Демидиум.

Часть 18: «Карнавал».

  Утро следующего дня выдалось холодным, поэтому ветер, пробравшийся сквозь открытое окно, неприятно защекотал кожу, заставив сначала вздрогнуть, а потом и вовсе поёжиться. Джастин перевернулся на бок. Неудобно. Перевернулся на другой — холодно. Зарычав от злости, он уткнулся лицом в подушку и измождённо вздохнул.

Утро субботы. Грёбанное утро субботы, а он даже не может выспаться.

Разозлившись, парень спустился с кровати и подошёл к окну, заперев его. Пройдя босиком по каменному полу, он только ещё сильнее замёрз, поэтому, получше укутавшись в тёплое одеяло и сымитировав кокон, наконец закрыл глаза.

Сон как рукой сняло.

Окончательно покраснев от злости, он снова встал с кровати, напялил кожаную куртку сверху ночной рубашки и, всё ещё босиком, поплёлся в гостиную. Лицо его выражало полнейшую угрюмость, а язык так и чесался поворчать. Парень завалился на диван, согнув ноги в колени и положив на них голову. Густые брови отражали недовольство, а выпяченные губы это недовольство подтверждали.

— Утречка, — Шиена появилась внезапно. Она перегнулась через диван и сверху вниз посмотрела в его глаза.

— А, привет, — угрюмо произнёс он, сначала вздрогнув от внезапного появления подруги.

— Ну и чего ты с утра уже такой кислый? — закатила глаза та и плюхнулась на диван рядом, а потом вдруг щёлкнула пальцами. — Понятно, не выспался.

Не понимая, как Шиена это определила, ведь круги под его глазами, как и обычно, были размера, позволяющего служить мешком для картошки, Джастин лишь кивнул и, в подтверждение своих слов, сладко зевнул. Ши засмеялась, а парень, обиженно выпятив губы, увалился головой на её колени и сонно потёр глаза, словно котёнок.

— Может, взбодришься уже? — мягко произнесла она, не в силах не умилиться такому действию. — И вид попроще сделай, а то твоей отрицательной энергией можно дать новую жизнь Волану де Морту.

— Чему радоваться-то?

— Хотя бы тому, что сегодня вечером отправишься в свой цирк, о котором мне все уши прожужжал.

— Хотя бы тому, что ты отказалась со мной идти, — Джастин снова нахмурился.

— Мне нужно в мир людей, — задорность в её голосе исчезла.

— Что, собралась очередной порно журнальчик покупать? — парень с насмешкой посмотрел в её глаза и лукаво улыбнулся.

— Тоже хочешь? — не осталась в долгу Шиена.

Джастин покраснел.

Как не пытался он подкалывать подругу, а она всегда заставляла его щёки покрываться предательской краской. И дело было даже не в нём, а в ней — она была увереннее, она была настырнее, она умела давить.

— Слушай, я всё спросить хотел, — он вмиг посерьёзнел, — что это за песенка про Лондонский мост?

— А, ну это... — Шиена опешила и впервые в жизни выглядела озадаченно, — что-то вроде считалочки, а что?

— Да нет, я просто так спросил.

Когда гостиная наполнилась шагами остальных ребят, все тут же собрались и направились на завтрак. Погода за окном стояла настолько пасмурная, что среди тёмных каменных стен академии почти ничего нельзя было разглядеть, поэтому пришлось разжигать канделябры. Было дико непривычно, ведь утро теперь казалось вечером, а от этого ещё больше клонило в сон.

Все расселись за огромным столом и стали по обе щёки уплетать завтрак. На вампиров огромное влияние несёт время суток, поэтому и получается так, что чем тусклее свет за окном, тем выше их аппетит.

На протяжении всего завтрака, Джастин только и делал, то думал о словах Шиены: «Закон был отменён, потому что министерство решило, будто ты действительно пригодишься и будешь считаться сильным, если сам сможешь выжить».


«Они словно загнали овцу к волкам, переломав ей кости, но приказав не быть съеденной всеми возможными способами».

Но как? Что нужно сделать, чтобы выжить? Как заставить эти сияющие от голода в темноте красные глаза, наконец, отвернуться от него? Как начать жить, не боясь, что в следующую секунду ты можешь быть съеденным? Непонятно.

