В детстве каждые летние каникулы мы с сестрой проводили сразу у двух бабушек, так как жили они обе в одном и том же пригородном посёлке. Вот мы и гостили попеременно то у одной, то у другой. Здесь же на окраине населённого пункта на берегу речного затона до сих пор сохранился шпалопропиточный завод, основанный ещё в 1880 году.Сразу же за его бетонным забором начинаются жилые дома, в одном из которых и жила моя бабушка по отцовской линии. Большинство наших друзей проживало рядом по соседству, поэтому можно с уверенностью сказать, что моё детство прошло чуть ли не на территории вышеуказанного предприятия и было насквозь пропитано запахом креозота.
Буквально через два дома от нашего жительствовала та, которую мы, дети, побаивались и считали колдуньей. Да, именно так мы её и называли, колдунья Паша-Наташа, хотя, может быть, на самом деле она таковой и не была. Но детское воображение не имело границ, особенно когда мы видели её небольшую старческую суховатую фигуру, непременно одетую в чёрную длинную юбку и чёрную кофту, несущую за плечами очередную вязанку хвороста. Классический книжный образ. Почему у неё было двойное имя, точно не знаю. Но говорили, что их было две сестры: добрая и тихая Паша и строгая, немного сварливая Наташа. Обе были одинокими и жили вместе. Когда Паша умерла, Наташа осталась совсем одна, замкнулась и стала практически нелюдимой, лишь только изредка ругалась с соседями по какому-нибудь житейскому вопросу, когда считала, что те неправы. Кто и почему к её имени добавил приставку «Паша» - этого теперь мы никогда не узнаем, но люди между собой со временем стали называть её именно так – Паша-Наташа и лишний раз предпочитали с ней не связываться.
В то памятное засушливое лето начала восьмидесятых на территории завода случился крупный пожар. То ли шпалы загорелись, то ли креозот, то ли всё вместе, но дым от пожара чёрными едкими клубами быстро устремился вверх, а дувший со стороны завода ветер погнал его на жилые дома. Небо потемнело, будто наступили сумерки, воздух наполнился продуктами горения, дышать стало тяжело. Но нам, детям, всё это было хоть и страшно, но скорее страшно интересно. Как ни пытались взрослые нас разогнать по домам, мы бегали от них, возбуждённые этим светопреставлением.
И тут на улицу вышла Паша-Наташа, и мы сразу притихли. Отошли подальше и стали за ней наблюдать. Она поднялась на пригорок, что был рядом с её домом, достала из кармана куриное яйцо, положила его на землю и начала крутить. При этом она что-то говорила себе под нос. И так несколько минут туманных манипуляций и странных бормотаний. Дальше произошло непонятное: ветер, дувший с пожарища на посёлок, неожиданно поменял направление и погнал весь дым в обратную сторону, на завод и за реку. Мы смотрели на это ошеломлённые, а Паша-Наташа, выпрямившись, окинула окрестности одобрительным взглядом и, не произнеся ни слова, ушла домой. Через некоторое время приехавшие из города дополнительные пожарные машины помогли потушить огонь.
Вот такая история. Жизнь самой Паши-Наташи закончилась трагически. Она прожила ещё несколько лет, прежде чем её тело обнаружили в Оке. Говорили, что криминал.
