Демидиум.

Часть 14: «Они боятся тех, кого не могут приручить».

Независимый и целеустремлённый, я всегда пытался идти вперёд и не оглядываться назад. Прошлое всегда тяготит, не давая возможности вдохнуть свежий, спасительный воздух будущего. За свою жизнь я встретил кучу людей, взглянул в большое количество глаз, но не нашёл ни единого, кто полностью, на все сто процентов, жил бы настоящим и не грезил о прошлом или будущем. Это всегда так сложно — жить.

Сложно было и сейчас, когда в мыслях каждого были потерянные навсегда друзья, а тоска о них разбавлялась в каплях осеннего холодного дождя.

Октябрь настигал своего конца. От меланхоличных мыслей от прошедших промежуточных экзаменов ребят отвлекала лишь подготовка к Хэллоуину, который в этом году должен был проходить в форме бала. На этом настаивал сэр Арнольд, тот самый педантичный сноб, восхищающимся всем пышным и роскошным.

— С кем пойдёшь? — Грэм дёрнул головой, задав короткий вопрос другу.

— А? — тот не сразу вынырнул из своих мыслей. — А, ты об этом. С Шиеной.

— Серьёзно? Спрашивал уже у неё?

— Нет.

Дружба с Ши, их отношение друг к другу — всё это было настолько близким и стабильным, что не было нужды даже интересоваться тем, с кем они собираются пойти на бал. Естественно, друг с другом. Так было даже в школе их, обычного, мира.

— А ты?

— Да так, ни с кем пока.

Джастину не пришло в голову то, что Грэм тоже собирался позвать Шиену. В отличие от своего соседа, блондин не имел с ней устоявшихся отношений, да и вообще даже частым общением с ней похвастаться не мог.

Академия уже с вечера сияла хэллоуиновскими украшениями, потому что уже с завтрашнего утра все начинали во всю пускаться в пучину праздника — занятия отменялись и студентам отводилась вся ночь только на забавы и веселье.

По периметру всего коридора поблёскивали тыквы, с всунутыми внутрь большими свечками, которые почему-то отдавали не жёлтым, а неким зеленоватым светом. Стены, отделанные камнем, казались ещё темнее и мрачнее, а ещё на их углах, около потолка, красовались крупные, вполне реальные, паутины. По комнатам свободно шманали летучие мыши, иногда останавливаясь в приглянувшимся местечке, чтобы передохнуть.

Но академия не была бы академией, если бы ограничилась лишь такими банальными украшениями. Поэтому часто, разгуливая по коридору, можно было встретить огромных (буквально человеческого роста!) пауков, а также тут свободно разгуливали скелеты, упыри, невинно пролетали над головами призраки.

— Что за чёрт? — на всё это Джастин глядел с затаившимся дыханием и чертовски округлёнными глазами.

— Помнишь Фертов? — вопросом на вопрос ответила Шиена, — хранители врат разных миров, — несмотря на кивок, объяснила она. — Так вот, на Хэллоуин они пропускают всех и вся, поэтому в этот праздник тут можно увидеть всё, о чём раньше и не подозревал.

— Допустим, но почему вся эта хрень не территории академии? — он взмахнул руками.

— После прошедшего экзамена ты ещё чему-то удивляешься?

По стене проползло что-то непонятной формы и довольно специфического запаха. Парень поморщился, но всё-таки всмотрелся в это «нечто», даже различая в нём кучу лапок, словно у сороконожки. Но вот только сороконожкой это не было, потому что вряд ли у сороконожки на спине есть человеческий глаз, зрачок которого противно двигается. А ещё она не такая большая, как это, размер которого достигал расстояния от кисти до локтя.

— Что за мерзкая амеба? — фыркнул Джастин, всё ещё пристально косясь на странную хрень перед его глазами.

Потом оно странно, но настораживающее зашипело, после чего чуть не накинулось на парня. Шиена быстро достала меч и предостерегающе взмахнула им перед носом друга, заставив существо держаться подальше. Оно ещё немного пошипело, после чего быстро уползло восвояси.

— Возможно, это не видно, но у этих существ есть мог, так что они всё понимают. А не каждый, знаешь ли, радуется, когда его называют мерзкой амёбой.

Ужин давно подошёл к концу, поэтому они как раз направлялись в свою комнату, иногда останавливаясь в некоторых местах, чтобы обсудить то или иное их украшение. Прежде, чем ребята дошли до своей двери, путь им преградило что-то массивное и большое. Они одновременно подняли глаза, увидев перед собой высокого полного мужчину в строгом чёрном костюме, с до ужаса бледной кожей и чертовски красными глазами. В руках он сжимал трость, которой опирался на пол, так как без неё почти не мог передвигаться.

«Есть меньше надо и, глядишь, без трости ходить будешь» — пронеслось тогда в мыслях у парня. Его недоброе отношение к этому мужчине вполне оправдано, ведь он чётко помнил его, сидящего за большим столом, в том самом кабинете, в тот самый день, когда Джастин по счастливой случайности заблудился и попал в потайную комнату.

Но что он делал тут?

— Добрый вечер, сэр, — Ши низко поклонилась, а потом пихнула друга в бок, заставив повторить её действие.

— Добрый, — ответил он, а затем как-то надменно хмыкнул, — надеюсь, вы готовы к завтрашнему мероприятию.

Ребята не знали, что он точно имел в виду, но их костюмы для бала ещё с утра были идеально выглажены и на вешалке доставлены в их комнаты.

