуральном смысле. Артур печально побрел куда глаза глядят. - Неужели всем наплевать? - вскричал он. Какой-то пробегавший мимо человек толкнул его под локоть, и содержимоепакета просыпалось на землю. Артур замер над рассыпанным Пеплом, закусивгубу. Форд окинул его взглядом. - Ну что, сматываемся? - поинтересовался он. Артур испустил глубокий вздох. Потом обвел глазами планету Земля, несомневаясь, что видит ее в последний-распоследний раз. - Ладно, - обронил он. В этот миг он узрел в разрыве дымовой завесы чудом уцелевшую крикетнуюкалитку. - Погоди минутку, - сказал он Форду. - Когда я был маленьким... - Потом расскажешь, ладно? - ...то очень увлекался крикетом, знаешь ли, вот только получалось уменя не очень. - Или вообще не получалось, если Тебе так больше нравится. - И у меня была мечта, довольно дурацкая, что однажды мне выпадет честьвыйти на площадку "Лордз" в качестве нападающего. Оглядев охваченную паникой толпу, он пришел к выводу, что возражатьникто не будет. - Ладно, - устало выдохнул Форд. - Только в темпе. Я буду вон там.Подыхать со скуки, - добавил он. И отойдя в сторону, уселся на тлеющуютраву. Артур помнил, что во время их первого визита на площадку в тот денькрикетный мяч залетел прямо к нему в сумку, а потому принялся в нейрыться. И только уже найдя мяч, сообразил, что сумка уже не та, с которой онбыл здесь в прошлый раз. Однако же вот он, мяч, лежит себе среди греческихсувениров. Он вынул мяч, обтер его полой халата, плюнул на него и еще раз обтер.Поставил сумку на землю. Если уж играть, так делать все профессионально. Перекинул маленький красный мячик с ладони на ладонь, наслаждаясь еготяжестью. Чувствуя себя легким и безмятежным, как птица, он засеменил прочь откалитки. Он решил бежать в среднебыстром темпе, а потому отмерил хорошую,длинную дистанцию для пробежки. Поднял глаза в небо. Там кружились птицы и неслись стайками белыеоблака. Людские крики и стоны, сирены "скорой помощи" и полиции раздираливоздух в клочья, но Артур ощущал себя странно счастливым, огражденнымневидимой завесой от всей этой кутерьмы. Ему предстояло сыграть в крикетна площадке "Лордз". Обернувшись к калитке лицом, он отбил нетерпеливую чечетку своимишлепанцами. Расправил плечи, подбросил мяч в воздух и поймал его на лету. И побежал к калитке. На бегу он увидел, что у калитки стоит защитник. "Кайф, - подумал он, - тем интереснее..." Подбежав поближе, вгляделся пристальнее... Защитник, застывший наготовеу калитки, не принадлежал к команде Англии. И к команде Австралии он тожене имел отношения. То был представитель команды криккитских роботов.Холодный, беспощадный белый робот-киллер. Видимо, он не последовал засвоими коллегами на корабль. Тут в разуме Артура Дента столкнулось сразу несколько мыслей, нопрекратить бег он был не в силах. Время поползло с ужасной,умопомрачительной медлительностью - и тем не менее ноги Артура почему-тоне желали останавливаться. Двигаясь словно сквозь патоку, он медленно повернул свою несчастнуюголову и поглядел на свою собственную руку, руку, которая сжимала твердыйкрасный мячик. Его ноги медленно, неуклонно неслись вперед, меж тем как он созерцалмяч в своей бессильной руке. Мяч пульсировал ярко-алым внутренним огнем. Амятежные ноги все равно несли Артура вперед. Он снова поглядел на криккитского робота, неумолимо и целеустремленнозастывшего у калитки с битой на изготовку. Механические глаза горелибездонным, студеным, колдовским огнем. Артур обнаружил, что не можетотвести от них своего взгляда. Казалось, он смотрит в них, как в туннель,и вокруг больше ничего нет. Ознакомимся с некоторыми мыслями из тех, что мельтешили и сталкивалисьв Артуровой голове. Он чувствовал себя полным дураком. Он понимал, что должен был куда внимательнее следить за происходящимвокруг, вдумываться в смысл слышанных краем уха фраз, которые теперь гулкозвучали в его голове, пока ноги, гулко ударяясь о землю, несли его вперед,к точке, где он неизбежно подаст мяч криккитскому роботу, и тот неизбежноударит