Из-за погоды тянуло похандрить, поэтому Джастин весь день провалялся в кровати, даже не беря в руки меч, а когда настало время собираться в дорогу, он кое-как напялил на себя чёрные штаны, заправил их в грубые высокие берцы, натянул футболку, а сверху накинул мантию, поправив её надоедливый капюшон. На ремне брюк парень зацепил ножны и спрятал в них меч.

Агнес уже давно была готова. Сначала Джастин хотел пошутить про девушек и их долгое прихорашивание, но, увидев лицо подруги, решил, что лучше не стоит. Себе дороже. Она была, как обычно, сосредоточена на своих мыслях. Закинув ногу на ногу, Агнес холоднокровно оглядывала своего спутника. На ней тоже красовались такие же штаны, берцы, чёрная майка и мантия.

Кивнув друг другу, они вышли из комнаты, спускаясь вниз, к первому этажу. Шиены уже давно не было, а Грэм, как обычно, торчал в библиотеке, на свидании с любимыми книгами.

Выйдя из большого здания, они пешком направились в нужную сторону. Ну, как они... Джастин просто плёлся за Агнес, всё время вертя головой и оглядывая окрестности. Только сейчас он понял, что впервые побывает в городе. Сначала шла местность, где росли одни деревья и кусты, и не было ничего примечательного, кроме развешенных объявлений о сегодняшнем представлении, красующихся чуть ли ни на каждом дереве. «Вот это размах, конечно, — подумал парень, —видимо, они рассчитывают на очень большую аудиторию».

Чтобы всё получше разглядеть, Джастин предложил пойти пешком, а не брать лошадей, но теперь он думал, что лучше бы ничего этого не видел. Город оказался совсем не таким, каким он себе его представлял: чуть ли не везде разруха, грязь, пыль стоит просто комом. Маленькие каменные домишки, небольшая площадь, обветшалые деревянные пабы, кабаки, от которых несёт пивом и противным запахом грязных тел пьяниц, находящихся внутри.

— Держись ближе, — говорит Агнес, когда мимо проходят существа, еле-еле тянущие на вампиров.

У них до невозможности исхудалые тела, запачканные грязью лица, лохмотья вместо одежды, безумные глаза, горящие ещё ярче тех, что он видел в академии. Парень сглатывает, то ли от удивления, то ли от отвращения.

Где поместья? Огромные особняки, которые он так мечтал увидеть? Где дамы в длинных пышных платьях и господа во фраках и с тростью в руке? Кто эти существа, похожие на грязных животных?

— Разочарован? — усмехнулась Агнес. — Эта проблема, я уверена, есть и в вашем мире. Правительство заинтересовано в процветании и развитии больших городов, а о маленьких мануфактурных городишках они и не вспоминают, вот им и приходится выживать самим. Здесь каждый готов перегрызть тебе глотку за монетку или крошку еды. Именно поэтому здесь, на самом деле, самые сильные вампиры: они не знают, что такое комфорт, и выживут в любых условиях, в отличии от этих хлюпиков из академии.

Рассказ Агнес был настолько пронзительным, и сама она была настолько сосредоточена, что парень, не побоявшись, выразил предположение:

— Ты жила здесь?

— Место, откуда я родом, будет ещё похуже.

И теперь будто что-то прояснилось для него: вот откуда такой закалённый и холодной характер, вот откуда бесцеремонность и беспристрастность, вот откуда равнодушие и храбрость, вот откудаогромная сила.

Агнес направилась вперёд, и Джастин вновь поплёлся за ней, пока вдруг не заметил знакомый силуэт. Он остановился и разинул рот от удивления. Дилмор? Он стоял около своей лошади и разговаривал с каким-то парнем. Прищурившись, Бибер еле-еле разглядел в нём одного из тех, с кем Вестон постоянно ошивался. Значит, он решил под шумок выбраться в город и навестить друга? Благородно.

— Пошли, — отдёрнула его Агнес. Она знала, как обычно проходят эти встречи, поэтому не хотела, чтобы Джастин видел этого.