— Будьте осторожнее, — продолжил он, — а то водятся тут всякие. Я прав, мистер Бибер?

Он намекал на отличительность Джастина. Это было ясно. Он чётко давал понять, что тот не был и никогда не будет одним из них. Указывал на то, что парень не станет охотником, обречённый всю жизнь быть лишь добычей. Это или не это имел в виду мужчина — никто сказать точно не мог, но Джастин в его словах с лёгкостью распознал всё, на что тот намекал.

Именно поэтому после его слов, вокруг парня моментально вспыхнула та самая красная аура, которая теперь приобрела багровые, тёмные оттенки. Он не поднимал головы, а твёрдым, тяжёлым взглядом смотрел в пол, с силой сжимая и разжимая кулаки.

Довольный такой реакцией на свои слова, мужчина ушёл, всё ещё надменно улыбаясь и еле передвигая крупное массивное тело.

— Хочу...

— Ударить его. Да, я тоже.

Парень уже давно знал, что в интересах некоторых существ тут — спровоцировать его на необдуманное действие, которое приведёт к исключению из академии. Соответственно, после этого его приговорят на смерть, но большие шишки, конечно же, смогут договориться о том, чтобы, вместо этого, просто полакомиться кровью редкого Демидиума.

Сила Джастина проявляла себя очень редко, но в последнее время алые огоньки вокруг него загорались всё чаще и чаще, а глаза его то и дело сияли странно и даже пугающе. Его способности росли с каждым днём, и происходило это ну очень быстро, потому что Шиена только и делала, что кидала неодобрительные взгляды на друга и подозрительно хмурилась, а когда чувствовала, что его силы вот-вот готовы вырваться наружу, бросалась к нему, чтобы удостовериться, что он не натворит ничего непозволительного.

— Пойми, твоё положение и так слишком шаткое, — постоянно повторяла она, — сделаешь что-то, чего не ожидают от тебя учителя — и, считай, ты мертвец. Они боятся тех, кого не могут приручить.

Он отчётливо это понимал. Понимал всё, что она говорила, даже лучше, чем сама Шиена, потому что в голове давно таился придуманный им план, которому он собирался следовать, поэтому просто так дать своей почти неуправляемой силе всё испортить — нет уж, ни за что.

В ту ночь, когда их экзамен был в самом разгаре, а на его друзей со всех сторон нападали обезумевшие вампиры-однокурсники, Джастин, чтобы защититься, словно выпустил всех демонов, таившихся внутри него. И теперь они сопровождают его всегда и везде, куда бы он ни пошёл и что бы ни сделал. Они рядом.

Но парень не учёл того, что, выпустив всех своих демонов, он также потерял и своих ангелов.

— Пошли, завтра рано вставать, — Шиена махнула рукой, а потом её ладонь нежно легла на его плечо, тем самым заставив алый огонь медленно исчезнуть, растворившись в воздухе.

Зайдя в гостиную, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, ныряя в темноту.

Иногда случалось, что парень вёл мысленные беседы с самим собой, обращаясь либо к своей совести, либо просто любезно беседуя с подсознанием. Сидел внутри него какой-то «другой Джастин», пробудившийся вместе с его силой, который всегда помогал принимать нужные решение, пусть даже они были не самыми гуманными и добрыми.

— О чём задумался? — спросил Грэм, как только его друг, пошатываясь, зашёл в комнату. Теперь они проводили в ней ночи лишь в гордом одиночестве.

— О вампирах, людях и зле, — пожал плечами парень, выпалив всё это, как само собой разумеющееся. — Что думаешь об этом?

— Что думаю? — блондин отложил книгу, которую читал до этого, уселся в вертикальное положение и сделал задумчивое выражение лица, слегка склонив голову и проведя пальцами по подбородку.

Джастин усмехнулся. Парень любил наблюдать и слушать Грэма, потому что тот всегда говорил что-то ужасное, но чертовски жизненное. По сути, оно и было ужасным лишь потому, что было жизненным.

— Зло – абстрактное понятие, – прошептал он. – Мы бессмертны, и перед нами открыты двери обильных пиров и празднеств, радость которых недоступна человеческому разуму и рождает у смертных скорбь и тоску. Бог берет без разбору богатых и бедных. Так станем поступать и мы, потому что нет на свете существ, стоящих ближе к нему, чем мы – демоны, не заключенные в смердящих кругах ада, но вольные гулять по его царству, где вздумается.

— Гулять по аду, да? — парень усмехнулся. — Да мы, вроде как, уже.

В каком мире он бы не жил, а миром это всё равно не считал. Даже человеческий. Это Ад. Ад находился и здесь, и там, и везде. Наша Земля — это и есть Ад. Почему никому никогда это не приходило в голову? Возьмём любой мир, даже людской: в нём люди убивают друг друга, предают своих ближних, лгут, выворачиваются, показывают чудеса жестокости и подлости, умирают с голоду, влачат жалкое существование, отдают своих дочерей в проститутки, а всеми мировыми правительствами и богатствами заправляют демоны — жуткие, мерзкие и отвратительные. Ни у кого нет спасения — даже миллиардеры болеют раком, а принцессы разбиваются в автомобилях. Простите, да что ж это такое, как не Ад?

Все те, кто считают иначе, просто живут в иллюзиях. Какой бы ужасной и жестокой она ни была — а это реальность. Единственное, что нам остаётся, чтобы не быть поглощённым ею — сражаться. Сражаться для того, чтобы самим её поглотить.