по нему. Он припомнил слова Хактара: "Потерпел ли я неудачу? Нет, теперь неудачименя не печалят". Он припомнил предсмертное заявление Хактара, услышанное Триллиан: "Чтосделано, то сделано... Моя функция выполнена..." Он припомнил, как Хактар признался, что смог создать "кое-какиеобъекты". Он припомнил, как в его портпледе что-то нежданно шевельнулось и онневольно прижал его к себе, там, в Пыльном Облаке. Он припомнил, что вернулся на пару дней назад во времени, чтобы вновьпопасть на площадку "Лордз". Также он припомнил, что крикетист из него средний. Он почувствовал, как его рука размахнулась, крепко сжимая мяч, который,как было ясно ему теперь, являлся не чем иным, как бомбой-сверхновой,которую Хактар сам собрал и подсунул ему, бомбой, призванной привестиВселенную к скорой, безвременной гибели. Он изо всей души надеялся и молил всех богов, чтобы не было низагробного мира, ни посмертного воздаяния. Тут же сообразил, что сам себепротиворечит, и перестал молиться. Оставалось лишь надеяться, чтопосмертного воздаяния нет. А иначе - ну как он посмотрит в глаза всем, кого встретит после смерти? Он надеялся, надеялся и вновь надеялся, что память его не обманывает икрикетист из него действительно никудышный - похоже, если что-то еще имогло предотвратить всеобщую катастрофу, так это его спортивнаябездарность. Нижние конечности сами собой несли его вперед, рука сама собойразмахнулась... ноги Артура запнулись о портплед, сдуру брошенный им прямона дороге. Он почувствовал, что грузно валится на землю, но, поскольку вэтот момент его голова была битком набита всякими другими заботами, онсовершенно забыл, что должен удариться о грунт. Удара не последовало. Судорожно сжимая мяч и подвывая от изумления, он воспарил ввысь. И закружился в небе, входя в отчаянный штопор. Очертя голову он спикировал к земле, одновременно отшвырнув бомбу набезопасное расстояние - очень-очень далеко в сторону. Артур напал на робота с тыла, пользуясь его растерянностью - роботпо-прежнему держал биту на изготовку, но предмет, по которому следовало еюударить, исчез неизвестно куда. Ощущая в себе небывалый прилив сил, Артур вырвал биту из рук ошалелогоробота, описал в воздухе безупречную "бочку", коршуном спикировал обратно- и одним диким ударом биты снес роботу голову с плеч. - Ты уже все? - поинтересовался Форд. - Пошли, что ли?ЭПИЛОГ: ЖИЗНЬ, ВСЕЛЕННАЯ И ВСЕ ТАКОЕ ПРОЧЕЕ И наконец они снова отправились странствовать. Был период, когда Артур Дент наотрез отказывался двинуться с места. Поего словам, бистроматическая тяга открыла ему, что время и расстояние -одно и то же, сознание и Вселенная - одно и то же, чувственное восприятиеи действительность - также одно и то же, и чем больше путешествуешь, тембольше торчишь на одном месте, а раз так, то лучше он пока посидит тихо дапокопается в своем сознании, что много времени не займет, так как этосамое сознание теперь составляет единое целое со Вселенной. Так чторазобравшись с сознанием, можно будет как следует отдохнуть,потренироваться в летании и, кстати, научиться наконец готовить, а то всенедосуг. Банка греческого оливкового масла была теперь его ценнейшимсокровищем, и он заявил, что нежданное возвращение этой банки в его жизньвновь всколыхнуло в нем некое ощущение неразрывного единства всего сущего,которое наводит на чувство, что... Тут он зевнул и, откинувшись на спинку дивана, крепко заснул. Наутро, в то время как команда "Золотого сердца" подбирала для Артуракакую-нибудь идиллически-мирную планету, где его рассуждения никого неоскорбят, поступил сигнал "SOS" от бортового компьютера какого-то корабля."