Чувства, возникающие в тебе, когда ты видишь своего товарища, который теперь вынужден бороться за то, чтобы прожить ещё хоть немного, не пав при этом до низшего уровня; чувства, когда ты видишь его грязное лицо, не выражающее никаких эмоций, хоть когда-то на нём и красовалась улыбка; чувства, когда ты пытаешь заглянуть в его глаза, но не видишь в них ничего, кроме отчаяния — все эти чувства наполняют тебя самого, заставляя думать, будто во всём виноват ты. Будто это ты не защитил его. Вот, как обычно проходят эти встречи.

Представление проходило в центре, где вид был более-менее приятен, и являлось бесплатным, уже понятно почему. Несмотря на своё положение, туда пришли многие, возможно, просто потому, что каждому нужно хоть иногда оторваться от постоянной рутины и немного развеяться. Было много детей. Увидев такое большое скопление народу, брюнетка, сначала зарычав от отвращения, облизала ладонь парня, после чего отвернулась и процедила:

— Надеюсь, ты её, блять, мыл.

А чтобы Джастин не глазел на неё такими выпученными глазами, она хорошенько треснула его по голове.

Melanie Martinez – Carousel

Теперь они свободно прошли вперёд, оглядываясь по сторонам. Успело хорошо стемнеть, поэтому огни, которыми горела площадка с расположенными на ней цирковыми палатками, светились ещё ярче. Вокруг ходили всякие разукрашенные фрики: длинноногие (в буквальном смысле, ведь палки, на которых они передвигались, были по метров десять в длину) уродцы, гимнастки, не имеющие костей (при их наличии они бы не смогли вытворять того, что вытворяют), просто наряжённые в костюмы и маски дамочки и так далее, и так далее. Все вокруг только охали и ахали от такого зрелища.

— Карнавал, — вдруг произнёс Джастин, — это не цирк, а карнавал.

Он очень редко бывал на карнавалах, а если и бывал, то это было сборище дешёвых костюмов, которые отклеивались и рвались на ходу, стереосистемы, с которой вечно были технические неполадки, и с дерьмовой, совсем невкусной едой.

Здесь же всё совсем было по-другому: куча сладостей, музыка, сыгранная на самых необычных инструментах, живые куклы, мимы. Отовсюду доносились гулкие крики: «Добро пожаловать на карнавал!», и все улыбались. Это было завораживающе, потому что, казалось, после увиденного в городе и рассказанного Агнес, Джастин никогда не подумает, что этих крестьян уже что-то сможет заставить улыбнуться.

— Они из Лондона, — произнесла брюнетка, посмотрев на одну из палаток. — Теперь понятно, откуда такая роскошь.

Девушка обернулась, почувствовав, будто рядом никого нет, и оказалась права: парень куда-то смылся. Но не успела она и начать думать о том, какими способами будет убивать его, как он тут же вернулся, что-то жуя, словно хомяк. С самым невинным выражением лица, Джастин предложил ей яблоко в карамели, но Агнес, зарычав и ударив себя ладонью по лбу, отказалась, поэтому парень пожал плечами и уплёл сладость, купленную подруге, сам.

— Скажи, — начал он, дожёвывая последний кусочек, — ты ведь не просто так согласилась пойти на карнавал. Так в чём же причина?

— У нас в городе тоже когда-то был карнавал, — это всё, что она ответила, и парень больше не стал донимать её расспросами.

«Всё-таки Агнес Коулман никогда не будет для меня разгаданной картой», — подумал он, пока не увидел, как она замерла и, растеряв всё своё равнодушие, уставилась вперёд. Проследив за её взглядом, Джастин увидел странного парня с розовыми волосами, вымазанным в пудре лицом и нарисованным вниз головой треугольником под глазом. Он был одет в чёрные бриджи, белые гольфы, странные туфли с выгнутым вверх острым концом, белую рубашку и жилетку с шахматным орнаментом, сверху чего на его плечах красовалась фиолетовая накидка, а шея и вовсе была перевязана жёлтым огромным бантом. Он улыбался и жонглировал, а брюнетка не могла оторвать от него глаз, точно кого-то вспомнила.

Увидев Агнес, его лицо вдруг перекосилось, а мячи чуть не повыпадали из рук. А потом он что-то прошептал одними губами. Что-то прошептал, и брюнетка снова впала в ступор.

— Это ловушка, Джастин, — тихо произнесла она.

Играющая песня внезапно сменилась.

Лондонский мост падает, падает, падает,
Моя милая леди.