Глава X. ПРОДОЛЖЕНИЕ
"Я девять лет не видал своей маменьки и не знал, жива ли она, или кости ее лежат уже в сырой земле. Я пошел в свое отечество. Когда я пришел в город, я спрашивал, где живет Густав Мауер, который был арендатором у графа Зомерблат? И мне сказали: "Граф Зомерблат умер, и Густав Мауер живет теперь в большой улице и держит лавку ликер". Я надел свой новый жилет, хороший сюртук -- подарок фабриканта, хорошенько причесал волосы и пошел в ликерную лавку моего папеньки. Сестра Mariechen сидела в лавочке и спросила, что мне нужно? Я сказал: "Можно выпить рюмочку ликер?" -- и она сказала: "Vater!"* [Отец] молодой человек просит рюмочку ликер". И папенька сказал: "Подай молодому человеку рюмочку ликер". Я сел подле столика, пил свою рюмочку ликер, курил трубочку и смотрел на папеньку, Mariechen и Johann, который тоже вошел в лавку. Между разговором папенька сказал мне: "Вы, верно, знаете, молодой человек, где стоит теперь наше арме". Я сказал: "Я сам иду из арме, и она стоит подле Wien*[Вена.]". -- "Наш сын, -- сказал папенька, -- был Soldat, и вот девять лет он не писал нам и мы не знаем, жив он или умер. Моя жена всегда плачет об нем..." Я курил свою трубочку и сказал: "Как звали вашего сына и где он служил? может быть, я знаю его..." -- "Его звали Карл Мауер, и он служил в австрийских егерях", -- сказал мой папенька. "Он высокий ростом и красивый мужчина, как вы", -- сказала сестра Mariechen. Я сказал: "Я знаю вашего Karl". -- "Amalia! -- sagte auf einmal mein Vater [сказал вдруг мой отец], -- подите сюда, здесь есть молодой человек, он знает нашего Karl". И мое милы маменька выходит из задня дверью. Я сейчас узнал его. "Вы знаете наша Karl", -- он сказал, посмотрил на мене, и, весь бледный, за...дро...жал!.. "Да, я видел его", -- я сказал и не смел поднять глаза на нее; сердце у меняпригнуть хотело. "Karl мой жив! -- сказала маменька. -- Слава Богу! Где он, мой милый Karl? Я бы умерла спокойно, ежели бы еще раз посмотреть на него, на моего любимого сына; но Бог не хочет этого", -- и он заплакал... Я не мог терпейть... "Маменька! -- я сказал, -- я ваш Карл!" И он упал мне на рука..." Карл Иваныч закрыл глаза, и губы его задрожали. "Mutter! -- sagte ich, -- ich bin ihr Sohn, ich bin ihr Karl! und sie stürzte mir in die Arme" [Маменька! -- сказал я, -- я ваш сын Карл! -- и она бросилась в мои объятия], -- повторил он, успокоившись немного и утирая крупные слезы, катившиеся по его щекам. "Но Богу не угодно было, чтобы я кончил дни на своей родине. Мне суждено было несчастие! das Unglük verfolgte mih überall!..* [несчастье повсюду меня преследовало!..] Я жил на своей родине только три месяца. В одно воскресенье я был в кофейном доме, купил кружку пива, курил свою трубочку и разговаривал с своими знакомыми про Politik, про императора Франц, про Napoleon, про войну, и каждый говорил свое мнение. Подле нас сидел незнакомый господин в сером Uberrock [сюртуке], пил кофе, курил трубочку и ничего не говорил с нами. Er rauchte sein Pfeifchen und schwieg still. Когда Nachtwächter [ночной сторож] прокричал десять часов, я взял свою шляпу, заплатил деньги и пошел домой. В половине ночи кто-то застучал в двери. Я проснулся и сказал: "Кто там?" -- "Macht auf!" [Отворите!]. Я сказал: "Скажите, кто там, и я отворю". Ich sagte: "Sagt, wer ihr seid, und ich werde aufmachen". -- "Macht auf im Namen des Gesetzes!" *[Отворите именем закона!] -- сказал за дверью. И я отворил. Два Soldat с ружьями стояли за дверью, и в комнату вошел незнакомый человек в сером Uberrock [сюртуке], который сидел подле нас в кофейном доме. Он был шпион! Er war ein Spion!.. "Пойдемте со мной!" -- сказал шпион. "Хорошо", -- я сказал... Я надел сапоги und Pantalon, надевал подтяжки и ходил по комнате. В сердце у меня кипело; я сказал: "Он подлец!" Когда я подошел к стенке, где висела моя шпага, я вдруг схватил ее и сказал: "Ты шпион; защищайся! Du bist ein Spion; verteidige dich!" Ich gab ein Hieb [Я нанес один удар] направо, ein Hieb налево и один на галава. Шпион упал! Я схватил чемодан и деньги и прыгнул за окошко. Ich nahm meinen Mantelsack und Beutel und sprang zum Fenster hinaus. Ich кат nach Ems [Я пришел в Эмс], там я познакомился с енерал Сазин. Он полюбил меня, достал у посланника паспорт и взял меня с собой в Россию учить детей. Когда енерал Сазин умер, ваша маменька позвала меня к себе. Она сказала: "Карл Иваныч! отдаю вам своих детей, любите их, и я никогда не оставлю вас, я успокою вашу старость". Теперь ее не стало, и все забыто. За свою двадцатилетнюю службу я должен теперь, на старости лет, идти на улицу искать свой черствый кусок хлеба... Бог сей видит и сей знает, и на сей его святое воля, только вас жалько мне, детьи!" -- заключил Карл Иваныч, притягивая меня к себе за руку и целуя в голову.