Золотое сердце" поспешило на выручку. Маленький, но с виду невредимый звездокатер класса "Мерида" отплясывалв пустоте нечто вроде джиги. Краткий компьютерный осмотр показал, чтокорабль в норме, его компьютер в норме, но вот пилот сошел с ума. - Я еще не сумасшедший, я полоумный, полоумный, - бормотал пилот вбреду, пока его переносили на "Золотое сердце". Он оказался журналистом "Ежедневного сидерического сплетня". Журналистудали успокоительное и выделили в качестве сиделки Марвина, пока он несогласится взяться за ум и объяснить все толком. - Я освещал один судебный процесс, - заговорил он наконец, - наАргабутоне. И приподнялся на своих худеньких, изможденных локтях, дико озираясь посторонам. Его седые волосы, казалось, махали каким-то своим знакомым всоседней комнате. - Спокойствие, только спокойствие, - проговорил Форд. Триллиан ласково положила руку на плечо журналиста. Безумец вновь уронил голову на подушку и уставился на потолок лазарета"Золотого сердца". - Само дело, - выдохнул он, - теперь не имеет значения, но там былсвидетель... свидетель... его звали... звали... Прак. Странный, трудныйчеловек. В конце концов они были вынуждены ввести ему наркотик, чтобыдобиться правды. Эликсир истины. Глаза журналиста беспомощно вращались. - Они дали ему слишком большую дозу, - прошелестел его тихий-тихийшепот. - Слишком чрезмерную. - И заплакал. - Мне кажется, это роботытолкнули врача под руку. - Роботы? - резко спросил Зафод. - Какие еще роботы? - Такие... белые, - хрипло прошептал журналист. - Они ворвались в залсуда и похитили у судьи скипетр, Аргабутонский Скипетр Правосудия, такаяжуткая плексигласовая штука. Не знаю, зачем уж он им понадобился. -Журналист вновь расплакался: - И по-моему, они толкнули врача под руку... Его голова бессильно, скорбно моталась из стороны в сторону, глазамученически пылали. - А когда заседание возобновилось, - прошептал он сквозь рыдания, -они, к несчастью, отдали Праку ужасный приказ. Ему приказали, - умолкнувна миг, он весь содрогнулся, - чтобы он говорил Правду, Всю Правду иНичего, Кроме Правды. Вот только, разве не понимаете? - Внезапноприподнявшись на локтях, он вскричал, что есть мочи: - Ему дали слишкомчрезмерную дозу! И вновь упал на подушки с тихим воем: "Слишком чрезмерную, слишкомчересчурную большую, чересчурно-чрезмерную..." Присутствующие переглянулись. По спине у них пробежали мурашки. - И что же случилось? - спросил наконец Зафод. - О, не извольте сомневаться: он благополучно сказал правду, - сообщилжурналист зловещим тоном, - насколько мне известно, он все еще говорит.Странные, ужасные вещи... ужасные, ужасные! - сорвался он на визг. Его попытались успокоить, но журналист опять привстал на локтях. - Ужасные вещи, непостижимые вещи, - вопил он, - вещи, от которых можнос ума сойти! Окинул собравшихся диким взглядом. - Или, как в моем случае, ополоуметь. Я все-таки журналист. - Вы имеете в виду, - тихо спросил Артур, - что говорить правду - вашапрофессиональная обязанность? - Нет, - озадаченно ответил тот. - Я имею в виду, что я соврал, что мненужно сдавать статью, и сбежал пораньше... - После чего окончательно впалв беспамятство. В сознание он пришел лишь один раз - и то ненадолго. Однако от него удалось выведать следующее. Когда стала ясна суть происходящего и стало ясно, что Праку не удастсязаткнуть рот, пока он не скажет всю правду в ее абсолютной и окончательнойформе, заседание было закрыто. И не просто закрыто, но загерметизировано, причем Прак так и остался взале суда. Здание обнесли стальными стенами, а также - береженого Богбережет! - колючей проволокой под электротоком, крокодильими болотами итремя крупными армиями, чтобы преградить словам Прака путь к людским ушам. - Жалко, - заметил Артур. - Хотел бы я его послушать. Он наверняказнает Ответ на Вопрос Жизни. Мне до сих пор не по себе, что мы его так ине выяснили. - Задумайте число, - вмешался компьютер, - любое число. Артур назвал компьютеру телефон справочного бюро вокзала Кингс-Кросс,рассудив, что должна же быть у этого телефонного номера хоть какая-тополезная функция. Компьютер ввел номер в отремонтированный двигатель невероятностнойтяги. Согласно теории относительности. Материя велит Пространству, как именноему искривляться, а Пространство велит Материи, как именно ей двигаться. "Золотое сердце" повелело пространству завязаться морским узлом - исовершило мягкую посадку внутри стальной ограды комплекса Аргабутонскоговерховного суда. Зал суда производил крайне мрачное впечатление. То было обширное итемное помещение, явно задуманное как святилище Правосудия - а не Радости,например. Вы не стали бы устраивать там банкет - по крайней мере удачный.