Мне не нужны твои фото что бы помнить. У тебя нет фото.
Я помню как ты выглядишь и твою улыбку. Я люблю твою улыбку.
Не открываю глаз, хочу предаться другим ощущениям, сконцентрироваться на прикосновениях. На последних прикосновениях. Каждый раз когда ты исчезаешь я начинаю ходить по параллелям грустных песен с нашей историей. Ты можешь молчать, ты всегда молчишь на прямые вопросы, а я никогда не упрекала тебя в этом. Я играю в твою абстрактную игру и я знаю, что ты скажешь заранее.
Увидимся через двадцать восемь лет.
Мое лицо, под давлением твоей руки прижато к пуховой подушке. Идеально чистая ткань наволочки пахнет тобой, мной и порошком. Я люблю твой стиральный порошок. Мне не страшно. Слышу лязг холодных, пороховых капсул втискивающихся в обойму, твоей рукой. Знаю - ты за спиной прячешь пули. Тело, которое заводило меня, попутно поднимая волосяной покров на коже, сейчас упирается грудью в мою спину и крепко сжимает волосы на макушке. Целый год я думала о тебе, о нас, о будущем, но ничего для этого не сделала. Лишь думала и ходила по параллелелям.
«Кометы падали плашмя на футбольном поле,
Я наблюдая обнимала дешевый алкоголь.
Может ты все таки
Посмотришь на них со мной?»
Ты с силой мажешь мое лицо по подушке, ты не хочешь смотреть на меня. Я знаю, что жалка и безвольна, я такая только с тобой. Только под тобой. Судорожные вдохи сквозь проступивший насморк, мою кожу щек трет мокрая от слез наволочка. Мне не хочется забывать наш запах, отчаянная попытка сделать глубокий вдох сквозь перья, едва ли не разорвала легкие. Мое тело отвердело от напряжения, я думаю о том, что пуля легче пройдет в мягкое, но не могу расслабиться.
Ты никогда не умел говорить правду, наверно боялся, испортить отношение к себе. Ты молчал - это гораздо больнее. Кричи, срывай голос до шепота; ударяй; вспарывай живот, но не оставляй меня наедине с тишиной.
Щелчок предохранителя совершенно невольно заставил меня съежиться. Руки так сильно схватились за простынь, что показалось я разорвала ноготь с клоком ткани. Мне не нравятся эти простыни, я не хочу что бы на них ты спал с кем-то еще. Чувствую влажные, липкие губы и томное дыхание чуть ниже левой лопатки. Твоя щетина царапает спину, а после, упирается ледяная сталь дула маузера. Рой мурашек прошел по всему телу опускаясь сгустком паники в район копчика. Слеза вновь предательски скатилась на ткань с нашим запахом.
- Фантазии тебя не покинули? - твой голос всегда с сарказмом. Я люблю этот голос.
Я пыталась сказать "стреляй", но не смогла сомкнуть губы, только связки пискнули ломаным фальцетом под скопившейся мокротой на частых вдохах. Хочу, что бы ты убил себя во мне.
«Шмали всю обойму в самое сердце» - вторю мысленно себе, шагая по новой параллели.
- Ты такая выдумщица. Вот какая ты птица. Хорошо, с завтрашнего дня приступим к другому лечению.
- Как хочешь. - Это сказать было проще. Я говорила твоим голосом.
Обожаю сарказм, потому что знаю - это твоя любимая маска. Я видела твои влажные глаза и слегка виноватую улыбку до того, как ты вышел из комнаты и снял ее. Чувствую собственное горячее дыхание, оно жжет соленые щеки. Белая комната аскетична и пуста без тебя.
Но ты не сомневайся, ты всегда со мной.
Только ты этого не знаешь.
Даже сейчас я вижу тебя.
Даже здесь я тебя люблю.
Даже если это был не ты, а врач психиатрической клиники.
Даже если это была не подушка, а мягкий пол и стены комнаты.
Равно, как это был не маузер 1899 года выпуска, а стетоскоп.
Понимаешь?
Мне не нужны твои фото, что бы тебя помнить.
Ты в моей голове. Ты провел параллели.
