«Между строк»

Часть 1. Антикварная лавка.

Антикварная лавка на маленькой улочке, затерянной в старом районе города, всегда казалась Эмме не просто магазином, а чем-то вроде портала в другое время. С первого взгляда лавка не привлекала внимания: невысокое здание с тёмными окнами, покосившаяся деревянная вывеска с едва заметными выцветшими буквами. Внутри царила лёгкая полутьма, солнечные лучи, с трудом проникающие через окна, освещали мелкие пылинки, лениво кружившиеся в воздухе. Полки с тяжёлыми книгами, залапанными чернилами и старыми страницами, выстроились вдоль стен. В воздухе стоял терпкий аромат потемневшего дерева, затхлых страниц и неуловимый, едва заметный запах ванили, напоминание о старой бабушке, которой принадлежала лавка и которая при жизни всегда зажигала ароматические свечи, чтобы "обмануть" пряный запах старины. Эмма проводила здесь почти каждый день, с детства зная каждый уголок этой лавки, каждую трещинку на полу. Взглянув в окно, девушка украдкой заметила свое отображение - она была в серой вязаной кофте, укрывавшей её хрупкие плечи, и узких чёрных джинсах, небольшого роста, с большими серыми глазами и медно-каштановыми волосами, часто собранными в небрежный пучок, она выглядела немного задумчивой, словно мыслями была где-то далеко. Слегка бледное лицо и несколько веснушек на носу, которые всегда были её «отличительной чертой», придавали образу тонкую, немного призрачную красоту, идеально вписывающуюся в атмосферу лавки.
Запирая двери, Эмма случайно задела полку у выхода. С неё упала старая книга в потрёпанном кожаном переплёте бордового цвета, книга глухо ударилась об пол, и из неё, словно вырвавшись из долгого плена, выпали несколько сложенных листков бумаги. Она наклонилась и подняла их, чувствуя под пальцами хрупкость бумаги, слегка шершавой и тонкой от времени. Листы были аккуратно перевязаны выцветшей лентой, и её сердце почему-то замерло от предчувствия. Это были письма, личные, рукописные — часть чьей-то жизни, заключённая в строках. Эмма медленно развязала ленту и взяла верхний лист, с трудом разбирая выцветший от времени почерк. Чернила потускнели, но линии по-прежнему были чёткими, вырисовывая элегантные буквы с чуть наклонными вверх завитками. Эмма начала читать: «Моя дорогая...» — С этих слов начиналось письмо, и сердце девушки вдруг забилось быстрее. Этот почерк, каждая линия казались настолько личными и проникновенными, что она почувствовала себя почти нарушительницей. Но вместе с тем в письме было что-то притягательное, какое-то тепло, исходящее от слов, словно она держала в руках не просто бумагу, а воспоминание, которое умоляло быть прочитанным. «Я пишу это тебе в ту ночь, когда луна полна, и кажется, она наблюдает за мной, будто знает все мои тайны...» Продолжалось письмо. «Я не знаю, почему решил, что ты захочешь услышать мои мысли, но мне необходимо написать, как ты стала частью моего мира». Эмма читала дальше, чувствуя, как что-то в глубине души отзывается. Она не могла понятья почему это письмо трогает её до слёз. Словно автор письма, Джеймс, был не просто далёким человеком из прошлого, а кем-то, кто говорит именно с ней, проникая сквозь годы. Когда она оторвалась от письма, её взгляд был прикован к тёмному окну, отражающему силуэт, погружённый в мягкий свет лампы. На секунду ей показалось, что в отражении мелькнула чужая тень. Сердце учащённо забилось. Она посмотрела в окно, но там были только её собственные глаза, широко распахнутые от волнения. Эмма не могла заставить себя закрыть лавку и уйти, хотя время было позднее. Она чувствовала, что должна узнать больше, прочитать все письма, будто искала ответ на вопрос, которого ещё не знала. Сев за стол, скрипнувший под её лёгким весом, она снова разложила письма перед собой. Старинная лампа, стоявшая на столе, отбрасывала мягкий, жёлтый свет, обрамляющий её руки и почти обволакивающий страницы, как если бы сам свет хотел оживить слова на них. С каждым словом письма, Эмма чувствовала, как погружается в прошлое, как будто каждая строчка оживляла картины в её воображения. Девушка представляла Джеймса: высокий мужчина с пронзительным взглядом и сильными чертами лица. Он был, должно быть, из тех, кто выделялся на фоне других людей — с гордо посаженной головой и чуть резковатыми, благородными чертами. Образ мужчины в старомодном костюме с высокими воротничками и слегка строгим взглядом вставал перед её глазами, и ей вдруг стало трудно дышать, будто бы затягивала сама его энергия, нерешённая боль, запечатлённая в письме. «Ты стала мне смыслом, тем, кого я ищу и не могу найти. Мы с тобой никогда не встретимся снова... Но ты никогда не выйдешь из моего сердца». Эмма почувствовала странное ощущение тепла и одновременно тяжести, пронизывающее её. Глаза наполнились слезами, Эмма не могла понять, откуда в ней такие чувства. Казалось, что этот человек, живший более ста лет назад, стал частью её самой. Она закрыла глаза и откинулась на спинку стула, взгляд упал на старинные часы на стене, бабушкины часы с резной бронзовой окантовкой и длинным маятником, которые были в семье уже несколько поколений. Они отбивали время, но, казалось, сами застряли где-то в прошлом, как и Джеймс. Эмма вдруг поняла, что хочет его увидеть, хочет ощутить его присутствие. Странное чувство окутывало девушку — смесь тоски и неясного ожидания. Почувствовав лёгкое головокружение, она опустила голову и вдохнула глубоко, ощутив запах книги, древний и слегка сладковатый. Собравшись с мыслями, Эмма аккуратно закрыла лавку, захлопнув старую дверь, замок которой мягко щёлкнул, словно запечатывая прочитанные секреты. Холодный вечерний воздух окутал девичье лицо, освежая и возвращая к реальности. Она остановилась на мгновение, оглянулась свою лавку и ощутила, как душу окутывает тихое, невыразимое чувство связи с теми, кто приходил сюда раньше, включая Джеймса и его время. Путь домой проходил мимо тёмных, пустынных улиц, где ветер шуршал в кронах старых деревьев, а тени домов и фонарей бросали причудливые узоры на асфальт. Эмма шла неспешно, погружённая в свои мысли, словно каждая деталь города оживала под её взглядом, и в каждом окне, в каждой стене она чувствовала отголоски прошлого, которые до этого дня были ей неведомы. По дороге она не могла отделаться от мысли, что Джеймс как будто идёт рядом с ней, невидимый, но реальный. Перед глазами вставали образы его писем, образ мужчины, ожидающего кого-то в ночи, туман, скрывающий платформу, поезда готовые уйти в дальний путь. В её сердце поселилось смутное чувство, что жизнь навсегда изменилась, и эта связь с давно ушедшим временем стала частью её самой. Девушка вошла в свою квартиру и, едва переступив порог, поняла, насколько ощущает усталость, но даже это ощущение не могло развеять лёгкую тревогу, поселившуюся внутри. Пройдя в спальню, Эмма присела на край кровати и закрыла глаза, стараясь успокоиться и вернуть себе привычное чувство реальности. Но её мысли вновь и вновь возвращались к письмам, перед тем как лечь спать, она задумчиво смотрела в окно, сквозь стекло которого мерцали огни города, холодные и далёкие. Словно они тоже наблюдали за ней и знали её секреты, не меньше, чем сама она.