Ибо местный интерьер был способен вогнать в меланхолию самого беззаботногогостя. Высокие, сводчатые черные потолки, под которыми с угрюмой решимостьюреяли зловещие тени. Скамьи, стенные панели, грузные колонны - все этобыло изготовлено из древесины самых темных и суровых оттенков, какуютолько могла породить ужасная Агресбардийская Чаща. Массивная чернаяТрибуна Правосудия, которая царила в центре зала, казалась воплощениеммонструозной тяжести. И если бы вдруг какому-нибудь солнечному лучикуудалось проскользнуть в эту святая святых Аргабутонского ДворцаПравосудия, он мигом повернулся бы на пятках и стремглав выскользнулобратно. Артур и Триллиан вошли в зал первыми. Форд с Зафодом мужественноприкрывали их с тыла. Вначале помещение показалось им совершенно темным и пустынным. Эхо ихшагов гулко прокатилось под сводами. Странно. Как они уже удостоверились,все заграждения и охрана находились на своих местах и выполняли своиобязанности, из чего следовало, что сеанс правдивых речей продолжается. Неужели ошибка? И тут, когда их глаза попривыкли к тьме, они заметили в углу тусклыйкрасный огонек, а под ним - живую, трепещущую тень. Они посветили в уголфонариком. То был Прак. Он развалился на скамье, покуривая апатично тлеющуюсигарету. - Здорово, - сказал он, вяло отсалютовав рукой, и из-под сводов емуотозвалось эхо. То был щуплый, малорослый человечек с жидкими волосами. Он сел наскамью с ногами, ссутулив плечи. Его голова и колени беспрестаннодергались. Прак затянулся сигаретой. Новоприбывшие жадно уставились на него. - Что тут происходит? - спросила Триллиан. - Ничего, - ответил Прак, дернув плечом. Артур направил луч фонарика на лицо Прака. - Мы думали, - пояснил он, - что вы говорите Правду, Всю Правду иНичего, Кроме Правды. - А, это, - протянул Прак. - Было дело. Только я уже пошабашил. Нетак-то ее много, как люди себе воображают. Правда, местами забавные штучкипопадаются. Внезапно он разразился истерическим хохотом. Приступ продолжалсякаких-то три секунды, после чего Прак умолк и, подергивая головой иколенями, вновь затянулся дымом. На его лице играла странная полуулыбка. Из сумрака выступили Форд-и Зафод. - Расскажите нам еще раз, - попросил Форд. - Да я и не помню уже ничего, - отвечал Прак. - Была у меня мыслькой-чего записать для памяти, но сперва я карандаша не нашел, а потом леньодолела. Установилась долгая - настолько долгая, что наши герои явственнопочувствовали, как старится Вселенная, - пауза. Прак уставился в лучфонарика. - Совсем ничего? - вымолвил наконец Артур. - Вы ничего-ничего непомните? - Ничего. Разве что кой-какие классные фишки про лягушек... Этих-то яникогда не забуду! Внезапно он вновь взвыл от хохота и даже забил по полу ногами. - Лягушки! - хрипел он. - Такие дела - ну просто не поверите! Вотпойдемте-ка, ребята, отловим лягушку. Жду не дождусь, когда погляжу на нихновыми глазами! Вскочив на ноги, он исполнил краткую пляску. Потом замер и вновь сделалдолгую затяжку. - Стоит только поймать лягушку - ух, как я посмеюсь! - сказал он тихо.- Ладно, ребята, а вы-то кто? - Мы прилетели для встречи с вами, - сказала Триллиан, сознательно нескрывая разочарования в своем голосе. - Меня зовут Триллиан. Прак дернул головой. - Форд Префект, - представился Форд, пожав плечами. Прак дернул головой. - А я, - объявил Зафод, когда счел тишину достаточно глубокой для того,чтобы небрежно обронить столь важную весть, - Зафод Библброкс. Прак дернул головой. - А этот парень кто? - спросил он затем, дернув плечом в направленииАртура, который промолчал, отвлекшись на мысли о своих разбитых надеждах. - Вы мне? - воскликнул Артур. - Ах да, меня зовут Артур Дент. Прак так и выпучил глаза. - Серьезно? - возопил он. - Ты и есть Артур Дент? ТОТ САМЫЙ АРТУРДЕНТ?! Он попятился, держась за живот, рыдая от нового приступа смеха. - Ну класс! Ну надо же, нарочно не придумаешь - тебя живьем посмотреть!- захрипел он. - Парень, - заорал он изо всей мочи, - ты же самый-самый...сто очков вперед лягушкам! И тут Прак буквально завыл от смеха, срываясь на визг. Затем повалилсяна скамью и забился в истерике. Он рыдал от смеха, сучил ногами в воздухе,бил себя в грудь. Постепенно пароксизмы стихали. Пыхтя, Прак приподнялсясо скамьи и обвел всех взглядом. Посмотрел на Артура. Вновь повалился наскамью, беснуясь от смеха. И наконец задремал. Артур застыл как вкопанный. Его губы кривились. Так он и стоял, покадрузья транспортировали бесчувственного Прака на корабль. - До того как мы подобрали Прака, - сказал Артур, - я собирался васпокинуть. Я по-прежнему хочу это сделать, причем чем скорее, тем лучше. Другие молча кивнули. Тишину нарушал лишь приглушенный многимипереборками, далекий звук истерического смеха, который доносился с тогоконца корабля - из каюты Прака. - Мы его допросили, - продолжал Артур, - точнее, вы его допросили - я,как вы знаете, не в силах к нему приближаться - и, похоже, ему нечегосказать. Разве что всякие случайные мелочи и неинтересные мне сведения олягушках. Тут его слушатели едва удержались от ухмылок. - Нет, когда речь идет о юморе, я всегда первый готов посмеяться, -сказал Артур - и вынужден был переждать, пока другие нахохочутся вдоволь.- Когда речь идет о юмо... - опять начал Артур и вновь умолк. На этот раз- чтобы вслушаться в тишину. Поскольку в этот момент действительно -крайне неожиданно - воцарилась абсолютная тишина. Прак утихомирился. Много дней они прожили под неумолчный аккомпанементистерического смеха, сотрясавшего переборки корабля. Лишь изредка выпадалипередышки тихого хихиканья и сна. Самая душа Артура сжалась в комочек отпаранойи. А сейчас установилась какая-то новая тишина - во сне Прак молчал нетак. Зазвенел звонок. Взглянув на пульт, они удостоверились, что звонилПрак. - Он совсем плох, - сказала Триллиан шепотом. - Беспрестанный хохотразрушает его организм. Губы Артура искривились, но он промолчал. - Надо пойти к нему, - рассудила Триллиан. Триллиан вышла из каюты Прака с серьезным лицом. - Он тебя зовет, - сказала она Артуру, угрюмо поджавшему губы. Тот глубоко засунул руки в карманы халата и попытался придуматьотговорку, которая не казалась бы мелочно-злобной. К его ужасу, ничего непридумывалось. Несправедливость. - Пожалуйста, - произнесла Триллиан. Передернув плечами, Артур вошел в каюту - все с теми же угрюмоподжатыми губами, хотя при виде таковой мины Прак всегда реагировал крайнебурно. Артур поглядел на своего мучителя, который тихо лежал в постели,пепельно-серый и измученный. С первого взгляда казалось, что он уже недышит. Форд и Зафод растерянно мялись у кровати. - Вы хотели меня о чем-то спросить, - сказал Прак слабым голосом ислегка закашлялся. Артур сжался в комочек от одного звука этого кашля, но приступ длилсянедолго. - Откуда вы знаете? - спросил он. Прак еле-еле пожал плечами. - Потому что это правда, - сказал он просто. Артур принял этот аргумент. - Да, - проговорил он наконец с какой-то мучительной медлительностью, -да, у меня действительно был вопрос. Точнее, что у меня вправду есть, такэто Ответ. Я хотел узнать, в чем состоит Вопрос. Прак сочувственно кивнул, и Артур несколько воспрял духом. - Это... ну, долго рассказывать, но Вопрос, который я хотел бы узнать,- это Великий Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального. Мы только знаем,что Ответ - это сорок два, а это как-то не по-хорошему загадочно. Прак опять кивнул. - Сорок два, - повторил он. - Да, это верно. Он помолчал. Тени размышлений и воспоминаний скользнули по его лицу,как тени облаков - по лугу. - Боюсь, - проговорил он наконец, - что Вопрос и Ответ - вещивзаимоисключающие. Знание одного в силу самой логики исключает знаниедругого. В рамках одной Вселенной невозможно знание Вопроса и Ответасразу. Он вновь умолк. Разочарование изобразилось на лице Артура и собралось вузелок на своем излюбленном месте - на переносице. - А если бы это произошло, - продолжал Прак, распутывая нить мысли, -то, по-видимому. Вопрос и Ответ просто аннигилируют друг друга и исчезнут,прихватив с собой Вселенную, а на ее месте возникнет что-то еще болеенепостижимо необъяснимое. Возможно, так уже и произошло, - добавил он,слабо улыбнувшись, - но это еще под Вопросом. Тело Прака встряхнул легкий смешок. Артур присел на стул. - Ну ладно, - сказал он смиренно, - я просто надеялся, уяснить какую-топричину всего, что происходит, основание, так сказать. - Знаете историю об Основаниях? - спросил Прак. Артур сознался, что не знает, а Прак сказал, что и так знает, что Артурне знает. И рассказал историю об Основаниях. Однажды ночью, поведал он, звездолет появился в небе над планетой, гдедо сей поры никогда звездолетов не видывали. То была планета Дальфорсас, азвездолет - вот этот самый, "Золотое сердце". Снизу он казался сияющейновой звездой, беззвучно летящей по небосводу. Дикие племена, что ежились на склонах Холодных Гор, подняли глаза отсвоих дымящихся чаш с традиционными напитками и указали на небо дрожащимиперстами, клятвенно уверяя, что видели знамение, знамение, посланное ихбогами и означающее, что пришла пора подняться с колен, выйти в поход иперебить злых Князей Равнин. Стоя на высоких башнях своих дворцов, Князья Равнин подняли глаза иузрели сияющую звезду и безошибочно восприняли ее как знамение своихбогов, гласящее, что пора расправиться с несносными Племенами ХолодныхГор. А посередке между землями тех и других Люди Леса подняли глаза внебосвод и увидели знамение в обличье новой звезды и уставились на нее сострахом и дурными предчувствиями, ибо хотя раньше они не видывали ничегоподобного, но тоже отлично знали, что именно оно предвещает, а потому вотчаянии поникли головами. Они знали, что когда начинаются дожди - это знамение. Когда дожди перестают - это знамение. Поднимается ветер - знамение. Ветер стихает - знамение. Когда в полночь при полной луне рождается козленок о трех головах - этознамение. Когда днем рождается абсолютно нормальный котенок, или поросенок безовсяких наследственных дефектов, или вовсе обыкновенный младенец с курносымносиком - это также часто расценивалось как знамение. Так что не было никакого сомнения, что новая звезда в небе - это тожезнамение, только повышенной зрелищности. И всякое новое знамение означало все то же самое - что Князья Равнин иПлемена Холодных Гор опять собираются переломать друг другу все кости. Это было бы еще ничего, но все дело в том, что Князья Равнин и ПлеменаХолодных Гор всегда избирали для взаимопереламывания костей одно и то жеместо, а именно Лес. И хуже всего от этих битв было именно Людям Леса,хотя, насколько им казалось, они тут были совсем ни при чем. И иногда, после особенно бурных битв. Люди Леса посылали гонца либо кпредводителю Князей Равнин, либо к предводителю Племен Холодных Гор,требуя сообщить, на каких Основаниях они позволяют себе такие ужасныедействия. И предводитель, не важно, который из двух, отводил гонца в сторонку ирастолковывал ему Основания, медленно и старательно, подробноостанавливаясь на всех важных деталях. И что ужасно, объяснение было безупречное. Чрезвычайно четкое,логичное, жесткое. Гонец, уронив голову на грудь, сокрушался, что он,дурак, и не подозревал, как сурова и сложна реальная жизнь и с какимитрудностями и парадоксами приходится мириться, если уж решил в этом мирежить. - Теперь ты постиг? - спрашивал предводитель. Гонец тупо кивал головой. - И понимаешь, что этих битв нельзя избежать? Еще один тупой кивок. - И почему они должны происходить в Лесу, и почему выбор этого местадля битв служит всеобщему благу, в том числе благу Людей Леса? - Э... - Если смотреть в глобальном масштабе. - Э... да. И гонец, постигнувший Основания, возвращался в Лес к своему народу. Но,уже приближаясь к дому, пробираясь по Лесу между деревьев, он вдругобнаруживал, что напрочь позабыл все, что услышал об Основаниях, крометого факта, что они показались ему ужасно убедительными. Но вот сутьОснований улетучилась из его головы с концами. И это, конечно, служило великим утешением для лесных жителей, когдаКнязья Равнин и Племена Холодных Гор вновь принимались прокладывать себедорогу через Лес огнем и мечом, убивая всех Людей Леса на своем пути. Прак прервал рассказ и душераздирающе закашлялся. - Я был гонцом, - продолжал он, - после битв, вызванных появлениемвашего корабля. Они отличались особенной жестокостью. Многие из моихсоотечественников погибли. Я думал, что сумею донести суть Оснований домоего народа. Предводитель Князей поведал мне ее, но на обратном пути онарастаяла и испарилась из моей головы, как снег на солнце. То было многолет назад, и много с тех пор воды утекло. Подняв глаза на Артура, он вновь хихикнул, очень добродушно. - И последнее, что осталось у меня в голове от эликсира правды. Несчитая лягушек. Это финальное послание Бога сотворенному им миру. Хотитеего выслушать? Все остолбенели, подозревая, что Прак шутит. - Серьезно, - сказал он. - Без дураков. Я не вру. Его грудь слабо вспучилась, он с усилием перевел дух. Его голова чутьпоникла. - Не очень-то оно меня впечатлило, когда я узнал его в первый раз, -сказал он, - но теперь я вспоминаю, как сильно на меня подействовалрассказ Князя об Основаниях и как скоро он улетучился из моей головы.Думаю, от этого послания толку будет куда больше. Хотите его услышать?Хотите? Слушатели тупо закивали. - Еще бы не хотите. Если уж вам так интересно, можете слетать ипоискать его сами. Оно начертано тридцатифутовыми огненными буквами навершине Квентульско-Кважарных Гор в стране Севорбэупстрии на планетеПрелюмтарн, что третья от солнца Зарсс в галактическом сектореКью-Кью-Семь-Дробь-Джи-Гамма. Его охраняет Ладжестический ВантрамоллюсЛобба. После этого заявления надолго воцарилось молчание, пока Артур нерешился вмешаться. - Извините, где оно? - переспросил он. - Оно начертано, - повторил Прак, - тридцатифутовыми огненными буквамина вершине Квентульско-Кважарных Гор в стране Севорбэупстрии на планетеПрелюмтарн, что третья от солнца... - Извините, - вновь переспросил Артур, - каких гор? - Квентульско-Кважарных Гор в стране Севорбэупстрии на планете... - Какой стране? Я не совсем уловил. - Севорбэупстрии на планете... - Севор, а дальше? - О Господи, - сказал Прак и, в раздражении своем, умер. После этого Артур немного поразмыслил о божественном послании, но витоге решил соблазну этому не поддаваться, а осуществить своепервоначальное намерение - то есть осесть на какой-нибудь тихой иживописной планете и сделаться мирным обывателем. Человек, который дваждыза один день спас Вселенную, имеет право немного расслабиться. "Золотое сердце" высадило его на планету Криккит, которая вновь сталаидиллически-пасторальным раем, хотя песни порой действовали ему на нервы. Артур посвящал много времени полетам. Он научился общаться с птицами и обнаружил, что беседовать с нимифантастически скучно. Пернатые только и щебетали, что о скорости ветра,размахе крыльев, соотношениях энергии и массы. В крайнем случае - оягодах. К сожалению, как узнал Артур на собственном опыте, стоитпостигнуть птичье наречие, как осознаешь, что воздух просто постояннополон этой нелепой трескотней. И деваться от нее некуда. В связи с этим Артур в итоге забросил спорт и вновь приучил себя кжизни на поверхности, где чувствовал себя вполне неплохо, хотя нелепойболтовни и тут хватало. Однажды, когда он брел по полю, мурлыча недавно услышанную мелодичнуюпесенку, с небес спустился серебристый звездолет и совершил посадку прямоперед его носом. Распахнулся люк, откинулся трап, высокий серо-зеленый инопланетянинвеличаво приблизился к Артуру. - Артур Фили... - начал инопланетянин, затем внимательно посмотрелсначала на Артура, потом в свою папку. Нахмурился. Вновь смерил Артуравзглядом. - Я тебя вроде бы уже обработал... - проговорил он.